Ближний Восток. Перезагрузка - Семен Багдасаров

Каждый раз, когда я слышу о проблемах между разными народами и религиями, мне хочется посоветовать людям обратить внимание на уникальный опыт царской России. Царская Россия ведь очень эффективно решала эти вопросы. Это, наверное, самый успешный пример в мире. Внутри страны был накоплен уникальный опыт межэтнического и межконфессионального взаимодействия. Действовал принцип имперской нации: кто бы ты ни был по национальности и религиозной принадлежности, если ты соответствуешь своим качествам, ты добьешься положения. Но был один нюанс: все-таки желательно было принять православие. Приди в лоно Русской православной церкви — и иди служи кем хочешь. Реализовывалась также политика адаптации национальных элит, благодаря которой они очень четко встраивались в существующую политическую и общественную систему.

В Средней Азии была уникальная автономия — реально на территории Российской империи существовали как бы три государства (потом два), которых не тронули: Бухарский эмират, Хивинское царство, Кокандское ханство. Кокандское ханство после ряда восстаний было ликвидировано, а Бухарский эмират и Хивинское царство просуществовали до самой Октябрьской революции. Условий, в частности для Хивинского царства и Бухарского эмирата, было два. Во-первых, первоочередное распространение на территории этих государств российских товаров и недопущение туда британских товаров. Во-вторых, внешняя политика осуществлялась из Санкт-Петербурга, оттуда указывали местным властям, с кем можно иметь дело, а с кем нельзя. Все остальное — кто правит, как правит, тирания там, не тирания — оставалось исключительно местным делом. А эмир Бухарский, между прочим, имел звание генерала русской армии, в то время как император был всего лишь полковником. Система была выстроена очень грамотно, работала хорошо, и никому в голову не приходило на базе этих государств создавать какие-то новообразования. Эта мысль возникла уже у большевиков во время национального размежевания в Средней Азии, и последствия ее реализации еще дадут о себе знать.

Считаю, что большевики допустили принципиальную ошибку, выйдя с тезисом о России как тюрьме народов. Ведь единственный серьезный момент, который недосмотрела царская власть, — это черта оседлости. И большую роль в революционном движении сыграли именно угнетенные, в представлении людей, нацменьшинства. Хотя немногие сейчас задумываются о том, что, например, поляки всегда были буйные и из-за этого даже в систему власти не входили. Мало того, эта буйность им постоянно мешала определиться, поэтому, например, две дивизии Костюшко воевали друг против друга в войне между Севером и Югом в Соединенных Штатах. Кстати, вот за что я всегда уважал поляков — за эту буйность и воинственность. Им сказали, что немецкие танки картонные, — и польская кавалерия искренне атаковала их с копьями. И первыми, кто окружил 10-тысячную группировку немецких войск во Вторую мировую, были поляки. Конечно, потерпели поражение, но факт остается фактом. Это не чехи, на чью промышленность приходилось 40 % производства вооружения в мире, но которые не оказали никакого сопротивления, за исключением позднейшей партизанской деятельности. Немецкая армия тогда резко усилила свою мощь — благодаря захваченному вооружению и чешским военным заводам. Да и сейчас чехи по всему миру продают свои «Чезеты», и в Израиль первое оружие поставляли именно они. Чешская промышленность вообще всегда была сильная. А народ очень мирный. Приезжаешь в Прагу — ее никто не разрушал, все сохранилось, есть на что посмотреть. Так устроено: если ты мирный, тебя скушают, ассимилируют, но ты сохранишь очень многое. А если ты буйный, кровавый след в твоей истории всегда будет заметен. Правда, мирные чехи попытались выступить в 1968 году, во время так называемой Пражской весны, но с буйными венграми в 1956-м это выступление не сравнить. В Венгрии тогда была настоящая война, много советских солдат погибло. А в 1968-м в Праге единственный, кто побуянил, — это Народная армия ГДР, присланная туда наводить порядок. Наши как раз вели себя в Чехословакии очень сдержанно, а в случае чего подходили немецкие подразделения и разбирались жестко и конкретно.

Я, кстати, считаю, что не надо стесняться в нашей истории ни событий 1956 года, ни 1968-го. Советский Союз был великой империей и защищал свои национальные интересы, как и положено великой империи. А если кто-то буянил, надо было поставить его на место, и это было правильное решение советского правительства, кто бы это правительство ни возглавлял — будь то Никита Сергеевич Хрущев или его преемник Леонид Ильич Брежнев.

Однако пора вернуться к событиям столетней давности. Продвижение по Центральной Азии изрядно раздражало наших зарубежных «партнеров». Еще один британский государственный деятель конца XIX века, министр иностранных дел Великобритании лорд Гранвилл: «Я могу понять тоску русских по Константинополю; но почему они должны продвигаться в Средней Азии, я не понимаю». Ему отвечает лорд Керзон: «Они (русские) очень серьезно рассматривают вопрос о проникновении в Индию, причем с конкретной целью. Их реальная цель — не Калькутта, а Константинополь. Ради сохранения возможности использования колоний в Азии Британия пойдет на любые уступки в Европе. Вот вкратце итог и сущность российской политики». В целом не могу сказать, что он ошибался. Сама идеология Византийской империи времен ее расцвета предполагала расширение возможностей империи везде и всюду, там, где, казалось бы, уже все потеряно. Хочу напомнить, что при императоре Юстиниане I два его знаменитых полководца-архистратига, Велизарий и Нарсес (в греческой транскрипции — Нарцисс), настолько расширили пределы Византийской империи, что туда вновь вошла Северная Африка, Испания и т. п., а Средиземное море превратилось в византийское озеро.

Каждый раз, когда я слышу о проблемах между разными народами и религиями, мне хочется посоветовать людям обратить внимание на уникальный опыт царской России. Царская Россия ведь очень эффективно решала эти вопросы. Это, наверное, самый успешный пример в мире. Внутри страны был накоплен уникальный опыт межэтнического и межконфессионального взаимодействия. Действовал принцип имперской нации: кто бы ты ни был по национальности и религиозной принадлежности, если ты соответствуешь своим качествам, ты добьешься положения.

Для Российской империи в идеологическом плане этот принцип означал то, что надо продвигаться везде, где есть возможность, усиливая мощь своего государства.

Что касается непосредственно Индии — это торговые пути, которые надо контролировать. Пути, идущие до самого Константинополя. Китайцы сейчас строят Великий Шелковый путь — а был бы Великий Византийский путь.

Центральная Азия сама по себе — огромная территория, дающая колоссальные геополитические возможности при продвижении еще южнее. Если бы Российская империя не распалась, думаю, столкновение между ней и Британской империей на Индийском субконтиненте было бы жестче.

Одно из очередных обострений так называемой Большой игры — стратегического противостояния России и Британии в Азии — привело к тому, что в 1895 году была определена зона влияния Российской и Британской империй в регионе. Знаменитый Ваханский коридор в Афганистане был специально выделен в качестве буферной зоны — мол, вы туда не лезьте, а мы сюда не будем лезть. Граница проходила по Пянджу и Амударье. До этого Российская империя активно продвигалась на юг, а вот продвижение англичан на север было не слишком удачным в силу большей эффективности российской политики, в первую очередь военной.

Еще одна стратегически важная для России точка на Ближнем Востоке — Персидский залив. В 1902 году в газете «Русская мысль» была опубликована статья, где говорилось: «В чем нуждается Россия, так это в выходе к Индийскому океану, но естественный для нас путь туда лежал бы не через Афганистан и Индию, а к северному побережью Персидского залива… России не нужны территориальные приобретения в Персии. Объединение многих миллионов мусульман под властью русского скипетра только помогло бы делу панисламизма. Мы можем добраться до Персидского залива, не посягая на целостность Персии. Пусть Англия раз и навсегда поймет, что нам не нужна Индия, а нужен только Персидский залив. Вопрос решен».

У России со времен Петра Великого были планы по выходу к теплым морям. Поэтому и англичане, и американцы всегда, когда беседовали со своими союзниками в регионе, будь то шахский Иран или современные страны Персидского залива, пугали их экспансионистскими планами русских. Во время Первой мировой войны благодаря действиям экспедиционного корпуса под командованием генерала Николая Баратова удалось сильно продвинуться на этом направлении. Поставленная перед Баратовым уникальная боевая задача была выполнена, Персия перешла под контроль Антанты, и русская армия фактически приблизилась к самому Персидскому заливу.