Ближний Восток. Перезагрузка - Семен Багдасаров

Надо сказать, что отношение Сазонова к идее возвращения конкретно Константинополя было, мягко говоря, двойственным. В своих воспоминаниях он писал: «Что касается до меня, Царьград не представлялся мне органически связанным с Босфором и Дарданеллами. Мне казалось, что он сильно затруднял разрешение вопроса о проливах соответственно нашим интересам. Как сын православной церкви, я не могу относиться к колыбели моей веры иначе как с чувством благоговения и благодарности, но политически я видел в нем всегда одну нежеланную помеху. Между Москвой и Царьградом нет племенной связи, а духовная по мере развития нашей церковной жизни и политических судеб греческой церкви свелась к мало осязаемому единству догматического учения. Как ни ценны, в моих глазах, наши отношения ко Вселенской Патриархии, они не затмевали для меня политических разномыслий между нами и греками, на которые мы наталкивались в вопросах нашей восточной политики».

Однако надо понимать, что здесь он рассуждает как министр иностранных дел Российской империи. Его стратегическое мировоззрение как имперского чиновника приходит в противоречие с его православной верой. И это совершенно нормальное явление. Допустим, Константинополь, выражаясь современным языком, перешел бы под контроль России. Что делать с населением? Конечно, в городе проживало много армян и греков, но там было и турецкое, то есть османское, население. Поясню, что в Османской империи слово «турок» считалось, как написано в Энциклопедии Брокгауза и Ефрона, «насмешливым или бранным», представители «титульной нации» называли себя османами и свысока посматривали на тех, кто себя называл турками (а таковыми являлись туркоманы и так называемые юруки — те кочевые племена, которые сохранили свою самобытность, при том что абсолютное большинство жителей Османской империи, в том числе территории, на которой стоит нынешняя Турция, представляли собой ассимилированное тюркизированное местное население). Однако у Российской империи уже имелся опыт решения таких проблем — когда при Александре II войска Михаила Тариэловича Лорис-Меликова взяли Карс. Это большая область, где проживали христиане и мусульмане, армяне и турки и т. п. Тогда тоже стоял вопрос — что делать с Карсом. Но в конечном счете Российская империя со всем разобралась и все переварила. То же самое произошло бы и с Константинополем: вдруг оказалось бы, что турок там вообще нет, османов примерно 20 %, а остальные — христиане.

Была у Сазонова и еще одна причина сомневаться в целесообразности присоединения Константинополя, и связана она была, если можно так выразиться, с репутацией и харизмой этого города. «Мысль об овладении Константинополем меня, как сказано, не только никогда не прельщала, — писал Сазонов, — но я видел в ней, с точки зрения интересов России, более отрицательных, чем положительных сторон. Превратить бывшую Византию в русский город, который поневоле занял бы третье место в иерархии русских городов, было очевидно невозможно, а сделать из него новую южную столицу России было нежелательно, а может быть, и опасно». Дело в том, что Константинополь имеет огромное историческое значение как столица Византии. И задача встроить его в иерархию российских городов, сформировать взаимоотношения с Москвой и Санкт-Петербургом представлялась Сазонову практически нерешаемой. Не спорю, вопрос сложнейший. Но я уверен, что и здесь можно было найти решение и в конечном счете Константинополь стал бы одним из основных городов Российской империи.

Пятого февраля 1916 года началась гениальная Трапезундская операция. Согласно плану, чтобы отвлечь турецкую армию и не дать ей сосредоточиться ни на одном направлении, русские войска начали наступление на нескольких вспомогательных направлениях. Первое — Битлисское направление. Наступление осуществляла 3-я Кавказская казачья бригада под командованием генерала от кавалерии Дмитрия Константиновича Абациева во взаимодействии с так называемой армянской добровольческой дивизией под командованием генерала Андраника Торосовича Озаняна. На втором направлении действовали отряды под командованием великого русского генерала Николая Николаевича Баратова. Началось наступление на Багдадском направлении. Для чего? Чтобы распылить турецкую армию. И одновременно началось наступление так называемого приморского отряда генерала Владимира Платоновича Ляхова. Если сейчас посмотреть по карте, вдоль Черноморского побережья от Аджарии они начали двигаться по родине Эрдогана, по причерноморскому побережью Турции, в сторону Трапезунда.

Их поддерживали с моря корабли Батумского отряда Черноморского флота во главе с капитаном I ранга Михаилом Михайловичем Римским-Корсаковым. Корабли обеспечивали артиллерийское подкрепление, а при подходе к Трапезунду на берег был высажен десант из двух бригад казаков-пластунов, переброшенных к месту боевых действий кораблями, и моряков Черноморского флота. В кратчайшие сроки, к апрелю 1916 года, Трапезунд был взят. В переводе с военного языка это означает, что зона проливов оказалась в руках русского командования. Военная победа была по сути достигнута, и если бы не предатели интересов страны, либералы, большевики и прочие деятели, Константинополь, зона проливов и Западная Армения вернулись бы в лоно Российской империи как правопреемницы великой Византийской империи. Именно поэтому у меня, мягко говоря, не лучшее отношение и к обеим русским революциям 1917 года, и к ключевым политическим фигурам того времени.

Среди полученного российской армией в Первую мировую войну на Ближнем Востоке опыта хотелось бы отметить уникальную спецоперацию, проведенную кавалерийским корпусом генерала Николая Николаевича Баратова. Считаю, что эту выдающуюся операцию нужно обязательно изучать в военных училищах и академиях, потому что более интересных еще надо поискать.

Николай Николаевич Баратов родился во Владикавказе. Не знаю, есть ли там памятник этому выдающемуся сыну терского казачества. Отец его был казачьим офицером, по происхождению грузинским князем Бараташвили, мама — терской казачкой. Сам себя Баратов считал терским казаком. Заслуженнейший генерал, воевал в Русско-японскую войну, в Первую мировую вначале воевал в составе Кавказской армии. Затем возникла очень опасная ситуация на южных границах Российской империи: Германия и Османская империя подговаривали мусульман Персии, Афганистана и ряда стран Центральной Азии поднять мятеж, вызвать беспорядки и ударить по русским войскам. В частности, предполагалось, что Персия должна вступить в войну против России. Замечу, что у России тогда были особые интересы на севере Персии, а у англичан — на юге. Так вот, чтобы не допустить этого, был создан особый кавалерийский корпус. Туда вошли в основном подразделения Кубанского, Терского, Донского казачьих войск и других казачьих формирований. Достаточно скрытно для тех времен войска были переброшены из Тифлиса, где находилась верховная ставка главнокомандующего Кавказским фронтом, в Баку, а оттуда на судах отправлены в персидский порт Энзили. Кстати, ставку в Тифлисе возглавлял Николай Николаевич Романов, дядя императора Николая II, тоже, вне всяких сомнений, талантливейший полководец. В начале Первой мировой войны он являлся Верховным главнокомандующим всей российской армии и флотом, но в результате интриг разного рода был смещен и отправлен на Кавказ.

«Мысль об овладении Константинополем меня, как сказано, не только никогда не прельщала, — писал Сазонов, — но я видел в ней, с точки зрения интересов России, более отрицательных, чем положительных сторон. Превратить бывшую Византию в русский город, который поневоле занял бы третье место в иерархии русских городов, было очевидно невозможно, а сделать из него новую южную столицу России было нежелательно, а может быть, и опасно».

Особый корпус действовал на огромной территории — от границ современной Турции до Аравийского залива. Задачей было, во-первых, ликвидировать в регионе влияние Османской империи и, как ни парадоксально, Швеции — шведы состояли в качестве советников в персидской жандармерии. Действия были очень эффективны. Они представляют интерес еще в связи с тем, что корпус дошел до Хамадана, одного из древнейших городов на планете, вошел в священный город шиитов Кум. При входе в Кум Баратов приказал всем, чтобы ни в коем случае не обижали местное население и вели себя уважительно и корректно по отношению к исламскому духовенству. Вообще поражает, как дисциплинированно вели себя военнослужащие корпуса, несмотря на то что были разбросаны отдельными отрядами по огромному фронту. Было приказано также не отбирать ничего у местных, за все платить хорошую цену золотом.

В ходе этой операции было продемонстрировано и военное искусство, в частности действия в горно-пустынных местностях, и дипломатическое, потому что приходилось договариваться с племенными вождями, духовенством, администрацией отдельных регионов Персии, и, конечно, беспримерное мужество. Достаточно вспомнить только об отряде сотника Гамалия. Перед Василием Даниловичем Гамалием была поставлена уникальная задача: установить связь с английскими войсками, действовавшими в районе реки Тигр. Сотня под его командованием совершила беспрецедентный марш-бросок по горно-пустынной местности, преодолев более 300 верст за 10 дней и не потеряв ни одного казака. Все поголовно были награждены орденами Св. Георгия. Этот случай стал вторым в имперской армии, когда награждалась вся воинская часть без исключения, — первым стал знаменитый крейсер «Варяг», все члены экипажа которого стали Георгиевскими кавалерами. Жаль только, что об успехах русской армии на Ближнем Востоке широкой публике практически ничего не известно. Вот скажешь «крейсер «Варяг» — и сразу глаза у собеседника теплеют. А скажешь «сотня Гамалия» — ноль реакции. Хотя, как мне кажется, опыт, который был приобретен корпусом генерала Баратова, достоин самого тщательного изучения.