Скоро увидимся - Алекс Норк

Облачаясь через несколько минут в строгий темный костюм, Дункан даже устыдился внутреннему проявлению грубости — хорошо, что не успел чего-нибудь ляпнуть.

Глупо бы вышло. И непристойно.

Коннерс знал покойного, предлагает какую-то информацию — благодарить надо в подобных случаях.

Припарковаться удалось лишь ярдов за пятьдесят до ворот.

Капитан еще днем предусмотрел такое скопление и назначил для регулировки временный полицейский пост — даже культурные люди ведут себя лучше, если присутствует власть.

По времени съезд гостей на траурную процедуру начался час назад, но из-за множества приглашенных само собою подразумевался свободный график. Вместе с его машиной пристанища искала еще какая-то, ее полицейский-регулировщик попросил подождать, чтоб обслужить в первую очередь шефа.

Проходя на территорию, капитан поздоровался с охранником, который засвидетельствовал улыбкой, что знает его в лицо, и сразу увидел большое скопление публики по ту сторону клумбы, на пространстве между ней и особняком. Там же виднелись тележки с напитками и стулья для желающих посидеть.

Мужчины были в строгих темных костюмах, женщины — тоже в темном и дорогом. Как показалось Дункану, не без некоторой демонстрации этого дорогого. Тихий осенний вечер освещал собравшихся пока еще собственным светом, однако для более позднего времени были расставлены автономные светильники-фонари.

Кто-то сбоку, желая остановить, дотронулся до его локтя, он повернул голову и увидел мэра.

Тот радостно закивал:

— Спасибо, капитан, за полицейский пост, это весьма помогло. Вы уже подходили к Ромми?

Дункан мотнул головой и услышал, что хозяйка принимает прибывших в зале.

Следовало без многословия выразить соболезнование, а затем поискать Коннерса, который что-то не попался пока на глаза.

Внутри особняка горело электричество, но свет был неярким, мебели в зале стало меньше, а черные драпировки подчеркивали пустоту.

Дункан увидел нескольких человек в креслах, поставленных полукругом у дальней стены. В одном из них сидела миссис Ванлейн, в соседнем слева расположилась немолодая дама, что-то с выраженьем произносившая и помогавшая себе жестами, а рядом с ней джентльмен, который, показалось, просто высиживает.

Дама вела речь громко, Дункан еще в процессе движения уловил религиозный контекст беседы.

Миссис Ванлейн заметила его издали, а затем, не поднимаясь из кресла, протянула навстречу руку. Ему не пришлось чего-то произносить, так как дама совершенно проигнорировала прибывшего, не желая, видимо, прерывать выступления, а хозяйка, чуть обозначив улыбку, указала ему на свободное кресло.

Капитан сел.

И не осталось ничего другого, как слушать.

Дама доказывала преимущество божьей воли над всем остальным, полагая, видимо, это своим личным открытием. Ей, в том числе, очень хотелось доказать Божий Промысел и в случившейся здесь трагедии, но прямо заявить, что высшие силы сбросили мистера Ванлейна с крыши, не позволял даже ее скромный ум, а посему примитивная аргументация прогрессировала не в качестве, а в количестве.

Однако и здесь скоро не хватило ресурса, из-за чего выступавшая пошла по новому кругу.

Пожилой господин, находясь в супружеском повиновении, привычно терпел, но Дункан через три-четыре минуты ощутил реальную угрозу своему психическому здоровью, к тому же, хозяйка слушала этот бред с откровенным уже над собою насилием.

Принципиальный вопрос — зачем забирать на тот свет благополучного, далекого от старости человека — дама решала с помощью известного тезиса: «Пути Господни неисповедимы».

Понимать надлежало так, что «нечего в божественные планы свой нос совать».

— Извините, мадам, этим лишь сказано, что Господь Бог не может объяснить нам всего, как детям в школе: «исповедать» означает, поведать все до конца. Еще правильнее — мы не способны бы были понять.

Неожиданно врезался безучастный пожилой джентльмен:

— А высшие понимания не даются даром, для них требуется усердие всей нашей жизни!

Кажется, более всего удивилась его супруга, но главное — оборвалась единственная в ее мозгу мысль. Все вместе так вывело несчастную из равновесия, что, пробормотав хозяйке пожеланье «крепиться», она быстро направилась прочь с торопящимся следом мужем.

Миссис Ванлейн опустила голову, чтоб скрыть улыбку.

— Вы очень помогли, капитан. Спасибо.

— Не за что. А вообще, советую никогда не церемониться с дураками и ненормальными. Эта публика вполне сознательно оттягивается на нас.

Она, теперь не скрывая, весело хмыкнула, с детским совсем выражением.

Но выражение сменилось, взгляд ушел в никуда…

— Знаете, капитан, не могу понять, зачем муж подошел к краю, к этой бордюрной решетке.

Ее слова слегка удивили, так как сам собою напрашивался вопрос: почему бы и нет?

Однако Дункан выдвинул простое предположение:

— Оттуда прекрасно видна цветочная клумба.

Она качнула головой:

— Муж был абсолютно равнодушен к цветам.

Возникла пауза.

Дункан, подождав, заговорил уже сам:

— Марта сказала, что никто из детей ничего не видел. Вы с ними на эту тему не беседовали?

— Да. После ужина они затеяли игру в прятки, но никто не выходил наружу и никто не поднимался вверх на площадку.

Мелькнула мысль о трагедии детей, так внезапно потерявших отца, Дункан ничего не сказал вслух, но будто бы был услышан.

— В этом возрасте, капитан, дети странно меняются. Еще полтора-два года назад им постоянно требовалась помощь, они ждали разрешений и указаний, а сейчас это какие-то подвижные маленькие зверьки. И злятся, если мешают их самостоятельности. Порою кажется, старшие им нужны, только чтоб вовремя покормили. У вас есть дети?

— Взрослая дочь, недавно закончила университет.

Однако в памяти о ее детском возрасте у Дункана была почти пустота. Он тогда боролся за карьерное продвижение, часто бывало — домой приходил, чтобы просто поспать.

Миссис Ванлейн извлекла откуда-то сигарету.

— Вы курите, капитан?

— Да, но собираюсь бросить, и по этой причине стараюсь не носить зажигалку.

Она чуть иронично шевельнула бровями и указала сигаретой на новых явившихся визитеров:

— У них точно есть.

Капитан встал, ему на прощанье опять протянули руку.

Снаружи включили электрический свет и обстановка выглядела оживленней.

Захотелось пить.

Капитан, поглядев в пространства между людей, заметил тележку с соками, рядом можно было одолжиться огнем у курившего джентльмена.

На какое-то время Дункан забыл про свои планы и просто отдыхал, поглядывая на публику — там чопорная грусть уже сменялась отвлеченными от события разговорами.

Людей стало еще больше, и где-то среди них находился среднего роста крепыш, с лобастой лысеющей головой на короткой шее и крупными карими глазами…

Вот, они смотрят как раз на него.

— Добрый вечер, мистер Коннерс! Я только от миссис Ванлейн.

Экс-полицейский протянул ему смуглую сильную руку, в другой он держал стакан с доброй порцией виски.

Смуглый, как все потомственные южане, Коннерс относился к разряду добродушных здоровяков. В детстве у таких силачей не бывает врагов, а позже — в молодые и зрелые годы, мощная энергетика позволяет добиваться успехов без особых нервных затрат, так что эта порода людей почти не ведает злобы, и можно только догадываться, какой там устойчивый внутренний мир.

Вот пожалуйста, в сохранившихся лишь по бокам волосах не видно ни одного седого.

Его коллега, глядя в упор, произнес:

— Здесь виски ве-ли-колепного качества.

Проникновенная интонация зародила внезапное подозрение, что встреча назначена именно ради этого, и, словно в подтверждение, Коннерс, препоручив Дункану свой стакан, испарился с легкостью феи.

Капитан подумал о предлоге, под которым легче отсюда убраться, но выдумать ничего не успел — любезно улыбаясь, ему уже протягивали принесенную порцию.

Еще через минуту они заняли позицию с краю от общей массы.

Дункан не часто употреблял крепкие напитки и не очень в них разбирался, но тут понял, что качество, действительно, превосходное — виски, скрывая крепость, сразу вызвало приятное согревающее ощущение. Коннерс отметил положительную реакцию и тоном назидательного педагога произнес:

— Вот!

Сам тоже отпил.

— Я хорошо знал покойного. Знал еще до его женитьбы на Ромми. Выезжали с Ванлейном на рыбалку одной компанией. Но понемногу компания развалилась, отправляюсь уже который год один.

Воздух под темным небом был еще теплым и растворял в себе запах цветов с клумбы, легкий совсем — он то доносился от слабого ветерка, то исчезал.

— А что у погибшего было с сердцем?