Второй вариант - Павел Кодочигов

Полуэкт закончил училище с отличием, и его хотели оставить командиром взвода. Ребята на фронт поедут, а он в тылу, выходит, окопается? Не остался. Матери об отъезде не написал, но она как-то узнала, приехала в Ярославль, отыскала его на вокзале и все время, пока стоял поезд, держала зачем-то за пуговицу гимнастерки, как-то по-новому засматривала в лицо и говорила одно и то же: "Ты пиши почаще, чтобы я все время получала от тебя письма. Тогда я все переживу и все вынесу. Ты это помни и пиши, пиши".

Он был рад приезду матери и стеснялся, что она уговаривала его, словно маленького, и просила о таком незначительном. Отправление эшелона почему-то задерживалось, мать все вертела и вертела пуговицу и оторвала ее. "Ой, что наделала-то! - засветилась озорной и в то же время виноватой улыбкой и предупредила:- Ты сразу же пришей ее, пришей, а то явишься на фронт растеряхой, тебя тут же и накажут".

Объявили посадку, все уже теснились у широко распахнутых дверей и кого-то вытолкнули из вагона. 'Мать не могла отличить его от таких же парней, одетых в одинаковую форму, закричала: "Остановитесь! Остановитесь! Мальчонка мой выпал! Мальчон-ка-а!" Упавшего подхватили и втащили в вагон, поезд набрал ход, а мать еще долго бежала за ним, прижимая к груди беспокойные руки.

Матери разведчиков тоже, наверно, бежали за уходящими на фронт поездами и умоляли писать почаще, а теперь с непроходящей тревогой ждут солдатских треугольников, плачут и не спят ночами, если они почему-то задерживаются. Так волен ли он в любом случае идти напролом? В разведке без риска не обойдешься это верно, но как предугадать, насколько он оправдан, и как правильно поступить в том или ином случае?

До утра спорил Шарапов с собой и с ПНШ-2, в восемь ноль-ноль постучал в дверь лобатовской землянки, чтобы с ним, более опытным и старшим, разрешить свои сомнения. Но разговора опять не получилось.

- Брось-ка ты эту философию,- не дослушал Полуэкта Лобатов.- Надо новую операцию готовить, а он дискутировать пришел. Место выбирайте сами, раз вы такие умные, а потом посмотрим, чего вы стоите.

Глава пятая

1

"Место выбирайте сами". Легко сказать. Где его ни выбирай, через Волхов плыть надо. За ним пятьсот - шестьсот метров нейтральной полосы. За два с лишним года немцы нашпиговали ее и минными полями, и рогатками с колючей проволокой, и кольями с нею же, и МЗП - малозаметными препятствиями из тонкой проволоки, выпутаться из которой почти невозможно и потянуть нельзя, иначе взорвутся соединенные с нею мины,- и спиралями Бруно, и еще десятками других сюрпризов и неожиданностей. Это все надо преодолеть без звука и малейшей оплошности.

Напуганные частыми вылазками русских разведчиков, немецкие часовые службу несут бдительно и глаз с нейтральной полосы не спускают. Подкрадись-ка к ним незаметно и неслышно. Ну ладно, преодолели все, часовой рядом, в каких-то пяти метрах. Бросились на него. Он сопротивляется всеми доступными и недоступными средствами, а ты оружия применить не можешь, брать его надо живым и невредимым и голыми руками. Связали, кляп в рот затолкали, а в немецких траншеях переполох, задействованы все пулеметы, артиллеристы на пути отхода поставили отсечный огонь, а тащить пленного надо все те же пятьсот - шестьсот метров и еще Волхов .переплывать, будь он неладен. Река кипит от рвущихся снарядов, на ней к земельке не припадешь, голову под бугорок не спрячешь. Сидишь, как голый, и богу молишься, чтобы не разнесло лодку прямым попаданием, не прошлась по ней очередь из крупнокалиберного.

Прошлым летом полк стоял на плацдарме на левом берегу Волхова. До немецкой обороны было всего четыреста метров. В случае чего до своих можно добраться в считанные секунды. Там и немцы часто ходили за "языками". Здесь сидят тихо, считают, что выкрасть пленного за рекой немыслимо. Что же делать Шарапову, как поступить, чтобы взять "языка" и живым доставить на свой берег?

Утро последнего дня перед вылазкой выдалось морозным, тихим. Иней выбелил травы, высветлил землю и воздух. За Малым Волховцем, освещенная поднявшимся солнцем, четко просматривалась линия обороны противника. Хорошо была видна и пустынная дорога от Новгорода на Зарелье. Ее булыжная мостовая, вымощенная в прошлом веке по приказу Аракчеева, обтекала Хутынский монастырь и подходила к Малому Волховцу, где до войны была паромная переправа. Окрестные берега и дорогу сторожили два немецких дзота, сооруженные по обеим сторонам насыпи. Нападать решили на левый: стоит недалеко от берега, подобраться можно по придорожной канаве. Такое удачное место выбрали, что удивлялись, почему не использовали его при первом поиске?

В полдень выработали окончательную тактику, распределили обязанности. Все было готово, только туч на небе не хватало.

- Будут, командир,- пообещал Тинибаев.

- Кости болят? - пошутил Полуэкт.

- Кости у моего деда больные, а я так знаю. Темная, темная ночь будет.

"Сын степей" знал толк в погоде. Небо вскоре начало хмуриться, на нем стали умащиваться тучи. Первые были еще светлыми, но за ними надвигались и настоящие. Тесня друг друга, они громоздились в несколько ярусов, прогоняя с земли остатки ясного дня.

- И что у нас за Тинибай! Сказал - и сделал! - начал задирать своего соперника высокий и светловолосый Андрейчук.- Чего доброго, лбы себе порасшибаем.

Тинибаев промолчал.

- Тинибай! Если я тебя автоматом по уху съезжу, отвечать не буду. Слышишь?

- Зачем отвечать? Я тебе тоже заеду, и расквитаемся,- невозмутимо ответил Тинибаев.- У тебя ухо острое, а глаз тупой, да?

- У меня брюхо острое,- хохотнул Андрейчук.- Мне бы сейчас котелок борща.Сибиряк был могуч телом и поесть любил.

- Зачем борща? На реку придем, пей, как лошади пьют. Я тебе и голову в воде подержу,- смеялся Тинибаев узенькими щелочками черных глаз.

- Я и напьюсь, так не утону. Это ты как топор плаваешь.

- Зачем топор? Топор совсем не плавает, а я совсем не умею,- под общий хохот возразил Тинибаев.

- Во-во. Топор "совсем", и ты "совсем". Два сапога пара.

- Я человек! Зачем меня с сапогом равняешь? - рассердился Тинибаев. Он хорошо говорил по-русски, но смысл поговорок понимал не всегда.

- Хватит вам. Развеселились не к добру,- прервал перебранку слухачей Спасских.

* * *

Переправа прошла спокойно, и в берег ткнулись удачно, под небольшой бугорок, но едва двинулись к дороге, Тинибаев тревожным взмахом руки положил группу.

- Будто железо звякнуло о камень,- прошептал Шарапову.

- Где?

- Впереди и слева.

Полуэкт поманил Андрейчука:

- Что-нибудь слышал?

Андрейчук отрицательно помотал головой.

- Пойдешь вместе, с Бахтиным и Тинибаевым. Да слушай, Андрейчук, слушай!