Гости из преисподней - Илья Деревянко

– Как?! Где?! Когда?! – залепетала потрясенная девочка. На нее градом посыпались ответы подруг: «Сегодня ночью... Тело нашли в сквере, неподалеку от дискотеки... Олега забили насмерть... Какие-то хулиганы, а может, пьяные бомжи... Кошмар! Места живого не осталось!»

– Ты вроде с ним вчера была? – хмуро обратился к Лене приятель Косарева Игорь Маликов, высокий крепкий парень с боксерским носом.

– Да...

– К вам кто-нибудь цеплялся?

– Нет, но нас менты забрали, обвинили Олега в продаже «Экстази».

– Что-о-о?!

– Схватили прямо на дискотеке, притащили в отделение, допросили... Потом отпустили.

– Вместе?

– Нет, порознь. Олега на полчаса раньше. Он не стал меня дожидаться, пошел домой один и, видимо, по дороге...

– Дура! – резко оборвал Щукину Маликов. – «По дороге»! Как пить дать мусора-то его и затоптали, а труп на улицу выбросили. Они часто так делают...

– Не может быть! – опешила Лена. – Милиция не... ведь...

Игорь презрительно сплюнул, недвусмысленно покрутил пальцем возле виска и, очевидно не желая тратить время на разговоры с «дебилкой», отошел в сторону. Щукина сперва обиделась, но потом задумалась и чем больше думала, тем больше склонялась к мысли, что Маликов прав. Ей вспомнился блудливый взгляд начальника следственной части, непонятная вспышка гнева при ее вопросе: «А где Олег?» – и натужное: «Перессал, удрал». А ведь Косарев не был трусом! Да и чего, собственно, бояться, если отпустили? Подождал бы во дворе. Почему же она столь легко поверила этому менту с гнусной рожей?! По бабьей глупости, не иначе! Или Игорь все-таки ошибается? Слишком уж невероятным кажется такой беспредел! Конечно, в газетах иногда пишут о подобных случаях, но... папарацци соврут – недорого возьмут... Щукина так и не пришла к определенному выводу. Пятьдесят процентов за версию Маликова, пятьдесят – против... Школа гудела. Ученики и преподаватели оживленно обсуждали ночное убийство. Одни искренне сочувствовали погибшему, другие – просто чесали языки. Уроки были сорваны, однако одноклассники Олега не расходились долго. Классная руководительница толкнула речь, имеющие карманные деньги скинулись на венок. Договорились всем классом вместе идти на похороны и т. д. и т. п. ... В результате Лена отправилась домой значительно позже обычного и в глубокой печали. Понурив голову, она брела по улице, не утирая струившихся из глаз слез...

– Боже мой! – шептала девочка дрожащими губами. – Бедный Олежек!

Неожиданно сзади послышался рев мотора. Лена обернулась. Развив бешеную скорость, прямо на нее неслась белая «девятка». Щукина попыталась отскочить в сторону, но было поздно. Она лишь успела заметить искаженную гримасой дьявольской злобы усатую морду водителя и мысленно воскликнуть: «Господи, помилуй!» В следующий момент произошло чудо. Машина резко вильнула в сторону и, вместо того чтобы раздавить девочку, только задела ее крылом. Удар тем не менее получился достаточно сильным. Лена отлетела на газон, с размаху ударилась затылком о землю и потеряла сознание...

– Вонючий кретин! Сучье вымя! – в неистовой ярости орал дух. – С таким пустяком справиться не сумел! Куда ты годен, выкидыш свинячий! Девка-то жива! Башку маленько ушибла, а должна была сдохнуть! У-у-у, гондон дырявый!

– Я н-не в-виноват, – заикаясь, оправдывался Кожинов. – М-машина не п-послушалась управления! Сам не пойму отчего! Словно кто-то вывернул руль из рук! Но я обязательно исправлюсь, папа! Хочешь, прямо сейчас вернусь обратно, размажу стерву по асфальту?!. Папа?! Ты где?!

Дух не отвечал. Тщетно майор пытался вступить в контакт. «Отец» будто сквозь землю провалился. В конце концов Кожинов, пожав плечами, поехал домой. Первое, что он увидел, зайдя в квартиру, – пепельно-серое лицо и круглые от ужаса глаза жены...

ГЛАВА 6

Много случаев бывает, когда одержимыми становятся дети, подростки. Они, как правило, страдают за грехи своих родителей...

Все началось в четверг утром. Вскоре после ухода Евгения Дмитриевича на работу. Жена Кожинова Ирина проводила мужа до дверей, покормила шестилетнего сына Роберта, отправила ребенка в его комнату, играть с детским компьютером, а сама уселась перед телевизором, закинула ногу на ногу и погрузилась в созерцание. Ирину с полным правом можно было назвать телевизионной маньячкой. Она смотрела все подряд, даже рекламу, и отрывалась от экрана лишь для самых неотложных дел... Госпожа Кожинова расслабленно полулежала в кресле. Шумели за окном проезжающие машины, бубнил телевизор, незаметно бежало время. Закончился очередной сериал по НТВ, началась передача «Сегодня утром». «Может, подкрепиться? – лениво подумала женщина. – Вроде чего-то хочется, но вот что именно? Крабов? Икры? Фруктов? Нет, надоели! Хорошо бы что-нибудь этакое!» Между нами говоря, Ирина была весьма привередлива по части еды, или, выражаясь проще, зажралась. Средства позволяли. Мадам Кожинова считала это «утонченностью вкуса» и откровенно презирала малоимущих, «лопающих всякую гадость». Сочувствия к ним Ирина не испытывала: «Нету денег? Сами виноваты! Рыночная экономика! Вот! Вертеться нужно, как мой Женя, например!» Взяточничество мужа ее нисколько не смущало: «Каждый зарабатывает как умеет!» Ирина сладко зевнула. Из соседней комнаты донесся какой-то шум, сдавленный писк, хлопанье крыльев. «Наверное, Робка с Кешей играют! – мысленно улыбнулась Кожинова. – Хороший мальчик, любит животных!» Кешей звали их попугая, приобретенного на Птичьем рынке за астрономическую сумму и, по уверениям продавца, говорящего. Попугай жил в семье Кожиновых почти три года и успел стать всеобщим любимцем, а маленький Роберт в нем совершенно души не чаял. Правда, невзирая на ухищрения хозяев, Кеша говорить не торопился и до сих пор упорно отмалчивался... Хлопанье крыльев затихло, сменившись низким хриплым рычанием. Вероятно, померещилось. Внезапно кто-то с силой сдавил руку Ирины чуть выше локтя. Женщина, вздрогнув, обернулась. Рядом стоял Роберт. Лицо ребенка исказилось до неузнаваемости, потемнело, губы ощерились, из перекошенного в мерзкой гримасе рта текли слюни, в глазах пылала лютая злоба.

– Ты желала подкрепиться, – грубым, чужим голосом сказал он, протягивая матери попугая со свернутой шеей. – Жри, скотина!

Ирина от изумления лишилась дара речи. На мгновение ей показалось, будто все это просто страшный сон. Кожинова встряхнула головой, пытаясь пробудиться от кошмара.

– Хавай, свинья! – нетерпеливо повторил изменившийся Роберт. – Тебе же надо что-нибудь эдакое?! Вот и наворачивай!

– Сынок, ты болен?! – опомнилась Ирина, потянулась к ребенку, но тот резко ударил ее по руке.

– Облезлый осел тебе сынок, клизма дырявая! Не лапай, не купила! А не хочешь жрать, так я сам! – Он жадно впился зубами в мертвую птицу, послышался отвратительный хруст, брызнула кровь.

– Скус-но! – с набитым ртом пробормотал Роберт. – Зря отказалась, дура крашеная!

Кожинова согнулась в безудержном приступе рвоты. Мальчик сатанински захохотал.

– Облевалась, сука драная, облевалась! – веселился он, скаля в издевательской гримасе окровавленные, залепленные перьями зубы. – Ну умора!

Вывернув на ковер содержимое желудка, Ирина заревела навзрыд.

– Прекрати, падаль! – рассвирепел Роберт. – Кишки выпущу!

В руках у него непонятно откуда появился огромный кухонный нож. Обуянная ужасом женщина пронзительно завизжала.

– Почему ты плачешь, мама? – нормальным голосом спросил ребенок. – Ой! Кеша! Что с ним?! – Мальчик удивленно и испуганно уставился на растерзанного попугая.

– Мне плохо, мама! – спустя полминуты пожаловался он. – Голова болит... Ар-хр-р-р-р! Грязная потаскуха! – Лицо Роберта вновь перекосилось. – Ненавижу!

Так продолжалось все утро. Мальчик то ненадолго приходил в себя, плакал, жаловался на плохое самочувствие, то менялся до неузнаваемости, рычал, шипел, грязно ругался и лишь перед самым возвращением Евгения Дмитриевича забылся тяжелым сном... Выслушав сбивчивый, прерываемый рыданиями рассказ жены, майор пришел в детскую и с опаской посмотрел на сына. Тот разметался по кровати, надрывно дыша. Покрытое мелкими каплями пота лицо заострилось, губы сжались в узкую злую полоску. Словно почувствовав присутствие Кожинова, Роберт встрепенулся и широко распахнул глаза, горящие нечеловеческой ненавистью.

– Явился, старый козел! – прокаркал он. – Не запылился, блин! Не везет тебе сегодня, правда?! Хе-хе! Сплошные обломы!

– Что-о-о?! – поразился майор. – Что ты сказал, сопляк?

Мальчик сипло расхохотался, затем помрачнел, заскрежетал зубами.

– Ты кого «сопляком» обозвал, ментяра пакостный?! Меня?! Встать смирно, когда с тобой хозяин разговаривает!

– Выпорю! – взбеленился майор. – Шкуру спущу!

– Попробуй! – кривлялся Роберт. – Попытайся, говно свиное! Рискни! Хи-хи-хи!