Злые игры. Книга 2 - Пенни Винченци

— Ну, не знаю, — ответила Георгина. — Он тут приезжал в Хартест в прошлые выходные, я имею в виду Макса, вместе с Джеммой, и вел себя с папой просто прекрасно. Ты же знаешь, как папе хотелось бы, чтобы Макс был настоящим, преданным сыном. Мне показалось, что в тот раз он действительно старался им быть.

— Просто ему что-то было нужно, — отрезала Шарлотта. — А как Кендрик?

Бледное лицо Георгины покраснело, глаза у нее сразу заблестели и стали еще нежнее и больше, чем обычно.

— Хорошо. Теперь уже до лета недолго осталось. Он мне присылает массу кассет, — добавила она с почти детской гордостью.

— Кассет? — удивилась Шарлотта. — С чьими записями?

— Своими, глупая! Он их наговаривает. Он говорит, что не силен писать письма, и, в общем-то, это действительно так, поэтому я ему пишу, а он мне в ответ присылает кассеты. Получается неплохо.

— Что ж, очень славно, — несколько рассеянно проронила Шарлотта. — Джорджи, как ты думаешь, тебе не удастся уговорить папу разрешить нам поснимать в Хартесте? Для прессы? Это могло бы помочь Малышу.

— Не представляю себе, чем это могло бы помочь, — проговорила Георгина, — но уговаривать его так или иначе не придется. Он согласен. Энджи его спрашивала. Я думала, ты знаешь.

— Нет. — В голосе Шарлотты ясно прозвучала нотка недовольства. — Мне никто не говорил.

Комптону Мэннерсу удалось убедить воскресную газету «Мейл он санди» подготовить большую статью о двух династиях, как он называл семьи Прэгер и Кейтерхэм.

Фотограф и автор будущего материала провели в Хартесте целое воскресенье, неотступно следуя за членами семьи по дому и по всему имению; семейство фотографировали на ступенях лестницы перед домом, в библиотеке, на висячей лестнице, на вершине холма в том месте, где начиналась Большая аллея (верхом на лошадях), на фоне видневшегося внизу дома, который отсюда казался чем-то вроде исключительно хорошо нарисованного задника сцены. Сфотографировали даже близнецов — в лодке на озере, вместе с их родителями и с двоюродным братом Максом.

Все были немножко удивлены тем, что Макс с такой готовностью согласился приехать; он прибыл вместе с Джеммой на ее «Пежо-205». «Они оба выглядели так, словно явились прямо из рекламного ролика», — охарактеризовала их прибытие Георгина. Джемма была буквально ослеплена всем увиденным великолепием и скромно старалась не попадать в кадр, пока Макс буквально не затащил ее в общий снимок на ступенях перед фасадом, сделав при этом довольно рискованное заявление журналистам, что наконец-то встретил именно ту женщину, которая ему нужна.

Но еще более всех удивило, что перед камерой дважды предстал сам Александр. «Я буду держать вас за руку, чтобы ничего не случилось, — смеясь, сказала ему Энджи, — ну пойдемте, Александр, ради меня». И он расположился между нею и Малышом у подножия висячей лестницы, с виду настоящий чудак-аристократ: в потрепанных бриджах, в сапогах для верховой езды, в рубашке с распахнутым воротом и с рассеянной улыбкой на лице.

Через неделю снимки появились в газете: они были помещены в самом центре, под шедшим через весь разворот заголовком «Две династии — история жизни», в статье много говорилось о связях семей Кейтерхэм и Прэгер; Комптон Мэннерс позвонил Малышу, чтобы поздравить его, и заодно попросил поблагодарить от его имени Александра. Радость Мэннерса возросла еще больше на следующее утро, когда в «Дневнике города» — одном из разделов газеты «Таймс» — тоже появился материал о двух семьях; а во вторник газета «Телеграф» упомянула о связи двух семей в статье, озаглавленной «Скрытые миллиарды» и посвященной крупнейшим особнякам и дворцам, существующим в английских имениях.

— Это должно очень сильно нам помочь, — говорил Мэннерс. — Вот увидите.

Он оказался прав: две из тех трех компаний, которых обхаживал в тот момент «Прэгерс», к концу недели стали клиентами лондонского отделения банка.

Но Джерри Миллс подписал контракт с «Рутледжем».

Макс уже не раз ужинал дома у Джеммы, вместе с ее родителями; на Дика Мортона новый, весьма аристократичный парень Джеммы произвел большое впечатление, он был просто очарован им и страшно обрадовался, что Макс проявляет интерес к банковской деятельности;

Дик сказал Максу, что тот может прийти и провести пару рабочих дней у него в конторе, если ему это и в самом деле кажется привлекательным.

— Я сейчас набираю массу новых людей, — рассказывал Дик, — просто массу. Вдохновляющее время наступает.

Единственным темным пятном в биографии Макса Дик считал род его занятий. А также его молодость.

— Но это со временем пройдет, — говорил Дик жене, — и к тому же для девятнадцати лет он кажется очень зрелым человеком.

Миссис Мортон, которая и сама была почти что влюблена в Макса, горячо соглашалась с мужем.

— Все это совсем не трудно, — заявил Макс Шарлотте, когда они сидели вместе как-то вечером. — И мне действительно нравится. Старый Мортон предложил мне поступить к нему учеником. «Мортонс», знаешь, — это огромная фирма. Их никакой инвестиционный банк не проглотит. «Кларке» приобрел в них долю, но, в общем-то, они работают как самостоятельные брокеры, посредничают в сделках между корпорациями. Делают рынки, как теперь это называется. С полным комплексом обслуживания: финансы, торговля ценными бумагами, поручительства, аналитические услуги и все такое. По-моему, мне там будет интересно. Одно плохо, мои доходы снизятся процентов на девяносто. Но мне кажется, дело того стоит. Александр обещал меня субсидировать. Он всем этим очень доволен.

— Надо думать, — ответила Шарлотта, внезапно поняв, почему Макс так легко и мило согласился участвовать в съемках в имении и почему он уже несколько раз ездил в Хартест вместе с Джеммой на уик-энд. — А ты хитрый парень, Макс, да? Стараешься всем угодить, на папу произвести впечатление своей новой работой, на Джемму — Хартестом; неплохо задумано. А что по поводу всего этого говорит Томми Соамс-Максвелл?

— Он одобряет, — сказал Макс. — Только бы это не сказывалось на нашем финансовом положении. А так он «за» и очень меня поддерживает.

— Как мило с его стороны, — саркастически заметила Шарлотта.

— Да не расстраивайся ты из-за всего этого, — весело проговорил Макс. — Ты должна радоваться тому, что я подумываю, как мне занять солидное место в жизни. И что у меня теперь есть хорошая постоянная подружка. Которая не замужем.

Шарлотта почувствовала, что краснеет.

— Не принимай такой трагический вид, Шарлотта. Тебе надо окончательно забыть о Джереми Фостере, а вместо него сделать ставку на Гейба Хоффмана. Вот он — действительно молодец. Не понимаю, почему ты его не окрутишь.