Наши домашние дела - Александр Порецкий

Какъ-же это, господа мiръ? Зачто двѣ тысячи? За то только, что Яишникову нужно свидѣтельство? Вѣдь это уже очень нехорошо! Вотъ, говорятъ, въ одномъ мѣстѣ государственные крестьяне, прознавши, что мальчикъ изъ ихъ общества охочъ до науки, нетолько уволили его даромъ, но еще сами, сложившись, обязались платить за него въ училище, и за это получили печатную благодарность отъ министра; а вы-то!.. Не полюдски, господа мiръ, и не похристiански! Если будете такъ поступать, то — чего добраго — заставите иного повѣрить такимъ вѣстямъ, какiя мы прочли въ одной газетѣ про крестьянъ самарской губернiи; а въ газетѣ этой сказано, что будтобы "для безграмотной массы, глубоко-проникнутой недовѣрiемъ къ лицамъ, съ которыми она находится въ ежечасныхъ сношенiяхъ, мѣры принужденiя и сторогости представляютъ почти единственное доказательство подлинности и законности требованiя". (Спб. Вѣд. № 63.)

Въ другой газетѣ пишутъ еще, что гдѣ-то въ полуденномъ краю нашей Россiи "нѣкоторые посредники пользуются "con amore" (т. е. съ великимъ удовольствiемъ) правомъ тѣлеснаго наказанiя. Такъ напримѣръ одинъ посредникъ, прiѣхавъ во владѣльческое имѣнiе своего участка для разбора жалобы на уклоненiе крестьянъ отъ работы, приказалъ сотскому подвергнуть двухъ изъ нихъ тѣлесному наказанiю. Сотскiй уклонился отъ исполненiя этого приказанiя, утверждая, что подобное занятiе не входитъ въ кругъ его обязанностей. Тогда посредникъ, опасаясь, чтобы такое явное ослушанiе со стороны подчиненнаго не произвело вреднаго влiянiя на умы крестьянъ, приказалъ арестовать сотскаго и затѣмъ вооружился нужными инструментами и собственноручно привелъ въ исполненiе свой приговоръ надъ виновными крестьянами". (Соврем. Лѣтоп. № 9).

Наконецъ въ третьей газетѣ есть и такая диковина. Въ пензенской губернiи одинъ крестьянинъ жаловался, что мировой посредникъ, вызвавъ его въ волость, требовалъ у него уплаты 41 руб. за украденную будтобы имъ гречиху у другого крестьянина, и когда тотъ сталъ оправдываться тѣмъ, что "никогда не слыхалъ объ этомъ взысканiи, то посредникъ, невыслушавъ его оправданiя, началъ бить плюхами до тѣхъ поръ, пока изъ него пошла кровь и онъ упалъ на землю; тогда посредникъ приказалъ подать розогъ и наказывалъ до тѣхъ поръ, пока онъ изъ памяти вышелъ, наконецъ приказалъ перестать наказывать и велѣлъ ему заплатить взыскиваемыя съ него деньги." У крестьянина за это взысканiе отобрали лошадь. Мировой посредникъ далъ такое объясненiе: при спросѣ по подозрѣнiю въ кражѣ, вмѣсто вѣжливаго оправданiя, крестьянинъ этотъ произнесъ разныя неблагопристойности, говоря, что какъ онъ правъ, то денегъ не уплатитъ никогда. Посредникъ толкнулъ его отъ себя и непроизводя никакихъ побоевъ, дѣйствительно приказалъ наказать его розгами, девятнадцатью ударами, "въ видахъ примѣра другимъ крестьянамъ и внушенiя имъ повиновенiя и послушанiя властьямъ, нынѣ надъ ними поставленнымъ." (Моск. Вѣд. № 56). Еслибы губернское присутствiе, разсматривавшее эту жалобу, и не постановило такого рѣшенiя, какъ "просьбу крестьянина Кошалева оставить безъ послѣдствiй", то все-таки уничтожить дѣйствiе совершившейся уже, въ видахъ внушенiя повиновенiя и послушанiя, расправы розголюбиваго посредника — было не въ его власти…

Такъ вотъ, если всѣ эти вѣсти прочитаетъ проживающiй въ Петербургѣ крестьянинъ Яишниковъ, то пожалуй и скажетъ, или подумаетъ: "нúчто имъ!" И подумаетъ конечно нехорошо, подумаетъ потому только, что самъ раздосадованъ; а не причини ему скаредный мiръ горькой досады, онъ подумалъ бы совсѣмъ иначе: онъ пожалѣлъ бы своихъ далекихъ земляковъ и подивился бы, что до сихъ поръ ихъ личныя права практикуются такимъ татарскимъ способомъ, что до сихъ поръ существуютъ татарскiя мнѣнiя, вродѣ того, что "мѣры строгости могутъ служить доказательствомъ законности требованiя", — тогда какъ по человѣческому смыслу слѣдовало бы думать, что мѣры строгости, служащiя выраженiемъ власти и матерьяльной силы, только внушаютъ необходимость покориться этой силѣ, неразсуждая о степени законности требованiя… Въ самомъ дѣлѣ, достаетъ же у людей духу говорить приличныя съ виду фразы, заключающiя безобразнѣйшiй смыслъ! Лучшiй дескать и единственный способъ доказывать безграмотнымъ людямъ законность чего-либо есть кулакъ и палка… Слава кулаку!

Если вы, читатель, человѣкъ съ мягкимъ сердцемъ и притомъ любитель рѣдкостей, то мы, для услажденiя души вашей, безъ сомнѣнiя огорченной предыдущими сказанiями, рекомендуемъ обратиться въ 63 No "Московскихъ Вѣдомостей", на среднiй столбецъ 503 страницы, гдѣ вы найдете статейку подъ заглавiемъ: "патрiархальныя отношенiя" и узнаете, что таковыя отношенiя существуютъ между крестьянами касимовскаго уѣзда деревни Новлянъ и владѣлицею земли, на которой поселены крестьяне, г-жою Е. П. Ястребцовою; узнаете, что въ Новлянахъ есть прекраснѣйшiй человѣкъ — староста Платонъ Алимпiевичъ; узнаете наконецъ, что русскiе мужички способны быть истинно великодушными; а въ случаѣ еслибы вамъ вздумалось въ чемъ-нибудь усомниться, то тутъ же увидите, что въ подлинности патрiархальныхъ отношенiй и всего сказаннаго свидѣтельствуетъ, по офицiальнымъ свѣдѣнiямъ, мѣстный предводитель дворянства. А какъ вы напримѣръ назовете слѣдующее происшествiе, какъ не борьбою великодушiй? Г-жа Ястребцова, имѣвшая, сверхъ небольшого оброка (12 руб. съ тягла), небольшую запашку, въ прошедшемъ году, за уничтоженiемъ крѣпостного права, хотѣла уничтожить и запашку и не выдала сѣмянъ для посѣва; но крестьяне, сказавъ: "Зачемъ, барыня, гулять твоей землѣ", — спахали эту землю, засѣяли ее своими сѣменами, убрали уродившiйся хлѣбъ, смололи даже его и привезли помѣщицѣ. О старостѣ Платонѣ Алимпiевичѣ сказано, что онъ человѣкъ со средствами, знаетъ грамотѣ, имѣетъ большое влiянiе на свое сельское общество, и что "въ его большомъ семействѣ давно положенъ зарокъ не упиваться виномъ". Патрiархальныя отношенiя или проявленiя великодушiя объясняются тѣмъ, что издавна, еще при жизни мужа г-жи Ястребцовой, установился между помѣщикомъ и крестьянами обычай взаимныхъ пособiй, и что крестьянамъ никогда не было отказа въ помощи лѣсомъ, хлѣбомъ и деньгами. Зато и запашка существовала не столько въ видѣ обязательной повинности, сколько въ видѣ свободнаго приношенiя за добро. Такимъ образомъ узнаемъ, что существуетъ на Руси уголокъ, гдѣ сама благость обитаетъ. Слава новлянцамъ!

Есть однако еще одинъ уголокъ, на которомъ, судя по нѣкоторымъ даннымъ, также почiетъ благодать. Этотъ уголокъ — Ефремовъ-городъ, тульской губернiи. Одинъ кореспондентъ расказываетъ, что тамошнему предводителю дворянства Я. П. Бахтеярову, пользующемуся какъ-видно всеобщей и заслужонной симатiей, по возвращенiи его съ выборовъ всѣ сословiя города давали обѣдъ, на которомъ онъ произнесъ рѣчь, начинающуюся такими словами: "Господа! Благодарю васъ за честь, которую вы мнѣ оказали и которую я цѣню выше всякихъ наградъ; благодарю тѣмъ болѣе, что хлѣбъ-соль предложена мнѣ всѣми сословiями нашего города: это именно въ духѣ моихъ убѣжденiй. Да, господа, я убѣжденъ, что только при тѣсномъ союзѣ всѣхъ сословiй, основанномъ на взаимномъ уваженiи, мы достигнемъ прочной самостоятельности, а иначе положенiе наше всегда будетъ въ зависимости отъ случайности". Лучше и истиннѣе этого ничего не могъ бы сказать г. Бахтеяровъ, и вся его рѣчь служитъ развитiемъ выраженной въ этихъ начальныхъ словахъ мысли, потому мы и не приводимъ всей рѣчи, ограничиваясь однимъ ея началомъ. Кореспондентъ расказываетъ далѣе, что г. Бахтеяровъ и на выборахъ былъ вполнѣ вѣренъ себѣ и своей мысли. Тамъ между прочимъ обсуждался вопросъ объ измѣненiи устава о службѣ по выборамъ; составлено было два проекта, изъ которыхъ одинъ, получившiй 292 одобрительныхъ голоса, имѣлъ въ основанiи прежнюю замкнутость дворянскихъ выборовъ, недопускающую другiя сословiя; другой, одобренный 212 голосами, допускалъ въ дворянскiе выборы купцовъ-землевладѣльцевъ лично, а сословiе крестьянъ чрезъ уполномоченныхъ. Предполагали представить правительству только первый проектъ, какъ получившiй большее число голосовъ; но г. Бахтеяровъ настаивалъ, чтобы были представлены оба проекта, съ означенiемъ, сколько каждый изъ нихъ получилъ голосовъ; онъ говорилъ, что соображенiя о выборахъ требуются не для одной тульской губернiи, а для всей Россiи, что нетолько мнѣнiе 212 лицъ по столь важному вопросу, но и одиночная здравая мысль не должна быть скрыта. А когда г. Бахтеяровъ увидѣлъ, что его словесныя настоянiя остаются безъ успѣха, то онъ составилъ письменный протестъ за подписанiемъ многихъ дворянъ, требуя, чтобъ этому протесту былъ данъ законный ходъ. ("Моск. Вѣд." № 39).

По времени появленiя этого извѣстiя въ газетахъ, мы могли бы упомянуть о немъ еще въ прошломъ мѣсяцѣ, но не упомянули, и… можетъ-быть къ лучшему: тамъ оно не пришлось бы такъ кстати, какъ здѣсь, потомучто мысль о самостоятельности общества, которой г. Бахтеяровъ надѣется добиться чрезъ взаимное сближенiе сословiй, очень близко подходитъ къ замѣченной выше потребности настоящей минуты — уяснить и привести въ сознанiе обществу его собственное значенiе, какъ сердца, средоточiя государственнаго организма, средоточiя, долженствующаго жить "всею полнотою жизни", самостоятельной.