Солдат удачи. Исторические повести - Лев Вирин

В местном костёле Янко увидел деревянный подсвечник перед образом Пресвятой Девы в виде речной кувшинки на листе и заго­релся отковать такой же железный. Григорий качал меха, помогал ему. Работа не простая. Сначала Янко отковал лепестки, один к одному. Потом собрал на пестике цветок, отковал лист кувшинки и приварил к нему цветок. Прочеканил на листе жилки. Янко сделал два подсвеч­ника: первый подарил Францу. Тот пришёл в восторг — работа ма­стера! Второй, самый удачный, бережно завернул в тряпочку и уложил в свою котомку.

Григорий тоже не сидел без дела. Он выпросил у Франца сухой чурбачок вишнёвого дерева, валявшийся в кладовке, и терпеливо ко­вырял и резал своим ножом, пока не получилась рукоятка в виде стоя­щего медведя. Гриша подарил её Янко.

—Дуже гарно! — приговаривал тот, закрепляя на обушке своего ножа новую рукоятку. — Где ж ты так обучился резать? В Салониках?

—               Да нет. Когда Ахмед-ага зимовал в городке Загребе, мы жили у хорвата-резчика. У него-то я маленько и научился.

За ужином Франц расхваливал свой Ферейн:

—Слава Богу, теперь живём как люди. Извозом-то мы и раньше занимались. Добрые кони да прочная фура — большое дело. Но как Фе­рейн договорился с герром Нетсгеймом, стало куда лучше.

—               А кто это, Нетсгейм? — спросил Янко.

— Богатейший купец. Главное, он в компании с графом Цицен- дорфом.

—Ну, купец, это понятно. А причём тут граф?

—               Так он же камергер императора и аппальтатор!

—               Что-что? — удивился Янко.

Франц усмехнулся:

—Вы, парни, в наших порядках ни черта не смыслите. Импера­тор Леопольд изволил ввести монополии. Налог на самые важные то­вары: железо, скот, медь, табак и другие. А чтоб не возиться со сбором сиих налогов, он продаёт их на откуп аппальтаторам. Другие купцы платят уже аппальтаторам за разрешение. Вот Нетсгейм и взял в долю Цицендорфа. Теперь с его грамотой мы едем свободно, куда хотим.

На Пасху — большая ярмарка в Кракове, и мы едем туда заранее, двенадцать фур. Не пустые, груз в Бреславле нам уже готов, приказчик герра Нетсгейма позаботился. Вместе надёжнее, на дюжину мужиков и бандиты не рискнут напасть.

—               А как же тебя шабры бросили в Мокром лесу? — спросил Гриша.

— Нас было всего четверо. Да те мужики, что меня бросили, за­платят штраф — по талеру мне и по талеру в кассу Ферейна, чтоб непо­вадно было. Вот так. Приедем мы в Краков, там другой приказчик уже нам товар закупил. Переночевали и обратно. А вайду повёз дальше, в Нюрнберг, мой племянник и другие. Довезут, получат деньги. Случись что с грузом в дороге, платит весь Ферейн, виноватый впятеро. Теперь я могу неделю дома отдохнуть.

Аннелиза подкладывала гостям пироги.

—Вкусно! — восхищался Григорий.

—Хозяйка у меня что надо, — ухмыльнулся в бороду Франц. — Помню, перед сватовством четыре дня думал. Все ж таки косая. За­смеют. Да её отец давал в приданое пару коней и фуру. С этим меня и в Ферейн приняли. Я ведь в семье третий сын, на наследство рассчиты­вать не мог. До сих пор Бога благодарю, что посватался.

Через неделю Франц собрался в Бреславль, за грузом в Женеву.

—               Айда со мной, парни, — сказал хозяин. — Остановимся у Ганса, моего старшего брата. Он там приказчиком служит, всех знает. Помо­жет вам найти хорошую работу.

В Бреславле друзья под бдительным оком фрау Хильды, жены Ганса, перетащили в кладовку подарки: мешок муки, три мешка кар­тошки, пяток кур.

За жбаном пива Франц рассказал брату о своих приключениях. Попросил помочь друзьям.

Ганс повертел в руках вынутый из заплечного мешка Янко под­свечник.

—               Ну что ж, — сказал он и погладил ухоженную бороду, — тебе, Ян, найти хорошее место нетрудно. Такого подмастерья можно и Густав- сону рекомендовать. А он самый лучший оружейник в городе. С тобой, Грегор, посложнее будет. У нас тут две столярных мастерских. Да рез­чик нигде не нужен. Что ты ещё можешь?

—Работал друкарем, наборщиком в типографии. Ещё толмачом могу.

—               В городе одна друкарня. Там наборщик пока не требуется. Была вторая, да месяца два как закрылась. Впрочем, станок-то купил герр Ра­попорт. Говорят, хочет свою друкарню открыть. Но ему, наверное, нужен наборщик, знающий древнееврейский.

—Так я его знаю.

—               Тогда зайдём к Рапопорту, спросим. А комнату вам лучше всего снять у фрау Шнайдер, она и берёт недорого, и готовит вкусно.

Небольшая лавочка Рапопорта помещалась напротив ратуши. На окнах — прочные решётки, дверь окована железом. Но внутри — глаза разбегались от пёстрых шелков, от золотых и серебряных украшений. В дубовом шкафу — банки редких пряностей: гвоздика, имбирь, мускат­ный орех. На звон колокольчика вышел хозяин.

— Рад вас видеть, герр Майер. Хотите что-нибудь купить? — спро­сил Рапопорт.

Ганс сказал о Григории. Купец поглядел на юношу близорукими глазами, поправил на голове потёртую бархатную ермолку, кивнул:

—Ну что ж, зайдите, молодой человек. Поговорим. Благодарю Вас, герр Майер.

В комнатке, за магазином, рэб Натан усадил Григория в кресло:

—Кто вы?

Гриша рассказал о работе в монастырской типографии, о службе у рабби Сулеймана из Смирны.

— Слава рабби Сулеймана дошла и до нас. Хоть ты и гой6, но, ежели служил у него, тебе можно доверять. Хорошо ли ты знаешь наш язык? — спросил купец на древнееврейском и подвёл Гришу к высокой конторке: — Пиши! — и продиктовал полстраницы из Экклезиаста. По­смотрел: — Всё правильно. И почерк прекрасный. Да ведь мне писец не нужен.

Правду сказать, пока ещё и наборщик не нужен. Шрифтов нет. Еврейский шрифт делает один мастер в Вильно, так к нему очередь на два года.

—               Я резал литеры на Афоне.

—Вот удача! — обрадовался хозяин. — Ещё и языки знаешь. Беру.

Густавсон, высоченный, худой, с длинными усами, сидел в трак­тире «Красный петух» за кружкой пива.

—               Добрый подмастерье всегда нужен. А что ты умеешь? — спросил оружейник и оглядел предъявленный подсвечник. — Хороша игрушка! Выходи на работу завтра утром.

Кузница Густавсона занимала целый дом возле плотины через речку Оле. Громко скрипело большое водяное колесо. Четыре боль­ших горна и еще два маленьких. За наковальнями работали шестеро, подручные качали меха. У стены — два сверлильных станка и токар­ный. Над ними — вал на тяжелых кронштейнах — скрипят кожаные ремни привода.

Густавсон сидел в конторке. Кафтан тонкого сукна, рубашка бе­лоснежная, будто и не кузнец.

—               А, Ян, садись. Ты поляк?

— Русский я.

—Московит? Таких у меня еще не было.

Оружейник достал из ящика стола сафьяновый футляр и рас­крыл его. На алом сукне лежали два пистолета. Такой красоты Янко никогда не видел.

— Колёсные пистоли. Из Парижа. Хороши? Есть тут одна хит­рость! — сказал мастер, затем встал, высунулся в дверь конторки и, пе­рекрикивая звон молотов, позвал:

—               Яцек! Бруно! Зайдите!

В конторку вошли двое подмастерьев: огромный, толстый Яцек Покорни и низенький, по грудь ему, круглоголовый Бруно Курц. Ма­стер вынул один пистолет и положил перед собой:

— Садитесь, парни. Видали? Цилиндрический замок. Сможете такой сделать?

Густавсон ловко разобрал пистолет и разложил перед ними де­тали.

—               Хитра диковинка, — сказал Бруно. — А как он работает?

Мастер взял второй пистолет.

— Смотри. Нажимаешь курок, освобождается пружина. Крутит барабан. Этот дракончик прижимает к барабану кристалл колчедана. Летят искры. И — паф!

Бруно взял в руки пружину:

—Значит, в ней весь секрет? Сковать такую нехитро. А вот зака­лить. Надо попробовать.

Яцек крутил в больших руках ложе пистолета: