Малабарские вдовы - Суджата Масси

Было темно, бежать быстро не получалось. Да еще и не хотелось споткнуться о то, чем Рамачандра повредил свои шины.

Первин замедлила шаг и теперь слышала не только гул крови в ушах. У нее за спиной раздавались стремительные шаги.

Она инстинктивно шагнула в сторону, но именно остановка и стала главной ее ошибкой. На голову ей набросили мешок из грубой ткани, сильная могучая рука толкнула ее назад, вскинула в воздух. Первин закричала, но голос запутался в ткани: она почувствовала, что ее подняли, без усилия, так портовый грузчик поднимает нетяжелую коробку. Первин лягнула нападавшего – вдруг он тогда ее выронит, – он крякнул.

И тут вдруг телефонный звонок с просьбой о помощи и проколотые шины Рамачандры сошлись воедино. Звонком ее попросту выманили из дома, в ловушку. Все было спланировано.

Кому-то не нравится, что она вмешалась в дела вдов. Первин продолжала лягаться – вдруг похититель потеряет равновесие, – но он лишь приостановился, прислонил мешок, в котором она находилась, к стене, и крепко ударил ее в спину.

После этого она слышала лишь медленное падение капель.

1917

27. Постановление присяжных

Калькутта, август 1917 года

В Калькутте хлестал ливень, превращая город в сплошное озеро. Первин стояла на крыльце Гранд-отеля и с трудом различала противоположную сторону подъездной дорожки. Она уже слышала, что Чауринги на метр залита водой и уровень все поднимается. Летние дожди-муссоны были сильны и громогласны и стихать не собирались ни ради кого.

– А суд не закроют из-за дождей? – переживала она, обращаясь к Джамшеджи: тот бранился со швейцаром – почему он не позовет им тонгу.

– Погода хуже некуда, – согласился ее отец. – Но в парсийском брачном суде заседания проходят редко, так что решение о важности сегодняшнего примут присяжные.

Передвигаться по затопленным улицам могли только рикши на человеческой тяге. Джамшеджи заметил одного из них – он как раз высадил пассажира – и без единого слова согласился заплатить сколько рикша просит. После пяти месяцев ожидания Мистри не могли рисковать опозданием в суд. От этого зависело, получит ли Первин свободу.

На пути в суд, расположенный на Далхаузи-стрит, их ждали ухабы и брызги, двигались они медленно. Первин хотелось, чтобы поездка закончилась побыстрее, – но потом ее обухом по голове ударила мысль, что после судебного заседания она, возможно, и вовсе захочет утопиться. Суд может заставить ее вернуться к Содавалла, а если она не выполнит решения, ее бросят в тюрьму.

Первин, Камелия и Джамшеджи оставили мокрые зонты в переполненной стойке и зашагали по скользкому мраморному полу в нужный зал. Первин не обращала внимания на портреты благообразных английских джентльменов, однако рассматривала скамьи, на которых тесно сидели люди. Они все ожидают судебных решений? Первин показалось, что она узнала миссис Банаджи и ее дочь – друзей семьи Содавалла. Наверное, явились, чтобы потом было о чем посплетничать. Однако их появление расстроило ее совсем не так, как новость, которую принес из зала Джамшеджи.

– Наш барристер мистер Пестонджи не явился, – сказал он, удрученно посмотрев на Камелию.

– Наверное, задержался в пути, – предположила Первин. – Но скоро появится.

Джамшеджи покачал головой.

– Его помощник все же сумел сюда добраться, он говорит, что у Пестонджи на сегодня назначены два слушанья и он отдал предпочтение другому делу.

– Какой ужас. Значит, нам придется удовольствоваться помощником – или лучше отложить? – тихим голосом спросила Камелия.

Первин была так ошарашена, что ничего не сумела сказать. В голову закралась мысль, что их адвокат вступил в сговор с семьей Сайруса, чтобы все закончилось как можно хуже. Она знала, что по логике такого не может быть, и все равно тяжело было получить такой удар в самую последнюю минуту.

Джамшеджи поморщился.

– Я переговорил с этим помощником, и он меня не впечатлил. Она даже не парс, так что не сможет убедить парсов-присяжных. Я сказал ему, что буду защищать тебя сам.

– Ты умом тронулся? – не сдержалась Первин, забыв от изумления про вежливость.

– Нет, – коротко отозвался Джамшеджи. – Ничего откладывать мы не будем. Я сам готовил дело, во всех подробностях. Помощник привез досье с документами – слегка подмоченное, но в нем есть все, что мне нужно.

– Ты молодец, что такое предлагаешь, но разве это возможно? Ведь ты не член местной коллегии, – возразила Камелия. Говорила она негромко, как и всегда, но лицо казалось напряженным, к чему Первин не привыкла.

– Как вам прекрасно известно, адвокатскую лицензию я получил в Линкольнз-Инне. Я имею британскую аккредитацию, с которой могу выступать в любом индийском суде. Главная проблема в том, чтобы кто-то из коллег одолжил мне мантию и парик.

– Боже ты мой! Мой собственный отец будет защищать меня в чужой одежде! – простонала Первин. – Мало того что меня ждет унижение, но мы еще и наверняка проиграем!

– Тихо, Первин. Ты уверен, Джамшеджи, что мантия найдется? – В глазах Камелии засверкали искры.

– Придется спросить.

– Нет, папа, не надо! – Первин сорвалась на крик. – Я хочу отложить слушанье. И клиент здесь я!

– Как ты можешь так разговаривать с отцом? Ты же перед ним преклоняешься! – укорила ее Камелия и одарила мужа прощальной улыбкой – тот пошел регистрироваться в роли адвоката Первин. – Много ли на свете отцов, готовых вот так вот вступиться за свою дочь?

Камелия и Первин сели на одну из передних скамей. Первин хотелось видеть присяжных – они как раз заходили в свой отсек напротив судейской скамьи.

– Одного из присяжных я узнала, – прошептала Первин матери. – Друг мистера Содавалла, работает в каком-то банке. Как они допустили его в состав присяжных – он что, будет судить по справедливости?

– В парсийский брачный суд всегда выбирают столпов общества, – прошептала дочери Камелия. – Я убеждена, что каждый истец в этом зале так или иначе связан хотя бы с одним из присяжных. Они одним и тем же составом слушают все дела.

– А если Содавалла из-за дождя не приедут? – не успокаивалась Первин. Она внимательно наблюдала за всем происходившим в зале и была убеждена, что Содавалла пока не появились.

– Не знаю. – Камелия обвила дочь рукой. – Может, тогда присяжные вынесут вердикт в твою пользу. Или судья отложит слушанье.

К тому моменту, когда судья-англичанин по имени Муди открыл слушанье, стукнув по столу молотком, Содавалла так и не появились. Истцы с печальным видом, повесив головы, слушали, как адвокаты перечисляют их претензии. Первин сидела между родителями, вникала в чужие истории – и вскоре поняла, что все остальные истцы