Экипаж - Александр Рудазов

- В общем, Куросава хочет влезть на трон, - вздохнул с облегчением Ежов, выпутавшийся из литературных аллегорий. – Но ему это сделать посложнее, чем этому Клавдию или Полонию – он где-то в середине шестого десятка. Попробуй-ка, дождись своей очереди! И тогда он начинает убивать тех, кто стоит перед ним. И проявляет неслабый талантище! Двадцать четыре убийства, и все безукоризненные – на него не падает даже тени подозрения!

- Возможно, меньше, - поправил его Святослав. – Кто-то из них мог умереть и сам.

- Возможно. В любом случае два года назад Куросава решил сменить курс. Похоже, понял, что этот путь слишком долгий. К тому же рано или поздно он все-таки мог бы ошибиться. И тогда он решает убить всех зайцев одним ударом. Он подготавливает новый план – сложный, но действенный. Четыре дня назад в новостях сообщили о трауре на Свароге – умерла императрица Белинда...

- Да, я уже знаю... – печально склонил голову Моручи.

- Послезавтра состоится церемония... прощания с телом, кажется?

- Да, у нас хоронят только через неделю после смерти, - объяснил Святослав. – До этого тело держат в специальном саркофаге-консерватории...

- В общем, послезавтра все родственники и друзья императрицы соберутся на эту церемонию, - перебил его Михаил. – И среди них в обязательном порядке будет сам император и тридцать шесть старших членов Императорского Дома...

«Вурдалак» слегка качнулся. И все предметы, до этого свободно болтающиеся в воздухе, попадали на пол. Вновь включилась искусственная гравитация.

- Опца... – выдавил из себя Ежов, приземлившийся на копчик.

Остап, шмякнувшийся на спину, что-то невнятно промычал и проснулся. И с непониманием уставился на Джину и Николая, использующих его живот вместо матраса.

- Нет, ну это что-то совсем уже неправильное! – возмутился алкморег. – Ну, Кроу ладно – она дивчина хоть и вредная, да зато гарная. А ты что тут расселся, Денисов?! Я тебе не подушка! А ну, слазь быстро, а то щас как стукну!

Дитирон тоже упал. Но он даже не проснулся – спящим уу-де-шуу можно играть в футбол, как мячиком, он ничего не почувствует.

- Алло, капитан, я все починил, - объявился на мостике широко улыбающийся Рудольф.

- Уже видим, - кивнул Моручи, отстегивая себя от кресла. – Хорошая работа, механик. Ву, сколько нам еще быть в гипере?

Перед VY-37 высветились голографические цифры. 02:36:44... 02:36:43... 02:36:42...

- Понятно, два с половиной часа, - махнул рукой капитан. – Экипаж, это время можете отдыхать. Заодно перекусим. Чья у нас сейчас очередь готовить?

Повисло ожидающее молчание. Никто не знал, но все надеялись, что кто-то знает.

- Ах да, я же еще списка не составил, - вспомнил капитан. – Ладно, сейчас составлю. А первым у нас будет... хм-м...

Моручи незаметно включил в личном информе генератор случайных чисел и заказал число от одного до двенадцати, предварительно пронумеровав всех членов экипажа. Выпало двенадцать.

- Тщательно все взвесив, я пришел к выводу, что первым на дежурство по камбузу заступает сержант Денисов, - важно сказал он.

- Ф-фу... – облегченно выдохнули все, кроме вышеназванного.

- Но поскольку он пока еще не умеет обращаться с современной техникой, в помощь ему придается второй пилот Кроу, - добавил Моручи, вновь запустив генератор случайных чисел. На этот раз выпала тройка. Точнее, сначала выпала единица – сам капитан, но Моручи решил, что информ ошибся.

- Ну, юнга, ты вляпался, - тихо пообещала Николаю Джина, незаметно пиная его в лодыжку. Тот ответил тем, что наступил ей на ногу, широко при этом улыбаясь.

Оказавшись на камбузе, вдали от глаз отца-командира, эти двое первым делом передрались. И, к великому удивлению Джины, победил в этой стычке Денисов.

Нет, сначала десантница, разумеется, задавала ему взбучку, а тот от нее драпал, заставляя за собой гоняться. Но потом он заманил разгорячившуюся Джину в полупустой консерваторий, выпрыгнул оттуда и запер дверь. Изнутри консерваторий не отпирался – еще чего не хватало! А вдруг продукты разбегутся?

- А ну-ка, выпусти меня! – озлобленно потребовала десантница.

- Сначала попроси как следует, - скучающе сказал Николай, глядя на нее в прозрачное окошечко.

- Я же все равно выйду! – сжала кулаки Джина. – Я же тебя покалечу и изнасилую!

- Вах, баюс, баюс!

Они некоторое время ругались сквозь дверь. Кстати, получалось это довольно плохо – дверь у консерватория стояла металлопластиковая, очень прочная, и звуки через нее практически не проникали.

Но потом Джина начала замолкать. Стасис-поле, царящее в консерватории, на живые объекты действует намного слабее, чем на неживые (иначе доставать продукты было бы очень сложно), но все же действует. И сейчас оно как раз начало действовать на Джину...

Десантница задумалась. Она примерно представляла, что происходит с человеком, застрявшим в консерватории – ее пару раз накрывал луч станнера. Принцип один и тот же. Конечно, это не больно, но приятных ощущений тоже немного.

- Открой дверь... – уже с жалобной ноткой попросила Джина. Ей совсем не хотелось превращаться в статую до тех пор, пока кто-нибудь не вытащит ее наружу.

Денисов сообразил, что слегка перегнул палку. За такую шкоду его могут наказать по крупному. Он некоторое время размышлял, что для него опаснее – Джина, вновь оказавшаяся на свободе, или гнев капитана. И в конце концов выбрал Джину.

Рукоять повернулась, и дверца консерватория распахнулась.

- Еще раз выкинешь что-нибудь такое, я тебя!.. – прошипела десантница, с легкостью поднимая коротышку на метр от пола.

- Е-мое, краля, поставь меня на землю! – возмутился Денисов. – Блин, я тебя ща как пырну финкой!

В дверях показалась оранжевая приплюснутая фигура Дитирона.

- Капитан спрашивать, скоро ли быть еда готов? – вежливо спросил уу-де-шуу. – Капитан говорить, чтоб ваша прекращать играть в игрушка, и обеспечил наша кушай.

- А как он узнал? – оторопел Денисов, от удивления прекративший требовать, чтобы его поставили на землю (на самом-то деле на пол – откуда земля в космическом корабле?).

- Это же капитан! – презрительно фыркнула Джина, разжимая руки. – Капитан все знает! А ты, твердоголовый, раз уж пришел, иди сюда, будешь помогать!

Дитирон послушно подошел поближе. Его примитивный разум четко делил всех живых существ на своих и чужих. Чужих он стремился как можно скорее убить (и съесть, если вкусно), своих же он старался защищать и помогать чем только можно. Джина была своя, поэтому он с готовностью выполнял любую ее просьбу. Ежов был чужой, поэтому он пытался его съесть. Потом детектив перешел в разряд своих и Дитирон перестал на него нападать.