Время одиночек - Артём Каменистый

Времени до вечера ещё хватало, и Тим вновь принялся за работу. На этот раз он занялся разборкой палубы над кубриком. Ему нужна была одежда, да и еды у матросов хранилось немало. В своих сундучках они частенько держали подслащённые медовые сухари, сухофрукты и ином, чеснок, чёрствые лепёшки, вяленую рыбу. Многие любили пожевать немного на ночной вахте, вот и прихватывали с камбуза съестное.

Сорвав несколько досок, Тим заглянул в дыру и не сдержал горестного вздоха. Нет, тел товарищей здесь не видно — очевидно, после тревоги, поднятой при появлении льдов, все успели выскочить на палубу. Но сам кубрик теперь выглядел мертвецом. Будто подвал, заваленным хламом: подвесные койки, сундучки, обломки досок, одежда, мешки с вещами — всё это, перемешавшись со льдом, огромной унылой кучей слежалось у задней стенки. Не верилось, что Тим здесь столько ночей провёл, да и днями отсыпался частенько после ночных вахт. Раньше здесь было тепло и уютно. Сейчас…

Кубрик умер — Тим смотрел на его труп.

С трудом подавляя в себе горестные мысли, спустился в пролом, начал собирать всё, что попадалось под руку. Чувствовал он себя при этом очень дискомфортно. Хотелось принести фонарь или соорудить из кружек несколько светильников, расставить их повсюду. Нет, света Тиму хватало, но темнота в углах немного нервировала — он бы не удивился, если оттуда начали выходить призраки. Странно — весь корабль, по сути, мертвец и могила, но остро это он почувствовал лишь здесь.

Не выдержав нервного напряжения, бросил работу, не расчистив и половины хлама. Потом закончит — не хватало ему ещё свихнуться для полного счастья.

На палубе наваждение Тима оставило: светило солнце, ветер трепал трос на его лебёдке — тишина и спокойствие. Наскоро рассортировав предметы из кубрика, Тим перетащил всю найденную одежду к месту стройки. Конечно, вся она заледенела и надеть такое сейчас невозможно, но потом, соорудив жилище, он высушит всё у печи и выберет себе самое лучшее. Кроме того, можно попробовать выморозить вшей — возможно, эти твари не переживут подобной экзекуции. А если и переживут, то он прокипятит все тряпки в котле салотопки: разводить паразитов в тёплой одежде Тим очень не хотел. В ней же даже не почесаться толком, если хорошо закутаешься. Нет уж, насекомых он оставит на корабле.

Солнце уже склонилось к горизонту, но время до темноты ещё было. Тим использовал его с толком. Для начала затопил салотопку, отличным плотницким топором и пилой разделал тимберс, поддерживавший ранее палубный настил, на несколько кусков. Вот теперь у него есть дрова, которые будут гореть до утра.

Затем Тим до темноты бродил вокруг корабля, собирая доски и бочки. Всё найденное он оттаскивал к месту будущей стройки — бочки пойдут на стены, доски на полы, что останется — на дрова.

Уже в потёмках посидел у раскрытой топки — при свете пламени и фонаря обшаривал матросские сундуки и ящики. Всё ценное отбирал в одну кучу — завтра утром перетащит к своему надёжному месту. И начнёт строительство. Или нет, подождёт со строительством — через все эти непроходимые завалы на корме ему надо ещё добраться до каюты капитана. Работы там предстоит немало. Но это та работа, без которой все его усилия абсолютно напрасны — получится лишь продление агонии. Ведь даже если он сумеет соорудить из обломков «Клио» парусную лодку, это бессмысленно — мало того что её надо доставить до воды (а она отсюда далековато), так ведь всё равно течение не позволит ему отойти от этих льдов.

Нет, надо добраться до капитанской каюты. Собрать карты и инструменты. И компас от рулевого колеса прихватить.

Тиму надо придумать способ отсюда выбраться.

Эддихот сегодня выглядел ещё более недовольным, чем при первой встрече. Выслушав почти полный доклад Сеула (чего последний имел полное право не делать, он был подотчётен лишь наместнику провинции), префект недовольно заявил:

— Я подозревал, что от вас ничего, кроме неприятностей, не дождаться, но даже в этом вы проявили уникальную оригинальность. Такого даже я не ожидал. Чуть ли не сотня малолетних девиц теперь на мне повисла. Они сироты, родственникам до них особого дела нет, приют «Семь дев» полностью разорён вашим нашествием, охрана перебита, воспитательницы зарезаны, хозяйка исчезла бесследно.

— И не она одна, — продолжил Сеул. — Главной попечительницы мы тоже не нашли — её городской дом пуст и хранит следы поспешного отъезда.

— Что?! Вы осмелились вломиться в дом баронессы Тшейн?!

— Увы, действительно осмелился. Там, кстати, даже слуг не осталось и двери нараспашку. Если вам так дорог этот дом — поставьте охрану, а то ведь ваши честные горожане всё разворуют.

— Господин Сеул, не указывайте мне, что я должен делать! И так вы уже натворили дел! Из-за ваших художеств у меня погиб один из лучших десятников! Я уж промолчу про трупы в приюте!

— В моей группе тоже есть потери. Погиб один из наших стражников и старый нюхач, хватает и ран, к счастью лёгких.

— Ваш нюхач, кстати, был зарезан в гостинице, в ваших апартаментах. И мне уже доложили массу интересного об обстоятельствах случившегося там. Вы там, оказывается, устроили настоящий балаган с пытками! Может, в Столице у вас и принято пытать народ где попало, но у нас всё не так — хозяин гостиницы весьма уважаемый горожанин, а сын его давно уже служит в налоговой управе и там на хорошем счету. Не стоило вам подобное непотребство устраивать — это бросает тень на заведение!

— Уважаемый господин префект, — устало произнёс Сеул, — я не спал всю ночь, меня пытались убить, я очень устал, и у меня болезненная рана в левом плече. Я не хочу с вами спорить. И не хочу выслушивать от вас грубости. Вы явно дезинформированы: советую вам запомнить тех, кто докладывал о наших неблаговидных делах, — это пригодится при расследовании дела под прямым контролем наместника.

— Вы собрались ему жаловаться?! — оскорблённо вскинулся префект.

— Что вы, конечно же нет. Но если мы с вами столкнулись лбами, рассудить нас должен он — я ведь подчиняюсь только наместнику. А рассудить нас надо будет: у вас кто-то сообщил преступникам информацию о нашем расследовании. Может быть, он и не один был — в префектуре у преступников явно свои глаза и уши.

— На что вы намекаете?

— Я? Я ни на что не намекаю — я вам прямо говорю. Преступники знали, что в провинцию прибыла группа из Столицы для расследования пропаж женщин. Откуда они могли это узнать? А? Ведь об этом знали только вы. Кому вы ещё рассказали? Или вы всерьёз верите, что им эти сведения из Столицы сообщили?

Эддихот опешил — заметно растерялся: