Рюрик. Полёт сокола - Валентин Гнатюк

— Нас стерегут, вдоль всего берега посты, причём не хазары, а хорезмийцы, их зазря не пошлют, знать, ценная мы для них добыча, — тихо молвил, воротясь, Скоморох. — Может, назад, к реке, ночь идём, день в камышах сидим?

— Нет, Скоморох, им добре ведомо, что славяне реки любят, там нас и будут искать. В степь надо уходить, пока росы нет, прямо через посты. Будем просачиваться.

— Как просачиваться, мы же не вода? — шепотом удивился малец.

— Ползком, мимо тех, что спят, стражников тут нет, кроме тех двоих у костра, кто же полезет через лагерь…

Они осторожно поползли поближе к костру, где не было чутких коней, а трава более всего примята ногами воинов. Медленно и осторожно, накинув свои чёрные бараньи шкуры, ползли мимо спящих воинов, почти не напрягая тел. Вдруг один из сидевших у костра воинов встал и пошёл прямо в их сторону. Все трое замерли, вжимаясь в траву. Вот хорезмиец совсем близко. Метательный нож Молчуна притаился в руке, ещё шаг, и воин с хрипом рухнет наземь… Но хорезмиец не делает этого шага, он наклоняется и теребит за плечо другого спящего.

— Твоя очередь, — говорит он и тут же ложится на место пробудившегося. Сменщик сонно озирается, потягивается и, видно, соображает, куда отойти по нужде. Помедлив и широко зевнув, воин осторожно, чтобы не наступить на спящих сотоварищей, идёт туда, откуда только что приползли изведыватели. Едва выждав ещё немного, русы начали ползти, как один дюжий воин вдруг перевернулся на спину и забормотал что-то. Ерошка вздрогнул и замер, а Скоморох едва не накинул на шею хорезмийца сыромятный ремешок. Но здоровяк, повозившись, побормотав и подвигав нервно ногами, заснул ещё крепче. Спящие хорезмийцы остались позади, но изведыватели всё ползли, подобно змеям. И не зря: за оцеплением оказались конные посты, которые неторопливо проезжали туда и сюда по полю вокруг пешего кола охраны. Некоторые стояли на месте, чутко вслушиваясь в привычные звуки ночи, не возмутит ли животных или птиц чьё-то присутствие. Изведыватели подождали, затаившись, пока мимо проехали двое воинов, и тут же поползли в степь, обдирая руки о жёсткие стебли и колючки.

— Всё, — молвил устало Молчун, — теперь можем встать и идти.

— Коли не разучились, — хихикнул Скоморох. — Как, малец, жив? Вот такая она, жизнь изведывательская, то плаваешь, как рыба, то ползаешь, что твоя ящерица. Теперь бы коней добыть. Пока хорезмийцы с хазарами наш чёлн сыщут, пока ближайшие камыши обшарят, мы уже далеко будем.

Перед самым рассветом наткнулись на табун лошадей. То ли задремали пастухи, то ли отлучились на время, но ни их, ни пастушьих собак не было слышно.

— Дядька Молчун, — шепнул Ерошка, — дозволь мне к табуну ближе подойти, я любого коня «уговорю», и он слушаться станет, меня дядя Ильгиз научил, он любого мог взять без аркана, только словом.

— А что, пусть попробует, — согласился Скоморох, — а мы на страже будем.

Взяв уздечки, малец ступил в темноту и исчез. Время тянулось медленно, вот уже стало чуть заметно сереть, ещё совсем немного, и начнёт светать. Два взнузданных коня, с Ерошкой посредине, появились из темноты почти без звука, как предрассветные призраки.

— Вот, — сияя радостью, прошептал маленький изведыватель, — а вы мне не верили, только сёдел нет.

— Ничего, брат, — не менее радостно молвил Скоморох, — скакать без седла для славян дело привычное, давай впереди меня садись, вместе мы как один Молчун весим. — Они подхватили свои заплечные мешки, вскочили на коней и двинулись вверх по реке.

Но скачка их была недолгой. Едва взошло солнце, сзади послышался быстро приближающийся стук копыт: по их следу мчались шестеро легконогих всадников. Две просвистевшие рядом стрелы подтвердили решительное намерение преследователей.

— Давай туда, — махнул Молчун в сторону небольшого холма, на котором лежала груда камней — остатки разрушенного могильника.

— Правь конём, Ерошка, а я им охоту близкого знакомства отобью! — молвил быстрый изведыватель, передавая повод мальцу и снимая со спины лук. Когда один из шести всадников дёрнулся в седле и откинулся назад, замедляя ход коня, потому что плечо ему пронзила стрела Скомороха, а лошадь другого из преследователей рухнула на полном скаку, подминая под себя наездника, преследователи поотстали, понимая, что к беглецам с таким дальнобойным луком не стоит приближаться столь близко. Изведыватели меж тем вихрем взлетели на возвышенность и… всё поняли. Те шестеро были просто загонщиками, а впереди у реки, куда они стремились, уже смыкались, охватывая большое коло с двух сторон, несколько сот воинов.

— Это печенеги! — воскликнул всезнающий Еркинбей.

— Нам не уйти, — крикнул Скоморох, — мальца схоронить надо, река недалече, как всё уляжется, сам до Булгара доберётся, как учили!

— Верно, давай, Ерошка, вишь меж камнями старая волчья нора, а мы печенегов отводить будем! — Он, гарцуя, прикрыл своим конём соратника, а малец вмиг соскользнул по потному боку коня и ужом юркнул в нору меж камнями, рискуя быть тут же укушенным потревоженной змеёй или скорпионом. Изведыватели же ринулись с высотки вниз, туда, где реже всего было кольцо печенегов.

Они понеслись по степи, теперь в обратном направлении, но справа и слева к ним мчались, сужая коло, всё новые степные воины.

— Давай, брат Молчун, сойдёмся врукопашную с печенегами, а то стрелами они нас с коней посбивают, — крикнул сквозь свист ветра в ушах от бешеной скачки Скоморох.

— Вряд ли, они же видят, что нас всего двое, возьмут, но размяться точно успеем!

Они врезались в самую гущу крепких воинов и отчаянно начали рукопашную схватку.

— Ты, что ли, Сила? — услышал сзади работник, когда укладывал на воз тюки со шкурами. Оглянувшись, узрел худощавого черноволосого отрока с не по-детски внимательными очами. Судя по рваной засаленной одёжке и тощему телу, путь мальца был дальним и нелёгким.

— Ну я, а чего надобно?

— Мне дядька Айер нужен, я от Молчуна и Скомороха, только меня ищут стражники.

— Давай меж тюками схоронись, а я тебя сверху прикрою.

Малец ящеркой ловко юркнул меж мягкой рухляди, а Сила заботливо подправил поклажу, незаметно поглядывая по сторонам. Могучий богатырь обладал не только удивительной силой, но и тонким чутьём к людским душам, он тотчас проникся доверием к незнакомому отроку.

— Так что со Скоморохом и Молчуном? — тревожно спросил старый изведыватель, садясь за стол напротив мальца, который старательно уплетал съестное.

— В Итиле собрались резать купцов новгородских, мы упредили их и ушли. В заводи на Ра-реке нас обложили, но нам удалось проскользнуть мимо хорезмийцев.

— Хорезмийцы отчаянные воины, добре в конном строю рубятся, да чуткости той, что у хазар, в ночной степи не имеют, повезло вам, — заметил Айер.

— Той же ночью на табун лошадей наткнулись, я двух лошадей увёл, и степью без сёдел мы поскакали к полуночи, почти до большого изгиба реки дошли, да печенеги нас окружили. Повелели Молчун со Скоморохом мне в волчьей норе меж камнями схорониться, а сами во весь опор понеслись, чтобы печенегов от меня отвести. Слышал я, как к холму подъехали несколько печенегов, поглядели, не спешиваясь, и ускакали. А как стемнело, отправился я к реке, по звёздам, меня дядька Скоморох добре научил дорогу держать. А дядька Молчун так мне молвил: «Запомни крепко, Ероха, коли с нами что случится, ты хоть ползком, хоть на крыльях, должен попасть в свой родной град Булгар. Там, у мечети, найдёшь дом купца Аурайя, это по булгарски, а вообще-то Айер его зовут, и на словах скажешь тому купцу так… А что с ними сталось, неведомо… — отрок перестал жевать и опустил голову, потому что много раз слышал от верных своих друзей-воспитателей, что настоящий изведыватель плачет только когда для дела потребно.

— Ты добрался до реки?

— Да, схоронился в камышах, а после к каравану пристал, что в Булгар шёл. Рассказал, что разбойники напали на наш караван и погубили моего отца, а в Булгаре живёт мой дядя, тоже купец, и мне непременно надо к нему. Меня накормили и всё было добре, но когда пришли, на пристани меня узнал купец из Итиля. Он решил, что я сбежал от хозяина и закричал охоронцам, чтоб схватили беглого раба. Один даже успел поймать меня за одежду, но я полоснул его по руке метательным ножом, да нескладно получилось, клинок потерял. Потом сиганул с мостков и под водою заплыл под соседний причал, там и сидел, пока все не успокоились, решили, что утонул. Клинка жаль, ведь это дядьки Молчуна подарок, — вздохнул малец.

— Не кручинься, брат, в Новгородчине наши мастера такие клинки сварганят, куда там хазарским! — в задумчивости молвил старый изведыватель, подходя к мальцу и поглаживая его лохматую, давно не чёсаную главу. «Настоящий Ероха, — подумал Айер, — точно его мать-то назвала». — Отправитесь вы с Силой с караваном булгарских купцов, весть у тебя важная для князя и воеводы, а с богатырём нашим будет надёжно. Для всех вы работники мои, за мехами отправлены, а пока помыться, переодеться да отдохнуть… — Не успел Айер договорить, как вошёл взволнованный Сила.