Второй вариант - Павел Кодочигов

Климанский на охоту выходил редко - других забот у помощника командира взвода немало,- и немцы его в расчет не принимали. Шарапова же почувствовали быстро. Полистал он свой журнал наблюдений, сделал нужную выборку и получил представление, когда и в каком месте можно ждать появления солдат противника. Стрелял на первых порах не очень хорошо, чаще пугал, но за неделю личный счет до пяти сумел увеличить. Фрицы в ответ за одну ночь во всех опасных местах плетни в человеческий рост поставили - попробуй разгляди, что за ними делается, а через несколько дней и своим снайпером обзавелись. Троих он уложил на правом фланге роты, где ход сообщения проходил по низинке, в нем стояла вода, а перебежать из окопа в окоп надо было всего метров двадцать.

Действовал снайпер не один. Однажды его помощники дымовую шашку подожгли. Солдаты заинтересовались: что там у немцев загорелось? И одного не стало. В другой раз ворох бумаг из окопа в воздух подняли. Пока гадали, для чего этот фокус придуман, снайпер снова нашел себе жертву.

Попробовали и его "подловить", показали каску - пробил, но больше на каски не реагировал. На другой день в низинке, где он уложил троих, потащили на веревке шинель, набитую травой. "Клюнул", но снова сделал лишь один выстрел.

Жизнь в роте усложнилась, солдаты стали не в меру осторожными - каждый в любую минуту ждал "своей" пули. И уже роптали, косились на Климанского и Полуэкта: "Жили спокойно, так растравили. Теперь рой носом землю!"

- Не выследить нам его вдвоем,- потерял надежду Полуэкт.- Надо облаву делать.- У него нестерпимо ныла спина и гудели от долгого и неподвижного стояния ноги.

- А снайперов где взять? - хмуро отозвался Климанский.

- Учить. Подбери хороших стрелков и меня первым на курсы записывай. Вот тогда и навалимся кучкой.

Командир роты такому предложению обрадовался и отвел на подготовку снайперов пять дней.

Недолго отсутствовал Шарапов, но соскучился и по горке, и по ее обитателям. Вернувшись, сразу пошел узнать, не произошло ли чего нового в поведении противника, и уже возвращался в землянку, когда его окликнул Юрчков.

- Товарищ младший лейтенант, я немца засек! Пальнули бы в него из снайперки.

- Где? - встрепенулся Полуэкт - ему не терпелось проверить результаты учебы.

- За правым дзотом у Котовиц из лужи умывается. Они прильнули к амбразуре.

- Правее смотрите, правее,- шептал Юрчков.- За кустами он! Голый по пояс! Разжарило его, туды... Договорить Юрчков не успел и не услышал, как на той стороне, маскируя выстрел снайпера, злорадно захлопали винтовки.

Полуэкт онемел: только что был Юрчков, торопился показать фашиста, в нетерпении руку указующе выбросил, хотел, чтобы одним врагом стало меньше. И вот нет Юрчкова, а он, наблюдатель чертов, в бинокль не сумел разглядеть немца! Из-за него погиб Юрчков, только из-за него!

Бережно опустил тело солдата на землю, схватил винтовку, но увидел лишь мелькнувшую в кустах голову "разжаренного".

Утром, перед тем как пойти на заранее выбранные позиции, Климанский сделал краткое напутствие:

- Наша задача выявить и уничтожить снайпера, поэтому на другие цели не отвлекайтесь, а то вчера вон младший лейтенант "проявил инициативу"...- Хотел добавить еще что-то, но осекся, увидев, как побледнело и без того измученное бессонной ночью лицо Полуэкта.- В общем, так: стреляйте только по нему, промахнетесь, сразу на другое место сматывайтесь и соседей оповестите, чтобы ударить из двух-трех винтовок. И помните: он не в госпиталь отправляет!

С тем и разошлись и целый день не сводили глаз с отведенных для наблюдения полос, каждую траншейку, каждый дзот на сто раз в прицел прощупывали, но снайпера не обнаружили.

Еще два дня прошло. Один сухой и ясный, другой с небывалым для этих мест полдневным ливнем. Пробил ливень крыши самых накатистых землянок, наполнил траншеи водой, во многих местах обрушил стены, в одночасье повернул лето на осень. День то хмурился и сочился дождем, то яснился и продувал насквозь. Худой был день, со всех сторон дырявый какой-то.

К вечеру распогодилось и еще больше похолодало. Сырая плащ-палатка не грела и плохо защищала от ветра. Шарапов опустил бинокль и засмотрелся на Волхов. Вода в реке отдавала синеватым отливом, вдоль дальнего берега плыло бревно. Бугор глины на глаза попался. Что-то хотели строить, выкопали яму под фундамент, да война помешала, а может, фрицы что ковыряли. Бугор мстительно напомнил свежий холмик на могиле Юрчкова, и не заметил Полуэкт, как навалился на приклад винтовки, как подался ее ствол вперед и блеснул в лучах заходящего солнца. У уха взвизгнула пуля. Отпрянул от амбразуры, затаился. Передний край обороны противника в таком положении не просматривался, лишь нейтральная полоса, и на ней в тени бугра парило белое облачко. "Бездымный порох в сырую и холодную погоду, ввиду разницы температур, тоже бывает заметен",- учил Климанский. Так вот он где! У самого берега! Потому и не могли обнаружить!

Поставил прицел на шестьсот метров. Укрыв за стенкой окопа левое плечо, прильнул к окуляру, обостренным зрением увидел наверху бугра выемку, голову снайпера в ней, вымазанную глиной каску. Вдохнул поглубже, перекрестие прицела выровнял, а воздуха не хватает, сердце где-то под горлом колотится. Нажать на спусковой крючок не успел. Вторая пуля снайпера попала в ложу винтовки, вспорола основание большого пальца, выше локтя впилась вырванная из приклада щепка.

Снова посадил соперника на перекрестие. "Ну, ну, не тяни. Убьет же! подгонял себя. Другой голос сдерживал:- Не торопись. Надо наверняка, чтобы не спрятал* ся... Затаить дыхание, хорошо прицелиться..."

Третья пуля обожгла правый висок. Хлынула кровь.

На немецкой стороне поняли, что с их снайпером что-то неладное - сделал подряд три выстрела! Вразнобой защелкали винтовки, застрочили пулеметы. Наши стали отвечать.

А к Шарапову вдруг пришло спокойствие. Цель взял быстро, плавно нажал на спусковой крючок и поверил, что выстрел будет удачным. Опередить противника не удалось и на этот раз: четвертая пуля просвистела у самого уха, ткнулась позади во что-то твердое и с подвыванием ушла в небо.

Выпавшая из рук фрица винтовка сползла вниз, тело от удара подалось назад, и на вершине бугра четко обозначилась выемка. По привычке доводить начатое дело до конца и для верности он всадил в снайпера еще две пули и опустился на ящик из-под гранат, на котором простоял весь этот длинный день. Посидел так в крайнем изнеможении и стал бинтовать сначала голову, а потом и руку...

Глава четвертая

1

Командиром взвода разведки Шарапова назначили в конце октября. Прибежал на передовую ординарец Малышкина с приказом явиться к командиру роты. Думал, по какому-нибудь пустяковому делу, а вышло по серьезному.