Человек из Преисподней: Часть 1. Дом (СИ) - Шабалов Денис

Силовые нагрузки тоже имели место быть. Становая, приседания, жим, тяги со свободными весами – полный набор. Единственное условие – все это проходило в режиме круговой тренировки. Именно круговая тренировка давала высочайший уровень силовой выносливости, тот самый функционал, взрывную силу. И, убивая этим же выстрелом второго зайца, воспитывала и агрессию. Ибо количество повторов в подходе – пока дражайший сержант-инструктор не заскучает. Начинайте, а там поглядим, когда у вас язык до ременной бляхи вывалится. Потому как тот же Рыков, например, вообще не скучал, глядя на работающего бойца. Видимо, очень уж нравилась ему эта картинка…

С некоторых пор отношение к силовым у Сереги поменялось. Ему нравилось чувствовать себя сильным, нравилось видеть результат, нравилось покорение все новых и новых весов… Силовые давали мощь – нужно лишь правильно к ним подходить. Без перебора. Он начал вдруг понимать, что уже довольно серьезно обгоняет сверстников – и не просто гражданских, но даже и брата-курсанта. К шестому курсу Серега напоминал этакого бычка-переростка – мощного, широкоплечего, с переливающимися буграми мышц под кожей. Да и как могло быть иначе?.. Тут тебе и силовые, и регулярное питание, и – что немаловажно – генетика от батьки досталась. Да плюс особенности организма… И это были не закрепощенные мышцы лифтера, а жесткое функциональное мясо бойца. А бег и рукопашка лишь добавляли рельефа, сжигая в топке обмена веществ жирок и выгоняя лишнюю водичку. Только теперь он начал понимать своего кумира, Данила Добрынина, для которого физические кондиции простого человека не далеко отстояли от немощи. Это был самый настоящий восторг – уметь то, что для простого гражданского выходит далеко за пределы возможностей, вытащить там, где пасовали даже пацаны из группы. Это и было самое настоящее лидерство.

С тренировками по развитию инстинкта самосохранения и здоровой агрессии все обстояло еще веселее. Боец должен заранее опасность чувствовать. Нюхом своим волчьим. Загривком ее ощущать. И вовремя реагировать. И для того чтобы развить чуйку в должной мере, для курсантов первые полгода учебки, на шестом курсе, создавали режим «кругом враги». Когда по казарме передвигаешься как по вражеской территории, ежесекундно ожидая любой подлянки. Сержанты очень старались.

Все происходило неожиданно. Идет, к примеру, мимо тебя сержант-инструктор Сидоренко. А ты, положим, рыбу чистишь в наряде по столовой. И так увлекся, что шагов не услыхал… Пинок по жопе – это самое малое, что ты можешь заработать. А чаще – полноценная атака, когда приходится бросать к чертовой матери все дела и мгновенно переквалифицироваться из поваров в рукопашники. В итоге, отвесив тебе пару звучных оплеух и одну зуботычину, сержант-инструктор, скалясь во все тридцать два от добротно выполненной работы, продолжает свой путь, выискивая, с кем бы еще сотворить, – а ты, потирая скулу, садишься дочищать. Но только уши у тебя теперь как локаторы, любой звук ловят и фильтруют на опасный и безопасный, а затылком ты все пространство за собой чуешь.

Или, например, ставят тебя против сержанта – Рыкова ли, может быть, Сидоренко или Шухова – и он начинает методично бить. И ведь сделать-то ничего нельзя. Отбиваться ты можешь, – и даже должен! – можешь и сам атаковать… но будет ли толк? Несмотря на то что к выпускным курсам пацаны неплохо владели собственными конечностями и вполне могли этими конечностями навтыкать – да только не сержантам-инструкторам. Ибо эти битые-перебитые мужики владели своими руками-ногами куда лучше. Тут разве что двое на одного, а лучше – трое. И то под вопросом… Это уж потом, через несколько лет после Инициации, Серега, встав на соревнованиях в финальном бою с Рыковым, сумел его положить. А в курсантах он об этом даже и не помышлял! Хотя, надо сказать, пытался неоднократно.

А то прицепятся к одному – и день за днем, ночь за ночью его и травят. Только его и никого больше. И подведя к черте, увидев во взоре человека жажду убийства – оставляют в покое. И за другого принимаются. Но при этом – никакой дедовщины, никакого «подай-принеси». Даже ни намека на унижение чести и достоинства – каралось это строжайше. Да и сами инструкторы, взрослые люди, оттрубившие свое в ПСО, все прекрасно понимали. Задача – подготовить человека к паутине, а не загнобить до состояния бессловесной овцы.

Кастрюля с ледяной водичкой, приспособленная над дверью; растяжка, от которой синячище в ладонь; удавка из-под кровати после отбоя; внезапный подрыв ночью, когда все подразделение срывалось из казармы и наматывало десяток километров по паутине в полной боевой… это были самые безобидные проделки шалунов-сержантов. И куда серьезнее, если ночью в казарму входил КШР-400, а то и привезенные из БСК кадавры в количестве двух-трех особей. И если буратина еще как-то контролировался – тренировочным машинам ставили выключатель в цепь питания, который прекращал его деятельность по команде с дистанционного пульта, – то уж кадавров приходилось убивать по-настоящему. Голыми руками. Правда, в таких случаях помогала слаженность и взаимодействие между бойцами – это был очередной способ вколотить в курсанта основное правило: война – работа командная.

Словом – любые средства для того, чтоб ввести, втащить, вбить курсанта в состояние войны, вогнать его в боевой режим, когда все чувства обострены максимально, когда организм начинает видеть, слышать и чувствовать на порядки больше обычного человека. Эти способности у тех, кто прошел учебку Дальних Казарм, оставались на всю жизнь, навсегда становились не аналитическими, зависящими от мозга, а рефлекторными. Инстинктом.

И – чистоплотность. Чистоплотность и личная гигиена обязана стать для бойца ПСО паранойей. Обойма большую часть жизни проводит в Джунглях, фактически живет там. Изо дня в день только пыль, пот и грязь. В таких условиях очень легко, перестав содержать себя в чистоте – насколько это возможно на выходе, конечно, – опуститься и оскотиниться. А там и прямой путь ко вшам, снижению иммунитета и болезням. Заболеть же на выходе – это даже не смешно… Причем чистоплотность достигалась не только гигиеной, но и тщательным уходом за снарягой и оружием, за фильтрами, наконец, за тем местом, где встал на ночлег. Чистая комната; туалет в отдалении; протирка туловища и особо интимных мест, голова и зубы; а уж если у источника остановились – тогда помывка и даже постирка строго обязательна; и, вернувшись из паутины, – сначала подготовь себя к следующему выходу, а уж потом отдыхай. Все эти правила каждый боец обязан усвоить железобетонно, за это сержанты драли с особым пристрастием.

В те дни ребята действительно поняли, как много отличает бойца подразделения специальных операций от того же ПБО. Не говоря уж о гражданских. Это был отдельный мир, некая закрытая каста, куда попадали не по праву рождения, а по праву той поистине титанической работы, которую приходилось выполнять. И по праву умений, каковые достигались через эту работу. Количество ее было не просто огромно –адово огромно! Но и получаемая отдача поднимала человека на самый верх, когда умения становились не просто умениями, а самым настоящим мастерством.

Уже на пятом курсе, во второй его половине, ребята начали работать с куклами. Шесть лет рукопашки – вполне достаточно, чтоб набрать очень серьезный багаж. В последние годы их интенсивность только возрастала, а значит, росло и мастерство рукопашника. Но одно дело – спарринг по правилам, и совсем другое – бой с кадавром. Хотя бои шли пока со страховкой, с парой сержантов, которые внимательно смотрели через окошко, готовые мгновенно прийти на помощь – но даже и это было серьезным испытанием. Эти бои запоминались каждому курсанту, наверное, на всю оставшуюся жизнь – драка шла жестокая, насмерть, кадавры выходили из своих камер с четкой целью: убить человека. И убивали бы, не будь инструктора в полной готовности – нередко им приходилось вынимать из лап кадавра чуть живое тело, уже заглянувшее краешком сознания за кромку. Ни о какой работе в одиночку пока и разговора не шло – выжить бы, уцелеть, отбиться! До таких боев было очень далеко – да и потом не все решались войти в полный контакт с киборгом без страховки, не все чувствовали в себе силы для этого. Сержанты-инструктора, достигшие высочайшего мастерства, да пяток рукопашников кроме них, одними из которых со временем стал и Серега.