Затмение - Уинстон Грэм

— И больше караульных нет, сэр? — спросил Эллери.

— Есть. Еще около дюжины живут в прачечной, она в трехстах ярдах от главного здания. Они не на службе, но их могут вызвать в случае надобности. Но как мне сказали, обычно там только половина от этого числа, поскольку многие предпочитают ускользнуть на ночь домой.

— Или еще куда, — заметил Толли.

— Шесть... Двенадцать... По меньшей мере четырнадцать, — сказал Дрейк, — если поднимут тревогу. Но вы надеетесь проникнуть туда, не поднимая тревогу?

— Это вполне возможно.

Они двинулись только после одиннадцати. Только что вышел тонкий серп луны. Голландец считал, что часовой на воротах сменяется в десять вечера, в шесть утра и в два ночи. Окружающая монастырь стена была около десяти футов высотой, ее венчали стальные зубья, чтобы помешать проникновению. Дверь в стене — дубовая с железными скобами, а решетка в ней находилась в пяти футах от земли. Услышав стук, часовой открыл дверцу решетки и увидел двух посетителей.

— Quels poissons pêche-t-on ici?

— А? А? — пискнул Толли. — Voici mon prisonnier! Un Anglais qui s'échappe de votre petite crèche! Je l'ai attrapé près de chez moi! [24]

Он схватил Боуна за воротник и встряхнул.

— Пустите! — засипел Боун. — Отпустите! Вы меня задушите!

После долгого молчания засовы отворились. Часовой высунулся наружу.

— Qu'y a-t-il? De quoi s'agit-il? Qu' voulez-vous? Je ne sais pas de… [25]

Толли пырнул часового ножом в живот.

Тот вскрикнул, но крик потонул в бульканье хлынувшей изо рта крови. Боун подхватил падающего часового. Толли прошел дальше, ко второму солдату, показавшемуся из караулки. Росс следом за ним, но Толли оказался проворней, орудуя железным крюком. Второй француз рухнул, звякнув ружьем, саблей, пряжкой и прочим снаряжением. Через минуту все налетчики оказались за стеной, закрыли за собой дверь и стали ждать и прислушиваться.

После страшного грохота настала тишина. Только сверчки пиликали свое скрипичное соло у подножия стены. В большом здании слева показалось шесть огоньков. Они подождали, пока зажгутся другие. Справа находилось другое приземистое здание. Прачечная? Стояла полная темнота. Рядом заухала сова.

Росс наклонился и осмотрел второго француза.

— Этого ты тоже убил, — сказал он Толли.

Трегирлс сгорбился и кашлянул. От усилий проснулась его астма.

— Ты так нежно не сможешь. Как этим-то, — он поднял свой крюк.

Росс заставил их прождать дольше, чем кто-либо хотел. Потом они двинулись по траве, по гравийной дорожке и снова по траве к двери главного здания монастыря.

Там была маленькая дверь из крепкого дуба, но без смотровой решетки. На стене над дверью висел фонарь, но не горел. Росс резко и властно постучал и стал ждать. Ничего не произошло. Он попробовал звонок, но безрезультатно. Он снова постучал.

Раздались шаги, приглушенные французские слова. Человек явно не ожидал появления старшего офицера, в лучшем случае лишь одного из часовых по ерундовому делу. Зазвенели ключи. Скрипнула дверь. Показался мужчина в исподнем с фонарем в руках. Росс ткнул пистолетом ему в грудь. Мужчина открыл было рот, чтобы закричать, но поднятые пальцы Росса его остановили, и он сделал шаг назад. Толли подхватил готовый выпасть из рук фонарь. Дверь гулко захлопнулась за их спинами. Оказавшись внутри, Нэнфан связал часовому руки, а Боун заткнул кляпом рот.

Дверь в конце коридора была приоткрыта, на отделанные деревянными панелями стены и плитки пола лился луч света. Росс скользнул туда, Толли и Дрейк за ним. Когда они добрались до двери, в ней показался человек. Росс толкнул его обратно, и все бросились следом. Там оказалось еще четверо: трое играли в карты за столом, четвертый стул пустовал. На столе лежали деньги, стояли стаканы и кувшин. Четвертый человек стоял у окна и надевал мундир.

— Стоять, — велел Толли. — Не двигаться! Одно движение, и вы покойники.

У Джаки Хоблина был второй пистолет, у Эллери — третий. Теперь все ввалились в помещение, Нэнфан и Боун держали того человека, которого схватили первым. Джонас разматывал с пояса веревку, они стали связывать всех четверых. Почти ничего не говорили. Мужчина у окна пытался спорить и бороться. Это не принесло ему ничего хорошего. Но связывать их всех пришлось долго. Такое испытание для нервов! Через целых пятнадцать минут, к радости Росса, они с этим справились. Неудача здесь означала бы провал всей операции.

— Пора, — сказал он и поднял связку из восьми больших ключей, торчащую в двери.

Прихватив в комнате два фонаря, они шагнули в темноту и вошли в холл, к следующей двери, ведущей в церковь. Она была заперта на замок и щеколду. Ключ подошел, они аккуратно сдвинули щеколду. Сейчас главное было не создать впечатления, что они пришли освобождать пленных. Если такое придет кому-то в голову, то начнется хаос, свалка у двери и поднимется тревога.

В нос ударила вонь немытых тел, рвоты и пота. Церковь была футов двести в длину и сорок в ширину, а с учетом нефов — раза в два больше, вверх взмывали готические своды. Они вошли через западную дверь. Все сиденья и обычные предметы мебели вынесли, пол покрывал неподвижный и отвратительный ковер из человеческих тел, уложенных так тесно, словно их сплели друг с другом. То там, то тут кто-то чихал или стонал, некоторые храпели, по большей части люди лежали тихо, либо во сне, либо бодрствуя, словно понимали, что могут выжить, только оставаясь спокойными. Боже, думал Росс, я что, снова в Лонсестонской тюрьме, спасаю Джима Картера? Неужели жизнь всегда ходит по кругу?

Он уставился под ноги. За несколько шагов можно опросить любого из двадцати человек. Но кого из них выбрать? Он заметил отблеск фонаря в чьих-то глазах и шагнул в ту сторону.

— Эй, вы. Проснитесь-ка. Мы тут новенькие. Только что прибыли. Поможете нам?

— Бог поможет, приятель. Кто ж еще? Тут и лечь-то негде. У алтаря больше места.

— Мне велели найти доктора Эниса. Вы знаете, где он?

— Кто? Никогда о таком не слышал! Убирайтесь и дайте поспать!

Мужчина опустил голову, но Росс схватил его за руку и приподнял.

— Слушайте, нам нужно это узнать!

— Отвали, собака! — Рука пленника дернулась. — Никому не позволю себя лапать! Если ты такой...

Росс крепче сжал руку и встряхнул мужчину. Тот стал брыкаться и разбудил двух других рядом.

— У нас больной! Вы англичане или кто? Вы что, даже не поможете? Слушайте, мне нужно знать! Доктор Энис! Вы все должны знать доктора Эниса!

— Энис? — спросил один, приподнимаясь. Он был похож на обнаженный труп, но почему-то еще живой. — Чтоб тебя, Картер, ну и норов у тебя! А кто это? Кто вы такие? Новенькие? Да поможет вам Бог! Энис? Да, мы все знаем Эниса.

— И где же он? Где он спит?

— Не здесь, приятель.

— В этом здании или в другом?

— В этом, если вам удастся его найти. Он где-то недалеко от лазарета. Он всегда там, могу заверить. Но он там не спит. Поищите в келье рядом с трапезной.

— А где это?

— У вас глаз что ли нет? Ступайте к алтарю. В южном приделе есть дверь, ведущая в ризницу. За ней лазарет, а дальше — кельи. Обычно он там.

— Благодарю, дружище.

Росс поднял фонарь повыше и стал пробираться между спящими на полу скелетами, Боун замыкал процессию со вторым фонарем. Они протискивались вперед. Невозможно было идти, не разбудив кого-либо из спящих, поскольку между ними и ногу негде было поставить. Несколько раз они наступали на людей и спотыкались в полутьме, вслед неслись проклятья. Росс прекрасно знал, что не только пробуждает людей, но и будит в них любопытство. Он не сомневался, что вновь прибывшие входят только в сопровождении часовых и не посреди ночи, с двумя фонарями.

Дверь в ризницу невозможно было открыть из-за спящих. Пришлось растормошить двоих и чуть аккуратней пробудить остальных, они завалили чужаков вопросами. Один был очень молод и внимателен, вероятно мичман, он первым догадался, что им здесь нечего делать. Он вскочил и схватил Дрейка за руку, но тот лишь стряхнул руку, улыбнулся и последовал за остальными. Парнишка пошел за ними. Из-за истощенного состояния он выглядел не старше Джеффри Чарльза.

Они вошли в лазарет. Вонь там была в два раза сильнее, но больным оставалось мало места, чтобы даже пошевелиться. Они лежали рядами, как трупы, собранные с поля битвы. Но там был хотя бы свет: единственная свеча в фонаре, висящем так высоко, что никто не мог дотянуться. Она отбрасывала геометрические тени — одно изможденное и жуткое лицо высвечивала, а другое оставляла в тени. Чернобородый оборванец ухаживал за бредящим больным. Увидев входящих, он поднялся.

— Кто вы такие? Здесь больше нет места.

— Я капитан Полдарк. Мы ищем доктора Эниса.

— Я лейтенант Армитадж с «Эспиона». Нельзя сейчас его будить. Но освободился только час назад. Я немного разбираюсь в медицине.