Возвращение на Арвиндж - Александр Гергель

В очередной раз остановившись, прислушавшись и оглянувшись, я краем глаза улавливаю движение в густой тени группы деревьев в полусотне метров от нас.

Вот и начинается! Диверсанты!

Задыхаясь от ужаса, молча хватаю Серегу за плечо и показываю дубиной на деревья. По его отвалившейся в беззвучном крике челюсти понимаю, что он тоже видит! Но не сдаваться же без боя! Я преодолеваю страх, поворачиваюсь, беру дубину наизготовку и отчетливо, как положено часовому, подаю команду:

– Стой! Кто идет?

– Стой! – повторяет Серега у меня за плечом. – Стой, сука! Зарублю на…

Тишина. Безмолвие. Неподвижность.

Я замираю и пытаюсь разглядеть ловкие фигуры в белых маскхалатах, которые, прячась за стволами сосен и скрываясь в густых тенях кустов, окружают нас. Но сколько ни вглядываюсь, никого не вижу. В какой-то момент, правда, показалось, что сгусток тьмы перетек за ствол дерева, потом медленно и тревожно, словно шаровая молния, переместился в тень кустов и исчез. Как и не было ничего. Тишина. Только мороз трещит в деревьях, да луна заливает снег мертвенным светом.

Оставшееся до смены время мне было очень жарко. Сон и вялость как рукой сняло. Все мое тело было словно взведенная пружина, готовая распрямиться в долю секунды, так на морозе действует на человеческий организм резкий вброс адреналина в кровь.

Дотянули мы свою вахту, вытащили автоматы из-под гусеницы, разбудили смену и полезли спать в танк. Десантники в ту ночь так и не появились.

Утром, перед началом марша, дали команду на построение нашего батальона. Построились, ждем. Идет полковое начальство – командир, начальник штаба, начальник политотдела. Последний – идеальный дурик! Все мы одеты в черные танковые комбезы, даже полковник. Но начпо не из таких! Этот прется в длиннополой, как у кавалериста, шинели, да еще в фуражке. Только сабли на боку не хватает, а то был бы готовый командир бронекавалеристской бригады! И первый кандидат в дурку…

Подошедшие офицеры становятся напротив наших взводных коробок, выслушивают доклад комбата, здороваются с личным составом. Полкач и начальник штаба чему-то втихаря улыбаются, начпо серьезен и держит речь. Сперва я не понял, о чем он, но когда понял…

– Что ж, товарищи танкисты, – говорит начпо, – выражаю благодарность за отличное несение караульной службы в полевых условиях! Вот только… Обхожу я ночью посты, проверяю несение службы. Двигаюсь скрытно, прячусь за деревьями. Надеюсь застать часовых врасплох. Но не тут-то было! Бдят, черти! Слышу четкий уставной оклик: «Стой! Кто идет?» Я замираю, отступаю за дерево и жду, что же предпримет часовой. И тут слышу команду часового, которую вы не найдете ни в одном Уставе: «Стой! Зарублю!» При этом, усиленную нецензурной бранью! И знаете, товарищи танкисты! Вижу, как в лунном свете блеснуло лезвие топора!

Коля закончил рассказ под дружных хохот друзей. Отсмеявшись, Игорь поинтересовался, чем закончились учения, но Коля лишь махнул рукой: какая разница!

– Команда несколько нестандартная для часового! Интересно, а как предупредительный выстрел делать, с топором? Кричать: «Ба-бах!», или несколько раз рубануть ближайшее дерево, чтобы щепки полетели? – спросил Димка, наливая рюмки.

– Отморозки! – задумчиво пробормотал Игорь. – Это задубевшие на посту часовые после возвращения в караульное помещение.

– Да, ничего хуже нет, чем стоять на посту зимой. Может, только ночная засада.

– А ты-то где мерз на посту? Вроде в Афгане морозов нет? Страна южная, теплая, – спросил Коля.

– Это только так кажется, что, если южная, значит теплая. Померзли мы в этой южной стране – врагу такого не пожелаешь! Наш батальон стоял в долине с отметкой более полутора тысяч метров над уровнем моря. Это уже, считай, высокогорье. Зимой там лежит снег и мороз такой, что за два часа промерзаешь до костей. А у окрестных гор вершины и летом в снегу.

Но я вам расскажу не о зиме, а о нестандартных командах часового и трудностях перевода. Тот случай на посту произошел со мной средь бела дня жарким летом.

– Летом на посту хорошо, – начал свой рассказ Димка. – Вышки для часовых у нас были самодельные – сложенные из камня круглые хибарки метра два с половиной высотой, а на крыше такой хибарки ограждение, тоже каменное, и навес на столбах. Сооружение простое, как автомат Калашникова, и экономичное по материалам. Камней вокруг, как вы понимаете, хватает, только руку протяни. Вместо раствора идет глина, которая прямо под ногами. Ну, дерево пришлось срубить. Перекрытия и крышу поста сделали из жердей и веток, а по ним – опять же глина. Такая массивная земляная крыша отлично спасает от жары, так что летом на посту прямо-таки комфортно.

Вот и стоял я в тот день на вышке, тащил караульную службу. Там, в Афгане, караул совсем не похож на тот, что мы видели здесь, в учебках, в Союзе. Все гораздо проще, и в то же время, серьезнее. Сами понимаете, угроза нападения – реальная, особенно ночью. Боеприпасов без счета и учета. Одиночный выстрел с поста – обычное явление, никого не удивляет, в лучшем случае дежурный по роте придет узнать что и как. Да и то не всегда, мало ли что часовому померещится. Зато очередь с поста автоматически означает боевую тревогу, дневальные у спальных помещений сразу дублируют, даже без команды дежурного.

Ночью треснет очередь на одном из постов, и сразу в ротах крики дневальных: «Рота подъем! Тревога!» Вот тогда начинаешь понимать, для чего над тобой в учебке издевались, заставляя одеваться за сорок пять секунд! Минуты через полторы-две весь личный состав батальона уже стоит по местам в соответствии с боевым расчетом, пехота у стен, механики и операторы бээмпэшек – на своих машинах, гаубичники и минометчики – у стволов. Сколько раз я в этом участие принимал – и всегда удивлялся и радовался, что механизм наш работает, как часы.

Чтобы понятна была ситуация, о которой я хочу рассказать, нужно вам примерно представить себе расположение объектов. Короче, батальон располагался в Крепости. Старинная такая крепость, стены метра четыре высотой, главные ворота, как положено, в подобии башни. Территория внутри стен не больше семидесяти метров в длину и ширину. Это – основной периметр. Снаружи еще метров тридцать – сорок, парк боевой техники и прочее. Эта территория окружена невысоким дувальчиком из камней, метра полтора высотой, который мы сами строили. На этом периметре и вышки. Со всех сторон территория окружена колючей проволокой, на самом опасном направлении за ней устроены минные поля. С южной стороны проволока была метрах в ста от дувала, за вертолетной площадкой. А метрах в двадцати, вдоль дувала были прорыты окопы – нормальные, в полный профиль, грамотными зигзагами. Там по боевому расчету Вторая рота оборону занимала, пока мы дувал не построили.