Эльф из Преисподней. Том 3 (СИ) - "Lt Colonel"

Верилия фыркнула.

— Себя, конечно. Я же суккуба. Впрочем, праведник из тебя не лучше, чем из какого-нибудь дрета.

Я отпустил хватку воли на кинжалах, и Верилия сделала пару пробных взмахов, избегая нацеливать оружие на меня. Осознала, что я ей не ровня и лучше меня не провоцировать.

— Вернёмся к диалогу ранее, — предложил я, — Мне нужна информация. Кто ты, что здесь делаешь, что это за мир, как отсюда выбраться…

— Я тебе не ходячая энциклопедия, — оборвала меня Верилия, — И к тому же ты уже забрал у меня Печать, я тебе ничего не должна.

— Нет-нет, печать ты дала мне, чтобы я тебя не освежевал. А за помощь ты пока не расплатилась.

— Во мне зреет подозрение, что ты так просто не отвалишь.

— Блестящая интуиция. Но давай я тебе помогу, — Я присел рядом с одним из трупов, — Насколько я понимаю, ты пришла в Рима-Порт, чтобы поохотиться на этих молодчиков и выковырять из них кристаллы.

Верилия очень, очень хотела послать меня подальше. Но делать это с тем, кто мог одним желанием лишить её оружия, посчитала неразумным. Так что она сдалась и кивнула.

— А говорил, что не знаешь ничего, — и стала потрошить новое тело.

— Догадался. Итак, что это?

— Хризалида. Она содержит гаввах, необходимый для питания новорождённых дьяволов.

Я изучил уродца передо мной и спросил:

— У каждого дьявола есть хризалида?

— Нет, инкастоды и гран-инкастоды — особый случай, — сказала Верилия и добавила, поймав мой вопросительный взгляд, — Это обитатели Рима-Порта.

— То есть ты кто-то вроде няньки, которая добывает питание для детей?

— Для детей? Для личинок. Практически все дьяволы вырастают из личинок, которые заводятся в особых местах, пропитанных негативными эмоциями. Чтобы они росли, их подкармливают гаввахом, хотя можно обойтись без этого.

— То есть ты была… червём?

— Ну, первую пару сотню лет, — ответила она беспечно, не отрываясь от своего занятия — извлечения очередной хризалиды.

Если бы существовало состязание между демонами и дьяволами… Нет-нет, такого состязания нет, совершенно очевидно, что демоны всегда и во всём остаются совершенными существами, с которыми остальные соперничать не могут… Но если бы состязание было, дьяволам бы только что засчитали сокрушительно поражение.

Серьёзно, вырастать из личинки? Я — средоточие изменчивости, утверждение потенциала, реализация столкновения непознаваемых стихий. А Верилия, налфиши и эти… инкастоды — бабочки, переродившиеся из червяков.

Мы на разных уровнях.

— А ещё хризалиды усиливают возможности взрослых дьяволов и отлично продаются на чёрном рынке, — продолжала Верилия.

Я почесал щёку и счёл, что можно и удовлетворить любопытство. Рассёк грудную клетку трупа и, покопавшись в ней, нащупал что-то твёрдое и рифлёное. Рванул — и извлёк хризалиду.

Осмотрел камень и слизнул кровь и остатки внутренностей с одной его грани. Суккуба воззрилась на меня с изумлением, будто я на её глазах сделал что-то невероятное.

— Ты правда псих, — постановила она, придя в себя.

Я пожал плечами. Почему ей можно этим заниматься, а мне нельзя? Хотя кровь оказалась невероятно противной на вкус, так что я предпочёл счистить её остатки с камня и ладони волей.

А ведь, в отличие от меня, Верилия не обладала способностями, которые мгновенно убирали любую грязь. Наверное, потому-то она и облизывала хризалиду.

Прислушавшись к тихому биению внутри хризалиды, я уловил нечто знакомое. Нечто близкое. Нечто желанное.

Я уловил страдания. Боль, страх, злость, отчаяние — они были заточены в камне, законсервированы в нём, каким-то образом обретя подобие материальности.

И вместе с тем эмоции слегка отличались от привычных мне. Они были тусклее, скуднее, скучнее. Возможно, отличие в сосуде — я привык тянуть живые, свежие чувства, а гаввах был слишком старым для моего утончённого вкуса.

Я потянулся к сероватой дымке, зацепил её краешек, втянул — и поморщился.

Это можно было употреблять… Если иного выбора не оставалось. А у меня под боком находился чудесный носитель правильных и, главное, ярких эмоций. Потому я бросил хризалиду, туман в которой после моих экспериментов стал чуть жиже, Верилии.

Она вскинула брови.

— У тебя и сумка, и мешок, — я ткнул в рюкзак, прислонённый к скале, — Не буду же я тащить на себе то, что можешь понести ты? Ну и, пожалуй, я дам тебе кое-что из того, что добуду.

Прежде чем она успела вымолвить хоть слово (а слов в суккубе скопилось изрядно, просто она не могла выбрать, какое оскорбление выплюнуть первым), я театрально взмахнул руками. Подчиняясь воле, в воздух взмыли сотни хризалид, вырвавшиеся из тел уродцев.

Я перенёс кристаллы к рюкзаку суккубы и, открыв его, свалил добычу туда.

— Не благодари, — ухмыльнулся я.

— И не собираюсь! — злобно бурча под нос, Верилия кинулась к рюкзаку и стала перебирать хризалиды.

Многие она отбраковывала и выбрасывала как негодные. А я, наблюдая за ней, вспомнил, что, согласно земным поверьям, дьяволы не были способны говорить спасибо.

Что ж, если так, не стоит наказывать суккубу за неуважение.

Я опёрся о крутой склон скалы и уставился в небо.

— Я отдам тебе почти все хризалиды в обмен на то, что ты объяснишь мне всё в подробностях. К примеру — где твоя команда?

— Я вроде объясняла… Нас перехватили неподалёку от портала. В самом начале пути! А у этих остолопов была большая часть Печатей и две стазис-лодки. Не очень-то приятное чувство — перебираться через Ахерон на одной стазис-лодке с Вилшем…

— А Вилш — это…

— Последний компаньон. Он тащил на себе оставшуюся стазис-лодку, а ещё, скотина такая, нёс аж четыре Печати.

— А потом?..

— А потом нас нашла стая инкастодов. Как оказалось, вермлеки слабо предназначены для долгого бега. А уж если у них на плечах стазис-лодка… В общем, сожрали Вилша.

— Не слышу в твоём голосе скорби.

— Да плевала я на них. Сволочи угробили кучу дорогой снаряги из-за своего идиотизма.

Краткая история группы дьяволов, конечно, была крайне занимательно, но я поймал себя на мысли, что начал не с того. Верилии следовало объяснить мне основы, поскольку происходящее всё ещё отказывалось складываться в цельную картину. Я открыл рот, чтобы потребовать у суккубы описать базовые концепции… И заметил вдалеке, у горизонта, летящую точку.

Точка уверенно приближалась, а с ней нарастал комочек присутствия, угнездившийся в моей голове.

Моё молчание Верилия приняла за знак, что её наконец оставили в покое, и больше не вымолвила ни слова. А я следил за полётом той, появления кого уже давно ждал.

И дождался — над головой зависла Дженни.

Мы с ней переглянулись, и пикси грохнулась мне на макушку. Вид фея имела измочаленный: тряпки, заменявшие ей одежду, посползали, волосы растрепались, а на разгорячённом от быстрого полёта теле сразу выступил пот.

— Опа, так ты не один, — цокнула Верилия. Я проигнорировал её и снял Дженни с головы.

Она тяжело дышала. Пикси обладали феноменальной выносливостью. Если Дженни выдохлась так, что едва шевелилась на моей ладони, значит, она проделала огромный путь. На это указывало то, что по прибытии я её не чувствовал. Похоже, фея носилась повсюду, пока не уловила нашу связь.

— Ты знаешь, где Лютиэна?..

— А? А! А-а-а… Д-д-да… — выдавила пикси.

На то, чтобы она смогла заговорить, ушли несколько минут.

— Её схватили! Такие страшные, рогатые! — Взор Дженни упал на Верилию, и пикси прокашлялась.

В животе зашевелился червячок неуверенности. Если сестру поймали эти уроды, то она уже не жилец. По венам заструилась жгучая ярость.

Мою. Вещь. Посмели. Убить.

И тихий голос на грани слышимости прошептал, терзаясь скорбью: Лютиэну убили…

Нани. Точно он. Больше некому.

Дженни уловила моё настроение и испуганно встрепенулась.

— Она жива! Была жива, по крайней мере. Они потащили её в большой-пребольшой зиккурат.