Скверная голубая кровь (ЛП) - Станич К.М.

— Итак. Ты ведь был в Хэмптоне часть лета, верно? — Эндрю поднимает брови, но кивает. — Я слышала, что произошло какое-то дерьмо. Расскажи мне об этом.

Его несчастное выражение лица превращается в ухмылку, и на секунду я вижу проблеск настоящего Эндрю, скрытого под оболочкой.

— О, подожди, пока ты не услышишь всё, — начинает он и посвящает меня во всё, что произошло за последние несколько месяцев.

Это… по меньшей мере, интересно.

Возможно, мне предстоит поработать с большим количеством вещей, чем я думала.

Мы с Эндрю по очереди переодеваемся в форму, используя заднюю часть лимузина с тонированными стёклами для уединения, а затем проскальзываем на заднее сиденье блестящего чёрного «Кадиллака» с логотипом академии сбоку. Моё сердце бешено колотится, ладони вспотели. Я чувствую, что могу задохнуться.

Если я войду туда нервничая, они узнают. Они хищники, все до единого; они почуют мой страх.

— Какая-то часть тебя всё ещё увлечена ими? — спрашивает Эндрю, когда мы едем по извилистой гравийной дороге. Я бросаю на него такой жуткий взгляд, что он быстро закрывает рот и отводит глаза. Когда мы добираемся до внутреннего двора с фонтаном в виде оленя, я оказываюсь в сопровождении сопровождающего.

— Мисс Рид, — говорит мисс Фелтон, мягко улыбаясь мне. В её глазах столько жалости, что мне трудно выдержать её взгляд. — С возвращением. — Она кивает Эндрю, а затем вежливо стоит там, пока он не понимает намёк и не уходит. Позади её причёсанной фигуры стоит высокий мужчина в костюме, который заставляет меня немного нервничать. Я настороженно смотрю на него. — Вы уже говорили сегодня с Кэтлин Кэбот? — я киваю и пожимаю плечами. Она действительно позвонила и предложила мне лимузин для поездки в академию. Ну, совсем недавно она предложила мне лимузин. Вчера она предложила купить мне машину. В последний день занятий в школе она… горячо извинилась за своего сына.

Моя челюсть слегка сжимается, когда я думаю о Криде Кэботе, о его ангельских белокурых волосах, его пронзительных голубых глазах, о ленивой беззаботности, с которой он держится. Принц мудаков — это может быть его титул, пока он соревнуется с Тристаном Вандербильтом за звание короля мудаков. Я не думаю о Зейде.

— Ну, это Кайл Карлин. — Она указывает на мужчину, её наряд почти такой же, как у десятков других, которые я видел на ней в прошлом году. — Директор Коллинз, миссис Кэбот и я посовещались с вашим отцом в течение последних нескольких недель, и что ж, мы подумали, что было бы неплохо, если бы у вас был сопровождающий в кампусе. — Должно быть, она видит выражение моего лица, потому что добавляет: — По крайней мере, до тех пор, пока вы не втянетесь.

— Сопровождающий? — спрашиваю я, глядя на неуклюжую фигуру Кайла и огромные мускулы, и моё веко подрагивает. Это последнее, что мне нужно, чтобы какой-нибудь гигантский телохранитель следовал за мной по пятам. С таким же успехом я могу просто объявить о своей слабости всей академии. Что это за жизнь в старшей академии, когда какой-то случайный чувак повсюду следует за мной? — Меня не интересует сопровождение. — Мисс Фелтон поджимает губы и обменивается взглядом с Кайлом. Он высокий, темноволосый и со злым выражением лица. Очень пугающе.

— Я понимаю, что это не идеальный вариант, — начинает мисс Фелтон, и я качаю головой.

— Нет. Мне не нужен телохранитель. — Ни за что на свете я не смогу отомстить, если кто-то будет следить за мной весь день. Я поднимаю подбородок и встречаюсь взглядом с мисс Фелтон. Я не уверена, возможно ли это, но мне кажется, за лето я выросла на пару дюймов; я чувствую себя выше. — Это обязательно? — мой голос остаётся спокойным, даже когда мисс Фелтон смотрит на меня так, словно я сошла с ума.

— Это не… — начинает она, и я киваю. Ни за что. Конечно, бьюсь об заклад, телохранитель держал бы Голубокровных подальше от меня. Но это всё, что он мог бы сделать. Мне всё равно пришлось бы видеть серый взгляд Тристана с другого конца комнаты, слышать хриплый смех Зейда, слушать, как Крид развлекает своих подданных в столовой. — Ну, если вы передумаете, Кайл будет патрулировать территорию кампуса. Мы относимся к этому издевательству очень серьёзно. — Я киваю и начинаю отходить, когда мисс Фелтон кладёт руку мне на плечо. — Если вы захотите перекусить у себя в комнате, мы договорились об этом с кухней.

Я натянуто улыбаюсь ей и отстраняюсь.

Я чувствую на себе их взгляды, когда поднимаюсь по ступенькам, моя белая юбка второкурсницы развевается на ветру.

Мои ноги двигаются просто отлично, пока я не натыкаюсь на витражные двери в конце наружного коридора.

«Ты сможешь это сделать», — говорю я себе, тяжело дыша, пульс учащается. «Твоя форма чистая и отглаженная, на тебе пояс с подвязками и чулки до бёдер, о которых ты не позаботилась в прошлом году. Твоя причёска уложена, макияж… сносный, ресницы наращены, брови уложены». Я выдыхаю, достаю тюбик ярко-красной помады, размазываю её по губам, а затем проверяю свои зубы в маленьком компактном зеркальце. Я начинаю входить, но затем останавливаюсь, улыбаясь и закатывая пояс своей юбки.

— Ничего не поделать.

Я протискиваюсь внутрь здания часовни, и в зале воцаряется тишина. Мёртвая тишина. Повсюду студенты, все в школьной форме, и все они пялятся на меня. Единственный звук — это стук моих блестящих чёрных туфель по каменному полу, когда я, перекинув сумку с книгами через плечо, иду по коридору, расправив плечи, вздёрнув подбородок и выпрямив спину.

Мой шкафчик на том же месте, что и в прошлом году, ключи от общежития в моей сумке. Я направляюсь прямиком в часовенный зал для утренних объявлений, жалея, что Миранды здесь нет. Я отправила ей ответное сообщение, простое, но очень важное: увидимся за обедом в столовой, но теперь у меня нет телефона, и я не могу с ней связаться. Налаживать отношения с Эндрю было приятно. Я хочу… Мне нужно то же самое с моей лучшей подругой, единственной, что у меня когда-либо была.

Вместо этого я сворачиваю за угол и натыкаюсь прямо на засаду.

Тристан Вандербильт ещё более ужасен, чем я помню.

Он стоит в центре толпы Голубокровных позади себя, скрестив руки на груди поверх своей формы второкурсника: белые брюки, белая рубашка, белый пиджак и красный галстук. Он так хорошо выглядит в нём, что я его ненавижу. Его остро-серые глаза прищуриваются на мне, и у меня сжимается горло.

«Я не могу этого сделать», — кричит мой мозг, желая запаниковать, убежать. Но моё сердце было выковано в огне. Я остаюсь на месте.

— Так, так, так, Работяжка вышла на второй раунд. — Его голос мрачен, затенён злыми намерениями, а улыбка устрашающая. Очевидно, что он наслаждается этим моментом, упивается им по-настоящему. Я ожидала этого. Чего я не ожидала, так это боли, ярости. Эти две эмоции переполняют меня до краёв, пока я не чувствую, что они переливаются через край. Мои руки дрожат.

— Я говорила тебе, что буду здесь, — говорю я, протягивая руку, чтобы вытащить ожерелье из-под рубашки. В серебристых глазах Тристана вспыхивает торжество, но я не могу до конца понять почему. Неужели он думает, что я всё ещё тоскую по нему? Он что, хочет, чтобы я пресмыкалась и умоляла? Какова бы ни была причина, даже он не может скрыть удивления на своём лице, когда я срываю ожерелье и швыряю им в него.

Он ловит его на ладонь, когда Харпер пробирается сквозь толпу, направляясь прямиком к нам.

— Мне не нужны твои деньги. Оставь это себе. Тебе это нужно больше, чем мне. — Я шагаю вперёд, мимо них, направляясь по коридору, когда чувствую, как что-то ударяет меня по затылку. Разворачиваясь, белые складки моей юбки развеваются, я вижу Харпер. Она пробралась сквозь толпу и теперь торжествующе стоит рядом с Тристаном, сверкая глазами.

В тот вечер, по дороге на зимний бал, в лимузине, я думаю, она была действительно расстроена. А Тристан обращался с ней как с мусором. Это не было частью представления. Неважно, сколько раз я повторяю это, я просто так не думаю. Вот как я придумала первую часть своего плана: использовать Тристана против его собственного народа. Мне не нужно уничтожать Харпер Дюпон: он сделает это за меня.