Промышленникъ - Алексей Иванович Кулаков

– А вас я не приглашал.

Федор тут же встрепенулся, но сказать, вернее, объяснить так ничего не смог, направляемый рукой старшего брата в квартиру:

– Иди-иди, тебя там штрафная стопка уже заждалась.

В очередной раз притворив дверь в свою квартиру, ее хозяин оглядел стоящих перед ним мужчин и тихонько вздохнул. Про себя.

– Ну?.. Помолчать я и за столом могу.

– Что, даже к себе не пригласишь?

– Афанасий, так ты выпить пришел, что ли? Давайте уж, говорите, с чем до меня пожаловали.

Мастеровые помялись, переглядываясь, затем начали излагать:

– Мартын, кхм, Егорович. Ты ведь на фабрике не последний человек, тебя начальство слушает. Сделай милость, похлопочи за нас, век благодарны будем.

– А что такое?

Очередное переглядывание завершилось жалостливым вздохом:

– На Викентия артельный его ополчился, деньгу урезает, придирается постоянно, и все по мелочам. А меня вот охрана второй раз смертным боем бьет, вовсе ни за что.

– И-эх, работнички! Ладно. Что артельный твой говорит, страдалец? Из-за чего штрафует-то?

– Говорит, брака много гоню.

– А работаешь в бригаде давно ли?

– Позавчера три месяца исполнилось.

– Да уж. Может, тебе другое что попробовать? Я вот вчера слыхал, в тарный цех опять кто-то требуется?

– Так там задельное меньше платят! Да и что я, хуже других, штоль?!

– А как насчет?..

Бригадир опытного производства звонко щелкнул пальцами себя по горлу, намекая на зеленого змия.

– Ну… бывает иногда. Но все как у людей – чинно, благородно. А с утра – как все, к станку.

– С запашком. Па-анятно. Вот что я тебе скажу, милок – бригадир твой против общества не пойдет.

– А при чем здесь?..

Мартын отмахнулся, не пожелав говорить дальше. В самом деле, как объяснить человеку, что, если он постоянно гонит брак и приходит на работу с перегаром, причем довольно часто, остальные бригадники могут и не захотеть оплачивать запоротые заготовки из своего кармана? Не, никак.

– Ну, а тебе, Афоня, я когда еще говорил – нечего тебе сюда ехать?

Бывший сельчанин криво ухмыльнулся, стараясь не шевелить лишний раз подбитым глазом:

– Чего ж так? Я за чужими бабами не бегал.

– Так когда тебе, за своей-то еле-еле успеваешь. Кстати, а за что ты ее в последний раз лупцевал?

– За дело!

– Не знаю я твоих дел. То, что ты пьяный при этом был, знаю. То, что она временами от тебя по соседям прячется, с детворой вместе, – слышал. И про палец ее поломанный тоже что-то такое поговаривали. А уж как она иногда ходит интересно после твоих ночных поучений, и вовсе сам видел. И раз уж зашел об том разговор…

Дверь приоткрылась, донося застольный шум, и кто-то невидимый осведомился звонким девичьим голоском:

– Тятя, тебя мама потеряла. Ты скоро?

– Иду уже, Аннушка, иду.

В третий раз притворив дверку и для полной уверенности подперев крашеную филенку собственным плечом, Мартын продолжил:

– Я на фабрике давно уже, кое-что повидал, кое-что понял. Поэтому дам тебе добрый совет. Фима твоя – звеньевая у сборщиц пятого оружейного. Бабы ее уважают, на работу она цопкая, сметливая, ответственная. Мастер постоянно хвалит, опять же. По всему – именно ему и надоело смотреть, как она постоянно от всех синяки свои прячет.

– Ну?..

– А охрана тебя второй раз пометила. Так?

– Ты к чему это ведешь, Мартын?

– Да ни к чему. Тронешь ее еще раз – и станешь калекой.

Афанасий открыл было рот, сказать что-то едкое…

– И поверь мне, за Хозяином такое не заржавеет.

Мастеровой-бракодел испуганно перекрестился, а чересчур ревнивый (или что у него там?) муж медленно захлопнул рот – было что-то такое в голосе Бусыгина, до крайности убедительное.

– Тебе бы радоваться, дураку, что баба больше тебя зарабатывает. Да еще успевает всю семью обстирывать, обшивать, кормить-поить и терпит все твои дела пьяные. Пока терпит. И соседи твои терпят. Пока. А вот если бы она хоть раз пожаловалась…

– Так что ж теперь, я в собственной семье не хозяин?! И даже и пальцем ее не тронь? А если она при всем честном народе всяким-разным улыбается?! Да еще неизвестно, из-за чего так охрана старается! Может, у нее хахаль там завелся!.. Да не один!

Мартын отвалился от двери и взялся за ручку, не собираясь и дальше портить себе день.

– Ну уж нет, я это дело так не оставлю. И на мордоворотов этих управа найдется – понадобится, так я и до главного инспектора дойду!!!

– Ага, давай. Только он тебя еще быстрее закопает, правдолюбец ты наш. В общем, так – я сказал, ты услышал. И это… не ходи ко мне больше, Афоня. Никогда.

Однако ж встретиться им все же пришлось, и довольно скоро. В кабинете господина главного инспектора, куда Бусыгина вызвали прямо с проходной, и не только вызвали, но еще и проводили, навевая таким эскортом самые нехорошие предчувствия. Которые еще больше усугубились, когда в конечной точке своего путешествия он увидел всех участников разговора, состоявшегося всего лишь два дня назад. Правда, кроме них присутствовали еще трое, и именно их наличие заставляло надеяться на то, что все обойдется: начальник и сменный мастер пятого оружейного цеха буквально сверлили Афанасия недовольными взглядами, а бригадир третьего штамповочного незамысловато (и очень многообещающе) поглаживал кулак, косясь в сторону своего изрядно скукожившегося подчиненного.

– Садись.

У Мартына ноги словно сами собой подогнулись. Все же наболтал он тогда, стоя на лестничной площадке, много такого, чего по трезвому делу не то что говорить – даже и думать бы не стал.

– Раз все в сборе, приступим. Викентий Загосин. Читай!

Долгин небрежным жестом пододвинул к мастеровому его собственный контракт, и тот вполне сносно (хотя и спотыкаясь на каждом втором-третьем слове) продекламировал:

– С правилами начисления заработной платы, внутреннего распорядка и трудовой дисциплины ознакомлен, в чем и расписался – собственноручно.

– За систематическое нарушение пункта семь-три и семь-двенадцать – штраф в размере месячного заработка, в пользу твоей бригады.

Артельный еле слышно, но с большим облегчением выдохнул и посмотрел на своего слесаря без прежней неприязни. За регулярный выход на работу «с душком» и недобросовестное выполнение рабочего урока такое наказание было очень даже божеским… Рано радовался!

– Осип Бродин, бригадир, за небрежение своими обязанностями – штраф в размере половины месячного заработка, в пользу компании. За регулярное потворство недобросовестному отношению к своим трудовым обязанностям и грубое нарушение системы качества со всей одиннадцатой бригады – штраф в размере двухмесячного заработка, в пользу компании. Вопросы? Нет вопросов. Свободны!

Пока двое мужчин шли на выход, один из них еще сдерживался. Но стоило двери закрыться, как из-за нее тут же