Пожары над страной - Михаил Литвинский

В те времена пассажиры еще не аплодировали в самолете при приземлении. А вот сейчас раздались аплодисменты, и вскоре нам подали трап. Стою в ожидании багажа. Свою спортивную сумку с надписью «Версаче-спорт», которую мне подарил сын, я уже выловил на транспортере и поставил в сторонку. Проглядел все глаза в ожидании чемодана.

Неужели повторится та же история, которая случилась, когда я прилетел в Москву? Тогда я так и не смог дождаться своего чемодана. В самолете со мной рядом сел человек. Я внезапно опешил: это был мой приятель Юра. Я знал, что после урагана «Сэнди» они с женой восстанавливают свой дом на Стейтен-Айленде. Раньше Таня, жена Юры, мне всегда помогала иллюстрировать книгу, но на этот раз у них вся техника утонула. Оказывается, Юра летит в Тбилиси. В другом аэропорту, Домодедово, его ждет брат, который сопровождает отца в цинковом гробу в Тбилиси, на родину. Узнав эту печальную новость, я выразил ему свои соболезнования и замолчал. Юра надел черную повязку на глаза и задремал. А в моей памяти вдруг всплыла поездка с друзьями на машине из поселка Терскол в Тбилиси по Военно-Грузинской дороге. Это было в 1982 году. Города мы тогда почти не увидели. На светофоре нам встретился замечательный грузин. Мы обмолвились двумя словами через открытые окна, и он повез нас к себе домой. Заехали на базар и купили огромного петуха. «Вах, – сказал он, – вы обязаны попробовать чaхохбили, которое готовит моя жена. А наше пиво?» И огромная очередь за пивом, растянувшаяся на целый квартал, расступилась. «Они – мои гости и никогда не пили наше грузинское пиво», – закричал он и тут же наполнил два целлофановых пакета. И вот мы уже за столом. Супруга его молча улыбается и суетится вокруг нас. А мне он обещал дать с собой бутылочное пиво.

День заканчивался, и мы торопились на монастырскую стену в конце города, чтобы увидеть город на закате солнца. Это действительно было неповторимое зрелище!

И вдруг, в полной тишине, на смотровой монастырской площадке я услышал автомобильные сигналы снизу и увидел его: «Я забыл тебе дать пиво с собой!» – кричал он, запыхавшись и протягивая мне две бутылки.

…Чемодана моего все еще не было. Транспортер совершает уже который круг, я начинаю терять терпение, но что это: возле моей спортивной сумки вертится собачка – копия Бэка, собаки моего сына. Я даже ее погладил, но она не обратила на меня ни малейшего внимания и своим острым носом проникла в щель сумки. Подошел полицейский, попросил открыть, и я вспомнил, что положил туда в последний момент перед выходом из дома почти не начатую палку салями. Что поделаешь, холостяк, – пригодится. Как всегда, подумал, что пронесет. Полицейский обнаружил колбасу и попросил у меня декларацию, жирными буквами записав туда нарушение правил провоза. Появился, наконец, мой чемодан. Хорошо, что с опозданием. В чемодане том у меня была азовская таранка. Правда, мне ее запаяли в целлофан, и это, возможно, усложнило бы собаке работу.

Как же мне теперь пройти контроль-досмотр? Совсем недавно я прочел, как один наш россиянин крепко обнял свою знакомую американку на базаре. Раньше он делал это неоднократно, но на этот раз она позвала полицию. И вот его судят уже много лет и превратили в умалишенного бомжа! Что делать? И я решаю выбросить колбасу в урну.

Но ведь это опасно – люди вокруг. Интуиция подсказывает – надо. Пытаюсь сделать это незаметно, проходя мимо урны. Из зеленого коридора, который я попытался пройти, меня отправляют на более тщательный досмотр к специальной машине. Их, этих машин, было две. У одной стоял с виду покладистый полицейский, у другой – женщина, которая нетерпеливо подпрыгивала: вот, мол, иди сюда! Я выбрал мужчину. «Что там нашла собака в белой сумке, салями?» – подсказал он мне ответ. «Да, – ответил я, боясь, что сейчас начнется досмотр чемодана, который не успела обнюхать собака. «Достань!» «Я съел, – стараясь не выдавать своего волнения, ответил я ему. – Это был бутерброд».

«В самолете плохо кормили?» – пошутил он. Я ответил улыбкой. Как хорошо, что я не пошел к женщине: она все еще подпрыгивала, предвкушая добычу. Полицейский расписался в декларации и указал мне на выход. С меня как будто сняли мешок весом килограммов в пятьдесят. Но что это: на меня нацелен пистолет полицейского, и мне приказано остановиться. Я вижу парня, который вроде бы равнодушно стоял за стеклянной перегородкой, когда я выбрасывал палку салями в урну.

Он смотрел в другую сторону и не должен был заметить… А сейчас указывает на меня рукой и говорит полицейскому: «Да, это он». В это время в аэропорту раздается сигнал тревоги. Началась суматоха, люди куда-то побежали. Меня окружили и надели наручники. Зачем я положил эту колбасу в сумку?! Думал, приеду, холодильник пустой – пригодится. А этот гад, который стоял за перегородкой, когда я выбрасывал колбасу в урну, делал вид, что меня не видит.

Накануне я видел в Интернете фото младшего брата Царнаева, подложившего взрывчатку, оставшегося в живых после взрыва на Бостонском марафоне. Неужели и меня ждет эта участь? Меня сопроводили в камеру и захлопнули за мной дверь. Стало совсем тихо. Я оказался в полнейшей изоляции. После этой суматохи в зале ожидания багажа, когда люди в панике разбегались, громко гудела сирена, я даже видел, как перепуганный ребенок вскочил на транспортную ленту и, плача, упал на чемоданы.

А с другой стороны, протягивая руки, к нему бежала мать.

Наручники с меня сняли, но на руках остались глубокие следы. Комната была абсолютно пуста. Я уселся на полу, а потом и лег, уставившись в потолок. В это время загремели ключи с обратной стороны двери. Вошли двое: один из них стал задавать мне вопросы. Я не все понимал, но понял главное: началось следствие по моему делу. Отвечать я отказался и потребовал адвоката. Они молча развернулись и ушли. Я снова уставился в потолок, в ушах звенела тишина. «За что это мне? – подумал я. – Ведь я, в принципе, спокойный и законопослушный. Но вокруг меня всегда столько шума!» Вот с моей Ириной этого бы никогда не случилось. Она бы никогда не положила колбасу в чемодан, никогда, даже при крайней необходимости, не выставила свою страницу на сайте знакомств, как это сделал я. Я читал недавно, что мой знак Водолей – самый беспокойный в гороскопе. От нас одни неприятности для окружающих. Если хорошо разобраться, то все революции возглавляли Водолеи. Я вспомнил совершенно изумительный американский фильм: «I am not Rappoport». Этот человек имел потребность обязательно кого-то зацепить. «Эй, Раппопорт», – кричал он прохожему через дорогу. А тот ему в ответ: «I am not Rappoport». А когда он с маленькой дочерью на плечах участвует в митинге, где все выступающие грозятся пойти и разгромить своих «врагов»? Мне показалось, что они все там были Водолеи.

В это время снова загремели ключи, отодвинулся засов, и ко мне в камеру привели еще двоих задержанных. Один из них был белый, другой – черный, огромный детина. Белый сразу принялся за дело: «Move! – кричал он мне. – Ты что тут расселся, подвинься».

«Don’t touch him», – спокойно сказал ему детина. Но тот парень, по-видимому, обкуренный, весь в наколках, не унимался. Он подошел и стал сдвигать меня с моего места. А мне как-то было все равно. Я стал равнодушно рассматривать его наколки. Чего там только не было! В центре был граф Дракула с двумя выпадающими до груди зубами. От него щупальцами осьминога веером расходились клешни, которыми заканчивались его собственными руками и ногами. Завершала образ копна волос, скрученных в жгуты. Когда я уже был задвинут им в угол, то вдруг заметил, что он отпускает меня и удаляется как-то неестественно, пытаясь за что-то ухватиться. Это другой, черный парень, поймал его за ногу и, подтянув к себе, подбросил, играючи, почти под потолок. «Вот это да, – подумал я. – С какой легкостью он это проделал!»

– Thank you, sir! – сказал я ему, хотя он мне во внуки годился.

– Don’t worry! – ответил он, и все успокоилось.

В это время дверь отворилась, и нам всем принесли «самолетный» обед.

– I’m not hungry, – сказал я черному.

– Sam, – представился он.

– Вам будет мало, возьмите мою порцию, – предложил я, пытаясь хоть как-то отблагодарить его за свое спасение.

– Отдай, если не хочешь, этому ублюдку. Он всегда голодный. И перейди на другую сторону от меня. Я могу уснуть, а он без конфликта не может.

Я понял, что меня ждет продолжение. В это время дверь отворилась, вошел полицейский и человек, который представился моим адвокатом. Адвокат сказал полицейскому: «Вы не должны содержать его вместе с этими людьми».

Наколотый вскочил на ноги и стал орать, обращаясь к черному:

– Я говорил тебе, что нам стукача подсадят, а ты не дал мне его расколоть.

– Их надо развести, – сказал еще раз мой адвокат.

И их увели. Я снова остался один. Спокойно вздохнул, расслабился и уставился в потолок. «Странные судьбы у людей», – подумал я.