Истоки русской души. Обретение веры. X–XVII вв. - Сергей Вячеславович Перевезенцев

перехватывалась инициатива у западноевропейских монархов и государств, тоже издавна претендующих на «римское» религиозно-мистическое наследие. Кроме того, удревление генеалогии московских государей на максимально возможный срок позволяло рассматривать историю самой России как часть общемировой истории, в которой Россия занимает самое достойное место.

Икона с крестом и панагией.

Крест из частиц Животворящего Креста возлагался на царя Ивана IV во время венчания на царство в 1547 г.

Цикл под условным названием «Сказание о князьях владимирских» также относится к числу тех текстов, которые стали этапными в процессе формирования русских смыслов — государственно-политической идеологии Русского государства. Сразу же после создания окончательной редакции «Сказание» стало не просто фактом, а настоящим катализатором общественно-политической жизни России. Оно использовалось в дипломатических и династических спорах, служило вступительной статьей к «Государеву родословцу» и вступительной статьей к Чину венчания Ивана IV на царство в 1547 году. Да и сам Иван IV в своих произведениях постоянно использовал аргументы «Сказания», в том числе в переписке с европейскими государями. Сюжеты «Сказания» нашли отражение в изобразительном искусстве — в росписи Грановитой палаты Московского Кремля, в резных деревянных изображениях на царском троне в Успенском соборе Московского Кремля и др. Позднее «Сказание» являлось вступительной частью всех Чинов венчания на царство русских государей XVI–XVII вв., при этом представители из новой династии Романовых перенесли все сакральные функции «Сказания о князьях владимирских» и на свой род, хотя и не были Рюриковичами, но иначе их подданные не воспринимали Романовых как законных правителей.

Идея «Третьего Рима» в сочинениях «Филофеева цикла»

Религиозно-мистическое миросозерцание в русской мыслителной традиции своего высшего накала достигает в конце XV — начале XVI столетия. Именно тогда некоторые русские книжники, стремясь осмыслить новое положение России во всемирной истории, а также пророчествуя о ее великом будущем, предложили один из новых «идеалов-образов», к которому должны стремиться государство, Церковь и народ, — «Третий Рим» (более известно понятие «теория „Москва — Третий Рим“»).

В основе всей этой формулы лежало древнее учение о «странствующих царствах», в христианской традиции восходящее к библейской Книге пророка Даниила (Дан. 2:36–45). Согласно пророчеству Даниила, в земной человеческой истории будет четыре царства, наделенных особой Господней Благодатью, но четвертое царство падет под натиском сил антихриста. А затем будет создано вечное Царство Божие — «И во дни тех царств Бог Небесный воздвигнет царство, которое во веки не разрушится, и царство это не будет передано другому народу; оно сокрушит и разрушит все царства, а само будет стоять вечно» (Дан. 2:44).

Книга пророка Даниила, а также толкования на нее, осуществленные во II–VIII вв. Ипполитом Римским, Ефремом Сириным, Козьмой Индикопловым, Мефодием Патарским, были известны и на Руси. Кроме того, в конце XV века в составе Геннадиевской Библии была впервые переведена Третья книга Ездры, в которой также содержались пророчества о конце света и о четырех царствах. Особую же актуальность всем этим библейским пророчествам в конце XV — начале XVI века придавал тот факт, что Византийская империя прекратила свое существование, а другие православные государства были завоеваны турками. Следовательно, Россия осталась единственным государством, сохранившим правую веру.

В этот период появляется несколько важнейших для русской общественной мысли религиозно-мистических сочинений. В конце XV века в «Изложениях пасхалий» митрополит Зосима относил евангельское пророчество — «первые будут последними, а последние первыми» — к Византии и Руси и обосновывал этим пророчеством идею «Москвы — Нового града Константина». Митрополит Зосима характеризовал великого князя Ивана III как «новаго царя Констянтина новому граду Констянтину — Москве и всей Русской земли». Значение России в качестве нового центра мирового христианства стремился обосновать «Русский Хронограф» 1512 года — скорбно перечислив православные «благочестивые царства», павшие под вражескими ударами, автор «Хронографа» заканчивает с гордостью: «Наша же Российская земля растет и младеет и возвышается…» Таким образом, Россия вводилась в русло мировой истории в новой роли. Россия искала свое новое место в мире.

План Москвы. Гравюра из книги С. Герберштейна «Московия». XVI в.

Одним из первых, кто применил древние мистические образы «странствующего царства» к настоящему и будущему России, стал и игумен псковского Елеазаровского монастыря старец Филофей (ок. 1465–1542), впервые назвавший Россию «Третьим Римом».

О жизни старца Филофея нам практически ничего не известно, кроме того, что его именем подписано несколько Посланий — государям Василию III Ивановичу и Ивану IV Васильевичу, а также дьяку М. Г. Мисюрю Мунехину. Современные исследования показали, что перу старца Филофея, бесспорно, принадлежит лишь «Послание М. Г. Мисюрю Мунехину», написанное в 1523–1524 гг. Послание великому князю Василию III написано позже (до 1526 г.) и, возможно, другим автором. В еще более поздних рукописях имя Василия III в этом «Послании» иногда заменяли именем его сына — Ивана IV Васильевича Грозного.

Третье сочинение, содержащее идею «Третьего Рима», получило название «Об обидах Церкви». Оно возникло в 30–40-е гг. XVI века и тоже скорее всего не принадлежит старцу Филофею. Автором этого сочинения считают анонимного продолжателя Филофея.

Все эти три сочинения — «Послания М. Г. Мисюрю Мунехину», великому князю Василию III, «Об обидах Церкви» — и составляют так называемый «Филофеев цикл»[71].

Вообще образ «Рима» — это очень популярный мистический символ в христианской литературе, как в западной, так и в восточной. На Западе Рим воспринимался в большей степени как художественная аллегория, а также как символ человеческого общежития, гражданского общества, гражданином которого стал Христос. На Востоке образ Рима трактовали более мистически, поэтому и границы этого образа не столь ясны. Рим — это и царство последних дней перед Вторым пришествием, Святое Царство Иисуса Христа и в то же время грешное царство, готовое к пришествию антихриста. Кроме того, Рим — это некий перемещающийся центр истинного христианства, продолжающий свое существование до самого конца истории. Поэтому образ «Рима» сближается с другими образами-наименованиями мистического мирового хранилища христианства — «Иерусалим», «Царьград», «Новый град Константина».

Так в Послании М. Г. Мисюрю Мунехину (другое название — «Послание о неблагоприятных днях и часах») и возникает знаменитая формула: «Яко вся христианская царства приидоша в конець и снидошася во едино царьство нашего государя, по пророчьским книгам то есть Ромеиское царство. Два убо Рима падоша, а третии стоит, а четвертому не быти» («Все христианские царства пришли к концу и сошлись в едином царстве нашего государя, согласно пророческим книгам, это и есть римское царство: ибо два Рима пали, а третий стоит, а четвертому не бывать»)[72].

Интересно, что, в отличие от библейских пророчеств, старец Филофей впервые вводит понятие «Третьего Рима» именно как последнего царства. Более того,