Гости из преисподней - Илья Деревянко

– Выпорю! – взбеленился майор. – Шкуру спущу!

– Попробуй! – кривлялся Роберт. – Попытайся, говно свиное! Рискни! Хи-хи-хи!

Кровь ударила Кожинову в голову. Глаза застлала багровая пелена. Почти ничего не соображая от ярости, он выхватил пистолет и передернул затвор, досылая патрон в патронник. Мальчик, не переставая хихикать, с издевкой наблюдал за отцом.

– Женя, опомнись! Что ты делаешь?! – закричала Ирина, повиснув у мужа на руке. – Это же наш сын! Он болен! Его лечить нужно!

Роберт вдруг откинулся на подушку и мгновенно уснул, издавая громкий взрослый храп.

– Идем поговорим! – шепнула Ирина, дернув мужа за рукав...

Семейный совет, продолжавшийся без малого два часа, не дал никаких результатов. Идею обратиться к психиатру оба супруга отвергли сразу: позору не оберешься, да и толку с них... Больше Ирина ничего путного предложить не могла и только твердила: «Лечить!.. Лечить!» – но как лечить, не знала. В конце концов, устав от пустопорожней болтовни, Кожинов заперся в ванной и мысленно воззвал: «Папа! Папа! Мне нужна твоя помощь! Выручай!»

– Чего надо, засранец? – недружелюбно откликнулся голос «отца».

– Р-р-робка с-свихнулся! – всхлипнул Евгений Дмитриевич.

– Подумаешь! – равнодушно хмыкнул дух. – Велика важность!

– Папа, что с ним происходит?! – взмолился майор. – Объясни, пожалуйста!

– Ну, положим, порча, – помедлив несколько секунд, нехотя бросил дух.

– Что-о-о?!

– Порча, говорю! – раздраженно повторил «отец». – Неужто впервые слышишь?!

– Я... это... вот тут... значит, – обалдело забормотал майор. – Как же... мне?..

– Как же! Как же! – ядовито передразнил дух. – Придурок малахольный! Ладно, так и быть – подсоблю. Позвони Сухотину. Эльвира-экстрасенс в настоящий момент находится у него. Она поможет. Все, покедова. Я спешу. – Голос «отца» пропал. Пулей вылетев из ванной, Евгений Дмитриевич судорожно ухватился за телефон...

Предложение «снять порчу» с мальчика Эльвира восприняла без особого энтузиазма, да и то лишь после клятвенного обещания Кожинова «за ценой не постоять». Сеанс происходил на квартире у Кожиновых. Выводить Роберта из дому они не рискнули, опасаясь как возможных эксцессов, так и соседских сплетен. Поэтесса-экстрасенс явилась ближе к вечеру вместе с Сухотиным, по-прежнему пребывающим в состоянии запоя, опухшим, всклокоченным и за версту воняющим перегаром. Да и сама экстрасенсша выглядела не вполне трезвой.

– А... это... ну... то есть... спиртное не помешает? – осмелилась спросить Ирина.

– Ничуть! – снисходительно улыбнулась Эльвира. – Даже наоборот! Алкоголь помогает мне достигнуть состояния транса[10]. Показывайте больного!

Вся компания прошла в детскую. Роберт продолжал спать как убитый. От него резко пахло мочой и экскрементами. На посинелых губах застыла злобная ухмылка. Внимательно осмотрев мальчика, Эльвира прищелкнула языком, важно покивала и окинула присутствующих суровым взглядом.

– Ну, что скажете?! – подалась вперед Ирина.

– Пор-ча, – процедила поэтесса-экстрасенс. – Кто-то из врагов наслал!

– Можно ее снять? – хором спросили Кожиновы.

Эльвира утвердительно кивнула и отрывисто приказала хозяйке дома:

– Кастрюлю с водой, солонку, свечу, веник, совок!

Ирина бегом принесла требуемое. Разложив на столе вышеуказанные предметы, Эльвира, держа в обеих руках зажженную свечку, три раза обошла вокруг комнаты, бросила в воду щепотку соли, произвела над кастрюлей несколько пассов свечой и, склонившись над столом, принялась бормотать нечто невразумительное, монотонно раскачиваясь из стороны в сторону. Затем она замела веником сор со всей комнаты, собрала его на совок и истошно заголосила:

– О, все вы болезни, обитающие в теле младенца Роберта! Ныне я пришла выставить вас вон!

Глаза экстрасенсши закатились под лоб, на губах появилась грязноватая пена, худое тело задергалось в судорогах. Настежь распахнув окно, она вытряхнула содержимое совка, хлопая себя по рту и взвизгивая:

– Сегодня же вон! Сегодня же вон![11]

Лежащий на кровати мальчик открыл глаза, хихикнул и злорадно прищурился.

– У-у-уф! – перевела дыхание Эльвира, медленно очухиваясь от транса. – Кажется, все. Воду давайте пить ребенку в течение трех дней, на заре. Да, и еще... – Порывшись в сумочке, экстрасенсша вынула оттуда восемь иголок и две булавки. – Они закодированные, – пояснила Эльвира. – Иголки воткните в стены по углам этой комнаты, булавки в кровать вашего сына, а оставшуюся в солонке соль равномерно рассыпьте по квартире!

Роберт демонически расхохотался.

– Делайте, как эта мымра велела! – задыхаясь, выплевывал он. – Классный прикол! Ух, потешусь!

– Не обращайте внимания! – успокаивающе проворковала Эльвира. – Болезнь не уходит сразу, а ведь лечение только началось! Все будет в порядке!

– Будет, будет! – гримасничая, подтвердил мальчик. – В таком порядке, аж на стенку полезете!

– Привяжите его к кровати, – икнув, посоветовал доселе молчавший Сухотин. – До полного выздоровления! На всякий, знаете ли, случай!

Вытащив из штанов ремень, Кожинов приблизился к сыну с намерением исполнить совет приятеля и тут же взвыл от боли: мальчик железной хваткой вцепился ему в мошонку. Художник и обе женщины бросились на помощь. Роберт яростно сопротивлялся, выказывая потрясающую силу. Он ухитрился до кости прокусить руку Сухотину, а также засветить матери кулаком в глаз, который тут же украсился огромным кровоподтеком. В конце концов четверо взрослых людей с превеликим трудом все-таки скрутили шестилетнего младенца. Эльвира побрызгала на него «заговоренной» водой, причем Роберт вновь зашелся в приступе дьявольского хохота.

– Пойдемте отсюда, – задыхаясь, выдавила экстрасенша. – Пусть немного успокоится!

На кухне Евгений Дмитриевич достал из холодильника литровую бутылку водки, молча разлил по стаканам и, не дожидаясь остальных, залпом жахнул свою порцию. В этот момент зазвонил телефон...

ГЛАВА 7

И судим был каждый по делам своим.

Лена Щукина очнулась от гула негодующих голосов: «Бедная девочка!.. Однако каков мерзавец!.. Пьяный, поди! Вы запомнили номер машины?.. К сожалению, не успел, а вы?.. Я тоже. Слишком быстро все произошло!» Лена медленно открыла глаза. Она лежала навзничь на раскисшем от грязи газоне. Ушибленная при падении голова раскалывалась от боли. Вокруг столпились возбужденные очевидцы происшедшего.

– Жива, слава богу! – радостно воскликнул пожилой мужчина в очках и участливо обратился к Щукиной: – Ты меня слышишь? Как самочувствие?

– Н-не знаю! – прошептала девочка. – Г-голова болит. Мне нужно домой...

– А где ты живешь? – спросил крепкий парень в щегольской кожанке. – Я на тачке. Могу подбросить.

– Не надо. Лучше позвоните отцу. Он сам за мной приедет. – Лена назвала свой домашний номер.

– Как скажешь. Сейчас звякнем. – Парень извлек из кармана сотовый телефон...

Отец Лены, Андрей Иванович Щукин, в настоящее время адвокат, а прежде следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры РСФСР, сегодня с раннего утра работал дома с документами. Через три дня должен был состояться судебный процесс, и Андрей Иванович готовил мощный прорыв на всех фронтах, не оставляющий от версии обвинения камня на камне. Он являлся профессионалом высочайшей квалификации, раскрывший в бытность работы следователем множество тяжелейших, запутаннейших преступлений. Состряпавшие дело менты казались жалкими дилетантами, болванами и недоучками, допустившими во время ведения следствия огромное количество вопиющих нарушений, натяжек и даже явных фальсификаций. За них-то адвокат Щукин и намеревался уцепиться, тем паче что двадцатипятилетний подсудимый не представлялся ему особенно виновным. Ну вытрясал парень долг из выжиги коммерсанта, «кинувшего» его друзей на кругленькую сумму, выполнял, по сути, те функции, которые обязано выполнять государство. Он же не обворовывал квартиры, не грабил людей на больших дорогах, не убивал, не насиловал... А вы, твари, хотите упечь парня на полную катушку! Хрена вам! Подавитесь! Лучше настоящих злодеев ловите! Впрочем, ловить-то злодеев вы как раз не умеете. В стране невиданный разгул преступности, а тюрьмы и лагеря забиты большей частью мелкой сошкой или вовсе жертвами дурацкого законодательства. Заслышав телефонный звонок, Андрей Иванович раздраженно поморщился: «Кому там приспичило?! Занят я!» – и нехотя снял трубку. Однако после первых же слов незнакомого мужчины «Вашу дочь сбила машина...» раздражительность как ветром сдуло. Лицо адвоката вытянулось, посерело, по телу пробежали мурашки, в сердце впилась раскаленная игла.

– Да жива она, здорова, только ушиблась! Просит забрать домой... – словно почувствовав состояние Андрея Ивановича, поспешил успокоить его неизвестный собеседник.