Месть по наследству - Олег Владимирович Кондратьев

упреки. Ох, Денис, чего только не было за пару лет! Закончилось все уголовным делом. Группу молодых людей от шестнадцати до двадцати пяти лет привлекли за серию разбоев и грабежей. Среди них был Антон. А я — мать — все надеялась на какое-то чудо! Даже уговорила Сережу вмешаться по своей служебной линии. Никогда не прощу себе этого! В итоге суд принял во внимание, что Антону еще не исполнилось шестнадцать лет и не было прямых доказательств его участия в ряде эпизодов. В общем, он получил условный срок, а из школы его перевели в спецПТУ. Зачем я все это сделала?!

Через какое-то время наступил закономерный финал. Антон спровоцировал драку с двумя молодыми людьми, жестоко избил их, а девушку, которая была с ними, изнасиловал. Одному из пострадавших пришлось удалить почку, второй после выхода из комы частично потерял память и стал сильно заикаться. Полный «букет» и ни единого смягчающего обстоятельства. Впрочем, суд опять учел его несовершеннолетний возраст и назначил наказание: шесть лет лишения свободы. А мог бы получить до пятнадцати! Но Разумовский здесь был ни при чем: было очевидно, что надежд на добровольное исправление не осталось вовсе…

— Еще я заметила, как Антон стал похож на моего бывшего мужа. И внешностью, и характером, всеми замашками. Верно говорят, что первенцу мужского пола передаются от отца все гены. Я даже увидела, как сын читал те же книги, которые Воеводин в свое время отыскивал в библиотеках. Они касались истории дворянских родов в Российской империи. А еще мне как-то Сережа рассказал, что в среде местных уголовников ходят прямо-таки живописные легенды о великой империи Князя и год от года обрастают все новыми красочными подробностями.

Денис слушал и удивлялся. Как удалось Антону сопоставить образы бывшего военно-морского офицера и мужа Ирины Сергеевны с убитым уголовником Князем, остается загадкой. Скорее всего, кто-то из его новых «друзей» подсуетился и просветил, — хотя практически все члены банды Князя были или перебиты, или отбывали длительные сроки в очень отдаленных и суровых местах. Ну да, информация в воровской среде поставлена отлично. Сам Антон как-то в пылу очередной ссоры бросил матери в лицо, что, мол, она — никто, простолюдинка, «чернь», а вот его отец чуть не столбовой дворянин!

Такие же идеи вынашивал и сам Воеводин, когда пытался составить свое генеалогическое древо. Он искал и находил параллели с древним родом Воеводиных, которым дворянство было пожаловано еще в шестнадцатом веке самим Иваном Грозным. Правда, тот род прерывался уже на пороге восемнадцатого столетия. А еще был род польских дворян Воеводских, потомки которого живут и по сей день. В общем, мания величия вкупе с изощренным умом преступника. Тот еще коктейль.

Ирина тем временем продолжала свой рассказ:

— Знаете, Денис, когда Антона посадили, я виделась с ним всего один раз, еще в воспитательной колонии. Наше свидание продолжалось не больше минуты! Сын не стал меня слушать, он даже не присел, а сразу заявил, что не желает видеть никого из своих бывших родственников-«предателей». Я потом много раз обращалась во все инстанции с просьбой о свидании, но всегда получала ответ: «Осужденный Антон Разумовский от свидания отказывается».

Женщина надолго замолчала, а Вилков просто не знал, что ему ответить на такую исповедь. Наконец Ирина Сергеевна заговорила сухо, отрывисто, иногда путая мысли и теряя временные ориентиры:

— Срок заключения Антона истек около двух лет назад. Он вернулся! И начал мстить! Всем, кого считает виновными в смерти своего «великого» отца. Сережа стал первым. Ведь тогда именно он считался главным организатором ликвидации князевской банды.

— Ирина Сергеевна, столько лет прошло!.. Да и подполковник Разумовский просто выполнял свою полицейскую работу. А уже позже стал вашим мужем, усыновил детей и был всегда для них отличным отчимом. Ему надо быть благодарным, а не…

— Нет, нет, вы не понимаете!

— Успокойтесь, Ирина! Много лет вы не видели сына. — Денис старался привести логические доводы. — Если бы он вернулся, разве можно в таком небольшом городе, как Северодвинск, не встретиться с человеком за два года? Да он бы сам попытался связаться с вами.

— Мы, то есть я и его братья, просто перестали для него существовать. Вышвырнуты как мусор из его жизни. Именно поэтому он не будет нам мстить, убивать нас. А вот вы, Денис, и ваши друзья в опасности! И самое страшное, что его больной разум уже не в состоянии остановиться. Он уничтожит все, что вам близко и дорого. Все, понимаете?! Знакомых, родственников, семью!!!

«Не так уж напрасны опасения Ильи по поводу психического здоровья Ирины. У нее, конечно, бзик на своем сыне. Кто вообще, кроме нее, думает об Антоне как о главном подозреваемом? Нет ни одного факта даже его присутствия в обозримом пространстве. Будем надеяться, что у Разумовской это временное явление. Она успокоится».

— И он никогда не успокоится! — Глаза Ирины лихорадочно блестели. — Вы тоже не хотите мне верить, а я видела… — женщина резко остановилась, словно решая, стоит ли ей продолжать, — видела сама! В морге, на опознании… — Тяжелые воспоминания потушили ее взгляд, глаза наполнились слезами. — Я видела Сережу без одежды, со всеми ужасными ранами. Знаете, что было у него на левой ноге чуть выше щиколотки? Там была буква «W»! Ножом вырезана. Это знак из старинного герба родов Воеводиных-Воеводских! Я видела его в записной книжке моего бывшего мужа, а потом заметила в тетрадке у Антона.

— Вы сообщили об этом следователю?

— Ну, так, мимоходом попыталась обратить внимание. Знала, что не поверят, спишут на мое умопомрачение от горя. Так и вышло: Илья просто отмахнулся и забыл.

«Так и мне сейчас не стоит спорить с ней. А вот с заместителем определенно надо связаться. Вопросы у меня появились, особенно по времени отбывания наказания Антоном».

Вилков быстро перевел разговор на бытовые темы, потом позвал из другой комнаты сына Алексея и оставил сильно разнервничавшуюся мать на его попечение, посоветовав дать ей успокоительного и, если что, вызвать врача.

За дальним столиком летнего кафе в центре города Вилкова уже поджидал Илья.

«Надо же, — подумал Дэн, — такое же лето на улице, то же кафе, что и восемь лет назад, и даже представитель правоохранительных органов так же присутствует. Только уже другой. Да Ирины