Горизонты нашей мечты - Евгений Валерьевич Лотош
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Из вспухшего на боку смерча багрового гнойника вырвалась туча крупных, с кулак, насекомых, смахивающих на помесь пчел с комарами: огненные шершни посверкивали искрами пламени на концах брюшек и хоботков и угрожающе гудели. Второй черный слизень уже спешно выталкивал свое бесформенное тело из пылающей багровым воронки.
С легким гулом мимо плеча Сиори пронесся комок багрового пламени. Он врезался в бок слизня – и растекся по нему бледной, мгновенно потухшей пленкой. Сиори обернулась. В ладонях ректора Махотрона уже набухал второй огненный шар…
…черный силуэт девочки перед ревущим и визжащим демоном, и набухающий в ее ладонях комок красно-белого пламени…
…готовый поразить все ту же цель.
– Не в слизней! – рявкнула Сиори. – Они неуязвимы для огня! В шершней!
Фасар коротко кивнул, и шаровая молния с легким свистом вонзилась в нерешительно клубящуюся тучу насекомых, проделав в ней ясно видный канал. Вниз, в воду, просыпалось с десяток обгорелых комочков.
– Сиори, командуй! – резко каркнул Каватта. – Ты самая опытная.
В руке ректора школы паладинов ровным белым пламенем горел обнаженный святой меч.
– Никакой драки! Вниз, быстро! – скомандовала Сиори. – Нужно вывести детей, пока не появилось что-нибудь похуже. – Она вызвала свой палаш и, опрокинув стул, обрубила ему ножки и спинку. Придется вспоминать давно забытые навыки балансирования. – Отец Фасар, наведи левитацию, быстро!
И тут на трибунах внизу завизжала девочка.
Наблюдая за соревнованиями, Мира почти забыла о ночных приключениях.
Дворец накануне поразил ее всем сразу: коваными фигурными решетками сада, огромным внутренним двором, мощеным непонятным черным камнем, сиянием фонарей и люстр, мягкими коврами, золоченой мебелью из неизвестного, но очень дорогого на вид полированного дерева, зеленого плюша и бархата, мраморными и малахитовыми статуями необычайной красоты и почти что живыми, не уступающими им красотой и изысканностью каменными, стеклянными, фарфоровыми и металлическими вазами в человеческий рост и тому подобными вещами. Она боялась даже рот раскрывать, чтобы ненароком не осквернить окружающее великолепие своими глупыми словами. Принцесса тоже поразила ее, но совсем иначе. В простом халате, пусть и королевских цветов, и в мягких тапочках, с волосами, заплетенными в уложенную на затылке косу, она казалась какой-то обычной домохозяйкой, мамашей двух или трех малых детей, отдыхающей перед сном с авантюрным романом про рыцарей и благородных разбойников.
Май, разумеется, нахал. Ужасный и неисправимый. На месте принцессы она бы попросту приказала его выпороть и выгнать из дворца. А та, посердившись лишь для виду, с увлечением слушала его россказни, в которых половина, разумеется, враки. Миру она в упор не замечала, чему та оказалась только рада. Хватит с нее приключений по горло, обойдется она без разговоров с принцессой. Она не заметила, как задремала, и не проснулась до конца даже тогда, когда королевская фрейлина, толстая добрая тетушка, помогла ей переодеться в необычно мягкую и удобную пижаму и накрыла одеялом.
С утра сказка продолжилась. Ее форма за ночь оказалась вычищенной и отглаженной так, что просто сияла. Затем она ела за одним столом с десятком фрейлин, бросавших на нее с Маем настороженно-неприязненные взгляды, и с по-прежнему не замечавшей ее принцессой, полностью поглощенной гостем-иномирянином. Кушанья, которые ей подносили лакеи в зелено-золотых ливреях, казались невероятно вкусными. Она не привыкла много есть с утра, но как можно обойти молочную манно-тыквенную кашу с сахаром и тончайшим привкусом ванили и каких-то других специй? Салат из фруктов, из которых она опознала, и то лишь на вкус, только яблоки? Маленькие жареные колбаски, от одного запаха которых рот наполнялся слюной, а вкус казался просто небесным? Нежные яблочные тарталетки под сладким сиропом, тающие во рту? Крупную, с кулак, клубнику под взбитыми сливками?.. В конце концов она отвалилась от стола, чувствуя себя комаром, насосавшимся крови так, что не в состоянии взлететь. Наверняка она наберет сегодня сразу лишний килограмм веса и получит заметно округлившееся пузико, и потом придется месяц сидеть на строжайшей диете. Но все равно – оно того стоило. Правда, ей никто не поверит, когда она расскажет в Академии, что спала в соседней комнате с принцессой и ела с ней за одним столом. Но воспоминания-то все равно останутся!
Потом принцесса долго ругалась с невысоким дядькой в зеленом бархатном камзоле с обилием золотых и серебряных висюлек, и Мира даже не сразу сообразила, что перед ней сам государственный канцлер Сайлавата. Она благоразумно спряталась за занавеску в дальнем углу огромного зала с блистающим свежим воском паркетом, а потому не разобрала разговор. Кажется, канцлер не хотел, чтобы принцесса куда-нибудь ехала, и его свита – два десятка расфуфыренных теток и дядек – мрачно сгрудилась у него за спиной, словно готовясь всем скопом наброситься на принцессу, связать ее и запереть в ее покоях. Потом Май вылез из мягкого кресла, в которое забрался сразу по появлении канцлера, и насмешливо произнес несколько фраз, распахнув ворот рубашки. Он небрежно взял принцессу за руку – Мира аж вздрогнула от такой наглости, но та даже не пошевелилась – и, подняв вверх, продемонстрировал канцлеру ключ-перстень на ее указательном пальце. Канцлер сначала побелел, потом побагровел, а потом вообще пошел пятнами. Он поднял было пухлый жирный кулак, но Май стоял, скрестив руки на груди и насмешливо улыбаясь, и канцлер, зло сплюнув, повернулся и ушел. Его свита, мрачно оглядываясь, потянулась за ним.
Когда их кортеж двигался по улицам города (Мира страшно хотела хоть раз проехаться на настоящем автомобиле, но ее никто не позвал, а напрашиваться она не решилась), она почувствовала, что чувствует себя все более и более неуютно. И дело было даже не в дамском седле, в котором она раньше никогда не ездила. Считанные минуты отделяли ее от встречи с госпожой Сиори. Май упомянул, что в Академию сообщили о том, где они провели ночь, и госпожа ректор наверняка слопает ее живьем. Май, скотина! Ведь обещал,
