Анна Дэмби - Александр Амфитеатров

Александр Валентинович Амфитеатров

Анна Дэмби

Мораль въ одномъ дѣйствіи

Фельетонистъ.

Начинающая актриса.

Актриса (входитъ). Простите…

Фельетонистъ. Чѣмъ могу служить?

Актриса. Простите… я безпокою васъ, помѣшала… вы заняты… эти бумаги…

Фелъетонистъ. Съ кѣмъ имѣю удовольствіе говоритъ?

Актриса. Мое имя? но… не все ли вамъ равно?

Фельетонистъ. Однако?

Aктриса. Мое имя не скажетъ вамъ ровно ничего. Софья Ивановна, Ольга Петровна, Надежда Андреевна – вѣдь это же песчинки въ степи, капли въ морѣ, похожія песчинка на песчинку, капля на каплю, какъ родныя сестры. Вы видите ихъ сотни, тысячи. Развѣ можно запомнить каждую песчинку и одну каплю отличить отъ другой?

Фельетонистъ. Все это прекрасно и даже въ нѣкоторомъ родѣ глубокомысленно, но надо же мнѣ звать васъ какъ-нибудь, моя таинственная гостья… Безразличное «вы» – мѣстоименіе гибкое, но и его примѣненію конецъ бываетъ, и оно подвержено усталости и истощенію.

Актриса. Хорошо… Въ такомъ случаѣ… зовите меня… Анна Дэмби.

Фельетонистъ. Какъ?

Актриса. Миссъ Анна Дэмби.

Фельетонистъ. Ага! это изъ «Кина»… Значитъ, вы актриса? Очень радъ; по вашимъ мечтательнымъ глазамъ я принялъ было васъ за поэтессу, a этой публики я боюсь, какъ огня… Что же вамъ угодно, миссъ Анна Дэмби?

Актриса. Я пришла къ вамъ за тѣмъ же, зачѣмъ настоящая Анна Дэмби приходила къ Кину: посовѣтоваться, стоитъ ли мнѣ быть актрисою, оставаться на сценѣ… Предупреждаю васъ: для меня этотъ вопросъ – почти вопросъ жизни и смерти… не физической, такъ нравственной… a что изъ двухъ хуже, – не знаю… сами рѣшайте!

Молчаніе.

Фельетонистъ. И вы возлагаете на меня – незнакомаго вамъ человѣка – страшную отвѣтственность рѣшить такой серьезный и сложный вопросъ?

Актриса. Да.

Фельетонистъ. За что же мнѣ сіе? Почему?

Актриса. Потому что, читая васъ, я убѣдилась, что вы любите искусство, желаете добра ему и намъ, его бѣднымъ слугамъ, потому что – я слышала – вы сами были актеромъ… потому что… ну, я сама не знаю, почему… потому что я вамъ вѣрю, a почему вѣрю, – опять-таки не знаю… потому что я женщина, a y женщинъ есть инстинктъ, гдѣ имъ искать откровеннаго и необиднаго слова…

Фельетонистъ. Послѣдняя причина настолько уважительна, что вы могли бы ограничиться ею одною, не утруждая себя двумя первыми. Хорошо-съ, будемъ бесѣдовать. Давно вы на сценѣ?

Актриса. Первый годъ.

Фельетонистъ. Имѣли успѣхъ?

Актриса. Какъ вамъ сказать… когда мнѣ попадалась на долю хорошая, содержательная роль, кажется, имѣла… но выбиться такъ трудно, такъ трудно!

Фельетонистъ. Вы любите сцену?

Актриса. Страстно.

Фельетонистъ. Именно любовь къ сценѣ и сдѣлала васъ актрисою?

Актриса. М-м-м… не совсѣмъ. Конечно, меня всегда интересовалъ театръ, но по-настоящему, вотъ какъ теперь, онъ захватилъ меня уже послѣ того, какъ я поступила на сцену…

Фельетонистъ. Что же заставило васъ сдѣлать этотъ шагъ? Вы бѣдны?

Актриса. Не богата, но обезпечена.

Фельетонистъ. Тщеславны? Хочется играть роль звѣзды общества, – чтобы всѣ кричали о васъ, о вашей красотѣ, о вашемъ талантѣ? Хочется побѣждать сердца, видѣть y своихъ ногъ титулы и капиталы, лавры, брильянты? Да?

Aктриса. Можетъ быть, есть немножко и этого, – то-есть я не о титулахъ, капиталахъ, брильянтахъ, но о лаврахъ, о шумѣ въ обществѣ… это пріятно, это увлекаетъ! – но… главное-то все-таки – кажегся мнѣ, – не тутъ…

Фельетонистъ. Объясняйтесь, – я слушаю.

Актриса. Жизнь скучна, – вотъ гдѣ главное.

Фельетонистъ. Жизнь скучна?! Сколько вамъ лѣтъ? – простите невѣжливый вопросъ.

Актриса. Не такъ молода: уже за двадцать.

Фельетонистъ. Я считалъ васъ моложе. Беру назадъ свое удивленіе: дѣвушка въ двадцать лѣтъ – внутреннею своею жизнью – стоитъ впереди тридцатилѣтняго мужчины… Когда двадцатилѣтній мальчикъ байронически вздыхаетъ о скукѣ жизаи, – это лишь трагикомедія, но скука жизни въ двадцатилѣтней дѣвушкѣ – другой вопросъ… Итакъ, жизнь ваша скучна. Не попробуете ли вы опредѣлить: чѣмъ именно?

Актриса. Всѣмъ.

Фельетонистъ. Это много – и въ то же время ровно ничего.

Актриса. Вотъ вамъ мое положеніе. Я вамъ сказала, что я не богата, но я и не бѣдна! что ѣсть – y меня есть. Я принадлежу къ семьѣ въ полномъ смыслѣ слова порядочной. Я получила хорошее образованіе. Наконецъ, какъ вы видите, я недуриа собой…

Фельетонистъ. Пока – все причины радоваться жизни, a не скучать ею.

Актриса. A я скучаю. – То-есть – скучала до сцены.

Фельетонистъ. У васъ есть приданое?

Актриса. Нѣтъ этимъ благомъ не награждена.

Фельетонистъ. За послѣднимъ исключеніемъ, вы, по описанію вашему, завидная невѣста, и мнѣ даже странно, какъ это до сихъ поръ для васъ не возликовалъ Исаія.

Актриса. И не возликуетъ.

Фельетонистъ. Приходится поставить новое «почему»?

Актриса. Замужество безъ любви – еще большая скука, чѣмъ дѣввчество, да и отвращеніе въ придачу. Принадлежать человѣку, котораго не любишь, а, какъ разглядишь его въ семьѣ поближе, – можетъ быть, не будешь въ состояніи даже симпатизировать ему… бракъ безъ любви, безъ симпатіи, безъ уваженія… брр!.. брр!.. Мнѣ даже холодно стало.

Фельетонистъ. Причина резонная. Продолжайте.

Актриса. Пошлетъ мнѣ Богъ любовь, не пошлетъ ли, – покрыто мракомъ неизвѣстности. Выходить замужъ по разсчету… даже, если бы мнѣ когда-нибудь удалось преодолѣть свое отвращеніе къ такому поступку, теперь, на мой взглядъ, прямо позорному и преступному… нѣтъ, для брака по разсчету я, во всякомъ случаѣ, еще слишкомъ молода! Къ этому можетъ притиснуть лишь такая необходимость, что либо въ воду, либо въ законный бракъ по взаимному… неуваженію!.. Или приведетъ холодное спокойствіе зрѣлыхъ лѣтъ, когда отцвѣтетъ мое тѣло, замрутъ душевные порывы, погаснутъ миражи манящихъ меня идеаловъ, когда… ну, словомъ, когда мнѣ будетъ не жаль себя, какъ жаль теперь, когда я устану жизнью настолько, что комфортъ сдѣлается дороже своей личности и чести…

Фельетонистъ. «Забыться и заснуть»?

Актриса. Да. Если ужъ сложитъ судьба мнѣ такое несчастье, тогда, – но только тогда, – пожалуй, приходи, немилый…

Фельетонистъ. «Брекекексъ»?

Aктриса. Это что такое?

Фельетонистъ. Какъ разъ то, о чемъ вы говорите: водяной царь изъ пьесы Гергардта Гауптмана «Die versunkeae Grlocke», захватившій, безъ любви, въ свои лапы прелестную фею Раутенделейнъ… тоже ради ея и своего комфорта.

Aктриса. Ахъ, да, помню, читала.

Фельетонистъ. Итакъ, на бракъ, подразумѣвая подъ бракомъ не одинъ церковный обрядъ, но и вообще постоянныя любовныя отношенія между мужчиною и женщаною, вы смотрите серьезно, съ возвышенной и поэтической точки зрѣнія. Это, конечно, весьма серьезное препятствіе выйти замужъ, но я начинаю соглашаться съ вами, что, если и возликуетъ для васъ Исаія, то не сразу. Легки только солидно-обманные браки съ Брекекексами, да шальные браки съ первыми встрѣчными. Какъ дѣвушка, не стремящаяся въ брачную пристань, точно въ послѣднюю житейскую гавань, a вмѣстѣ съ тѣмъ не желающая сидѣть на шеѣ y своихъ родныхъ, вы, конечно, старались найти самостоятельный трудъ… не правда ли?

Актриса. Да.

Фельетонистъ. Сколько же самостоятельныхъ трудовъ перепробовали вы прежде, чѣмъ осгановились на сценѣ?

Актриса. Какъ вамъ сказатъ? Не особенно много… и, при томъ, всѣ – въ области искусства. Я рисовала. Я пѣла. Я училась музыкѣ. Во всемъ успѣвала и… ни вь чемъ не успѣвала вполнѣ. Много способностей, – разбросанная талантливость понемножку… Я вѣдь чистокровная русачка, a y насъ y всѣхъ такая талантливость: куда ни брось, сразу, какъ кошки, становимся на четыре лапы, – и много не сдѣлаемъ, a на первыхъ порахъ удивимъ.

Фельетонистъ. Общественной жилки въ васъ нѣтъ?

Актриса. То есть?

Фельетонистъ. Васъ не тянуло уйти учительницей въ народную школу, въ женщины-врачи, въ фельдшерицы или сестры милосердія, въ благотворительность по трущобамъ? Васъ не интересовали ни толстовцы, ни марксисты? Вы не писали публицистическихъ трактатовъ о правахъ женщинъ?

Актриса. Такой жилки во мнѣ, къ сожалѣнію, совсѣмъ нѣтъ.

Фельетонистъ. Ну, – если вы не хотите идти замужъ, если васъ не влечетъ къ себѣ дѣятельность соціально-утилитарная, въ чемъ же сомнѣніе? – отчего же вамъ въ такомъ случаѣ и въ самомъ дѣлѣ не поевятить себя искусству, не пойти хотя бы и въ актрисы?