Кандидат - Роман Корнеев

На следующий день человек в форме десантника попрощался с детьми, сказал, что ему нужно «снова отправляться в Галактику», поцеловал на прощание Гретхен, постарался запомнить её уставшие сухие глаза и ушёл, раздумывая в пути, что будет говорить на психологической комиссии.

Сколько всего было передумано за последнюю неделю, сколько душевных метаний и дурацких порывов… он не мог с собой ничего поделать. Чем дольше он оставался в этом мире, тем большие муки ему приходилось переживать. Он не стал её вызывать из отеля, как того хотел, он не хотел причинять ей большего горя, чем уже причинил. Ведь он и вправду все эти долгие годы любил её, а посему мог себе позволить лишнее напряжение воли — пересиливать себя секунда за секундой он привык давно.

Одного он не смог себя лишить.

И вот сейчас, стоя на краю платформы, человек в форме десантника наблюдал, как невысокая фигурка торопливым шагом пересекает палисадник, сворачивает на дорожку и направляется к замершему возле их дома небольшому двухместному глайдеру. Миг, щемящий долгий миг, и её больше нет.

Будь проклята Галактика, что отняла у меня родной дом.

До посадки на трансорбитальник оставалось ещё долгих три часа.

Темнота сгущалась, обволакивая замершую у стены фигуру в саван небытия. Случайные блики поисковых огней временами бросали слабую тень на серый шершавый бетон, но тут же в страхе отскакивали прочь, оставляя незнакомца наедине с собой, сжатого в комок, готового к прыжку. Можно было подойти к нему вплотную и не заметить, пока этот пронизанный металлом взгляд не пересечётся с твоим.

Чтобы быть тенью, надо стать тенью, без мыслей, без эмоций, не задумываться о той жизни, что течёт вокруг, помнить только одно — полевое задание.

Этот мир помогал быть тенью уже тем, что слишком много желал знать о каждой своей частице. Пронизанная сканерами промзона простиралась вокруг на многие километры, безжизненная, но настороженная, агрессивная. Каждый источник или потребитель энергии был под контролем. Каждый квант информации тут же подвергался процедуре опознания. Человека, не ставшего тенью, тут вычисляли в доли секунды.

А потому предварительно заглушенный следовой контур оперативника был снабжён сложными системами экранирования, делающими тебя слепым и глухим там, среди звёзд, но одновременно почти неуязвимым здесь, внизу.

Молчало окружающее пространство. Не было ни общих инфоканалов, ни глобальной координатной сетки, ни даже экстренной импульсной связи. Человеку-тени можно было рассчитывать на время операции лишь на самого себя, на собственную сноровку, выносливость, ум и терпение.

Оставшиеся в распоряжении оперативника активные приборы все служили одному — мимикрии под окружающую среду, невидимости для датчиков, помогая осуществлять взлом кодов допуска, высасывая из окружавшей его агрессивной среды те крохи информации, что она готова была отдать. Да, этот мир был в меньшей степени миром человека, он был миром охранных машин и машин нападения, миром, воюющим с собой и с собственными людьми.

Чтобы сориентироваться в подобном мире, нужно много, много информации, и каждый её байт здесь был бесценен. Информации чтобы понять, информации чтобы предотвратить, информации чтобы взять под контроль, разрушить, разорвать этот порочный круг взаимного недоверия. Вечные называли это первородным грехом. Оперативники называли это чудовищной ошибкой.

Человек умел воевать, человек воевал всю свою историю, но покуда человек не выходил в космос, продолжая воевать с самим собой. Финнеанский мятеж не в счёт. Здесь это, похоже, впервые может быть реализовано. А потому надо спешить, иначе проблемы этого мира усугубятся стократно, и кровавое облако, вспухающее на горизонте, перестанет быть пугалом, явив свой гибельный лик сотням миллионов людей.

Человек-тень ждал. План был предельно прост и ясен. Двадцать три минуты — предельное время ожидания. После этого он покидает точку встречи, самостоятельно выходит за пределы периметра, и пытается восстановить связь по запасным оперативным каналам. В случае неудачи — залегает на дно.

Чтобы в другое время и в другом месте повторить попытку. Пока другие будут разворачивать спасательную операцию.

Продумывать порядок действий дальше не было ни сил, ни возможности. Что будет означать для остальных истечение этих двадцати трёх минут — сейчас он думать не станет. Он — человек-тень.

Окружающая тишина делала его одиночество абсолютным.

Каждое появление других, таких же, как он, безмолвных странников по чужим мирам, было для него свежим откровением. Он не один, он не один. Здесь, в тени, в это снова невозможно было поверить.

Он будто с головой погрузился в толщу н-фазного коллоида нулевого насыщения, бездонное море Дирака, ни единого просвета в окружающей тьме. Даже если другие — всего в паре шагов, ты об этом никак не узнаешь, оставшись слепым и глухим. Каждый отдельный миг можно рассчитывать только на себя самого, и надеяться, что всё пойдёт по плану. А если нет — что интуиция оперативника позволит шагнуть к цели, а не от неё, прийти на помощь, а не промахнуться, дойти, а не остаться в этой ловушке навсегда.

Да, целая планета была ловушкой даже для ему подобных. Но как жили здесь те, кому некуда было бежать?

Тренькнула, побежала строка трассировки. Распознавание, ответ, подтверждение получения ответа.

Человеку-тени не было дано выделить и секунды, чтобы насладиться этим моментом. Каждый раз — как чудо. Но чудо мимолётное, не мимолётным здесь было только одиночество.

Приближающаяся на восемь часов вторая тень была больше похожа не на него — вжавшуюся в грунт серую глыбу, готовую взорваться раскалёнными осколками от нечаянного прикосновения, она скорее напоминала порыв ветра, стремительный и неуловимый. Скользящая побежка, стремительность движений, невероятная гибкость и сила — трёхметровое ребро глухой бетонной стены пришелец преодолел с той лёгкостью, с какой переступают через порог родного дома. Длинными, размашистыми диагоналями тень чертила пустые пространства, уворачиваясь от лучей настороженных радаров, пригибаясь к самой земле, проскальзывая под нервно помаргивающими стрелками лазерных пучков.

На долгую долю секунды они приникли друг к другу — две встретившихся тени слились в одну, безмолвные, не желающие делиться с агрессивной средой своими секретами. Порты входа и выхода заземлились друг на друге, побежал стремительный немой диалог.

Третий, они всё-таки решились.

Полковники в сговоре с Конгломератом?

Хуже. Вчера сюда прибыла первая партия ИСД-12. Пятьдесят килотонн плюс носитель шахтного базирования. Время развёртывания комплекса — трое суток. А после этого — подлётное время будет максимум пять мин на шести махах.

Что будем делать?

Старый план никуда не годится, мы никак не успеваем так глубоко проникнуть в их сеть. Нужны коды, нужны люди.