Длиной в неизвестность - Вокари Ли

он там рисует. Локация старая, нужно будет показать ему горы, если ещё встретимся. У него там своя Фудзияма, а я ему — Кавказ или Альпы. Безвкусица»

Тору помнил день, в который Юмэ перестал выходить на связь. Тогда он почувствовал себя чуть менее растерянным, чем сейчас. Прошлое казалось болезненно свежим. Он продолжал читать, с головой погружаясь в воспоминания. Внешний мир для Тору перестал существовать: остались лишь он, Юмэ и прыгающие на желтоватых страницах строки.

Дальше описывался Дримленд. Юра, как и сам Тору, видел его местом, не знающим горя и зла. Теперь у него не оставалось сомнений, что Юра и Юмэ были одним человеком. Он почувствовал, как с шоком что-то внутри щёлкнуло и встало на место. Цепь его жизни замкнулась, превращаясь в кольцо притягательной вечности. Стало понятно, почему именно с Юрой он смог забыть про Юмэ, почему чувствовал себя настолько счастливее, находясь рядом, и почему безоговорочно верил в каждое его слово.

Потому что за всю жизнь был привязан только к двум людям. К одному самому близкому человеку, сейчас живущему за многие километры от него, но при этом находящемуся на расстоянии вытянутой руки.

**/**/****

…

«Больше не увидимся, Тору. И плевать на столько лет и столько всего. Так будет правильнее. Не могу. Я не смогу простить себя, если не остановлюсь сейчас. Прости. С тобой было по-настоящему здорово и почти по-взрослому».

Тору почувствовал, как что-то больно ударило его со спины. Тот день. День, в который он видел Юмэ в последний раз. Он был каким-то непривычно зажатым и тихим, а потом и вовсе стал злиться на мелочи, на которые раньше не обращал никакого внимания. Значит, были причины. И для их молчаливого прощания тоже были.

Тору боялся, но не мог не предполагать. Он в очередной раз всё понял. Понял, что май был самым верным решением. Понял, что из-за недомолвок, наверное, потерял Юмэ во второй раз.

**/**/****

…

«Я всё-таки грешный. Правильно говорили, что я неправильный и дефектный. Какой же я мерзкий. Я думал, мне показалось, что я такой человек. Но я, наверное, таким родился или испортился уже после. В любом случае, я заслуживаю худшего».

…

«Я уже всё, что мог, сделал. Пытаюсь меняться, но у меня ничего не выходит. Это моя природа или я делаю что-то не то? Не хочу писать. Даже писать противно».

Тору не понимал, о чём писал Юра, но через страницы чувствовал боль маленького человека, оставшегося наедине со своими проблемами. Если бы он мог обнять его в тот момент, то что бы сказал? Как мог бы заставить поверить в себя?

О чём он мог переживать? Казалось, что совсем юный Юра впервые заглянул внутрь себя и увидел там что-то по-настоящему пугающее. Но за всё время их общения Тору не смог найти в нём ничего, что вызывало бы отвращение. Может быть, он ничего не замечал, потому что был похож на Юру в своём несовершенстве?

Слишком много мыслей. Слишком много предположений, спрашивать о которых было бессовестно и неловко.

**/**/****

«Мне кажется, даже отец не поймёт. Не напишу больше ничего, пока не стану нормальным. Или вообще умру. Стыдно молиться и смотреть Богу в глаза. Простите меня».

От следующей записи Тору стало плохо. Он сглотнул, прижав ладонь ко рту. Пересохшее горло дрогнуло, заставив его закашляться.

**/**/****

«Отца не стало сегодня вечером. Теперь я никогда и никому ничего не расскажу. Скучаю по Тору. Но ему бы, наверное, тоже не рассказал. Не хочу терять последнего друга, которого, вообще-то, уже потерял. Сам. Потому что трус и дурак. И Бог таких не любит.

С новым годом»

Юра тоже скучал по нему. Скучал, но почему-то не решался связаться. Тору всё ещё не мог понять, что в себе он так сильно ненавидел, — наверное, Юра ошибался на его счёт и зря отдал блокнот в такие неумелые руки. Тору так долго боялся быть полезным, что сейчас, будучи не в силах оправдать возложенные на него ожидания, испытывал колкое чувство вины.

Юрин отец в самом деле умер в новогоднюю ночь. Какое отвратительное и подлое совпадение.

Следующая запись была сделана почти через год — почерк стал ровнее, но реще и напористей.

**/**/****

«С Олей вообще ни о чём. Как будто в спортзал сходил. А думал совсем о другом»

Тору почувствовал, как к лицу прилила краска. Ну нельзя же было писать о таком! Ещё и так бесстыдно… Он, немного поборовшись с совестью, перелистнул блокнот в конец, но, заметив, что страниц осталось не так уж много, продолжил там, где остановился.

**/**/****

…

«Мне только принять остаётся, да? С Олей расстался. Даже не скучаю. Я и вправду гнилой человек. Тётя права, что моё место в аду с лжецами, предателями, убийцами и содомитами. В вуз скоро. Поступил на бюджет. Радости никакой, конечно»

Тору захотелось безжалостно наказать тех, кто заставил Юру поверить в свою порочность.

Сломленный ребёнок, продолжающий улыбаться, несмотря на оставленные на теле ожоги. Сейчас Тору особенно хорошо понимал, почему всё это время искренне восхищался Юрой: в нём с самого детства читалась внутренняя сила, способная преодолеть любые преграды, тогда как сам Тору едва мог перешагнуть через забор детской площадки.

Дальнейшие записи датировались годом их первой встречи в реальной жизни.

Юра не написал по этому поводу чего-то особенного, но было понятно, что он сразу узнал Тору в «одногруппнике-иностранце с забавным акцентом».

Дальше Юра писал редко и кратко, но в каждой строке скрывалось то, что Тору мог считать настоящим сокровищем. Судьба дала ему шанс взглянуть на жизнь и самого себя глазами человека, с которым он провёл свои лучшие годы.

**/**/****

…

«Он всё такой же унылый и нерешительный. Либо я вырос, либо это правда перестало быть проблемой»

**/**/****

…

«Целовался с Кирой. Не понравилось. Думал, она меня с ним забудет, а ему тоже не понравилось»

**/**/****

«Рассказал про Дримленд, помнит. Я удивлён, что помнит. И меня помнит. Значит, не зря всё. Так хорошо стало, что чуть не сболтнул»

Тору улыбнулся: а как хорошо играл-то! Про «фэнтези японское» рассказывал и едва не бредом называл — неужели так боялся признаться? Но почему? Хотел подшутить над ним, притворившись ничего не понимающим простаком?

**/**/****

«Было хорошо, когда со мной жил, а стало совсем плохо. Переживаю всё-таки, но он согласился лечиться. В последнее время как-то дышать тяжело. Молюсь за нас»

**/**/****

«Самое приятное в том, что я чуть не помер, это то, как