Дорогая мамуля - Нора Робертс

– Нет ничего необычного в привычных, повседневных поступках. Это компенсация психологической травмы.

– Ладно, а почему бы не обратиться к обслуживанию в номерах? Конечно, это была гостиница эконом-класса, но обслуживание в номерах у них есть.

– Я буду адвокатом дьявола, – Мира, как школьница, подняла руку. – Она не привыкла к такого рода вещам. Для нее покупка и приготовление еды – дело привычное. Я согласна, обратиться к обслуживанию в номерах было бы проще и разумнее при сложившихся обстоятельствах, но не считаю ее поведение подозрительным.

– Да я имею в виду все в целом. Она все делает уж больно правильно. Как будто у нее есть сценарий. «Хорошо, теперь включай слезы. А теперь будь мужественной, закуси губу. Брось бесхитростный и преданный взгляд на мужа. Но не забудь про прическу и косметику». В ней чувствуется какая-то суетность, которая просто не вписывается в образ.

– Она вам не нравится.

– Вы же знаете, что нет. – Остановившись на светофоре, Ева начала отбивать ритм пальцами по рулю. Пальцами, вдруг сообразила она. Значит, перчатки она посеяла где-то в управлении. – А ведь никакой видимой причины не любить ее нет. Это моя интуиция подсказывает: что-то с ней не так. Но, может, я просто придираюсь, может, это все натяжка. Поэтому мне так важно ваше впечатление.

– Но никакого давления, – проговорила Мира.

– Я ей скажу, что привезла вас как психолога для оказания помощи, – продолжала Ева, паркуя машину – Для того чтобы дать ей руку помощи, поскольку она пережила два таких тяжелых удара.

– Думаете, она поверит?

Ева усмехнулась.

– Не она одна умеет притворяться. Осторожно, тротуар скользкий.

– Приятно, – с улыбкой повторила Мира, – когда кто-то беспокоится о тебе.

Слегка смутившись, Ева вышла из машины. Войдя в гостиницу, она кивнула охране и зарегистрировала Миру.

– Есть движение наверху? – спросила она у начальницы охраны.

– Ни о чем таком мне не докладывали.

– Она заказывала еду? – Увидев, что женщина удивленно подняла бровь, Ева пояснила: – Просто хочу удостовериться, что она может позаботиться о себе. А если мои люди пользовались обслуживанием в номерах, это я тоже должна знать, чтобы зафиксировать расходы в отчете.

– Я могу уточнить это для вас.

– Спасибо.

Ева догнала Миру у лифта.

– Просто хочу посмотреть, как она заботится о себе, – повторила она в ответ на удивленный взгляд Миры. – Любопытно будет узнать, что она ела. – Ева поздоровалась с охранником у дверей. – Организуйте транспорт для свидетельницы в больницу и обратно. Но я хочу, чтобы машину подали с задержкой. Она не должна покидать гостиницу в течение получаса после моего ухода. Ясно?

– Да, лейтенант.

Ева постучала. Зана открыла с жалкой улыбкой на лице.

– Я так рада, что ты здесь! Я только что говорила с медсестрой Бобби, и она говорит, что он проснулся, поэтому… Ой! – Она замолчала, заметив Миру. – Извините. Здравствуйте!

– Зана, это доктор Мира. Она мой друг.

– Э-э-э… Рада с вами познакомиться. Входите, пожалуйста. Могу я… э-э-э… предложить вам кофе?

– Не беспокойся, через минуту я сама этим займусь. Доктор Мира – психолог. Я подумала, что при сложившихся обстоятельствах тебе стоило бы с кем-то поговорить. Может, и Бобби тоже. Мира лучше всех, – добавила Ева с улыбкой, положив руку на плечо Мире, чтобы все это выглядело менее официально. – Она мне очень помогла с моими проблемами.

– Я просто не знаю, что сказать. Спасибо большое, что подумала обо мне… о нас.

– На тебя в последнее время столько всего обрушилось. Люди, пережившие насилие, не всегда осознают все последствия шока. Общаясь со мной, хотя мы с Бобби старые друзья, ты все равно говоришь с копом. Но если ты думаешь, что это ни к чему…

– Нет-нет, что ты! О боже, ты так заботлива. Я тут целую ночь ходила из угла в угол. Не с кем словом перемолвиться. Я никогда раньше не беседовала с психологом. Не знаю даже, с чего начать.

– Почему бы нам не присесть? – предложила Мира. – Вашему мужу стало лучше?

– Да. Они говорят, что ему нужно остаться в больнице еще на день или два, а потом его переведут на положение амбулаторного больного. Только я не знаю, что это значит. Честно говоря, я ничего не понимаю в медицинских терминах.

– С этим я тоже могу вам помочь.

– Слушайте, я пойду на кухню, – сказала Ева. – Сварю кофе, не буду вам мешать.

– Я не против, если ты останешься, – остановила ее Зана. – Ты же все знаешь.

– Нет, я пойду готовить кофе. Дам вам минутку.

Ева прошла через комнату и скрылась в узкой кухне. До нее доносился голос Заны, глуховатый от сдерживаемых слез. «Да, здорово работаешь, – мысленно одобрила Ева. – Но я все равно лучше». Она быстро прошлась сканером, проверяя заказы за последние двадцать четыре часа.

«Сыр, малина, попкорн, обжаренный в масле… Попкорн? Бьюсь об заклад, кое-кто вчера смотрел кино по телевизору, – подумала Ева. – И плотный завтрак сегодня утром: омлет с беконом, гренки, кофе и апельсиновый сок».

Она открыла мини-холодильник. Бутылка красного вина – почти пустая. Осталось немного вина на дне. Безалкогольные напитки. Десерт, двойной шоколад. Не хватало половины.

Очевидно, трагическое потрясение не повлияло на аппетит Заны.

Когда Ева вернулась с чашками кофе, Зана промокала лицо бумажным платочком.

– Все на меня валится, одно за другим, – жаловалась она Мире. – Я никак не могу успокоиться. Мы ведь приехали сюда веселиться. Бобби хотел порадовать меня этой поездкой. Такой удивительный город, я никогда здесь раньше не была. Считалось, что это часть рождественского подарка. Его маме тоже не терпелось приехать, повидаться с Евой после стольких лет. А потом вдруг оказалось, что все так ужасно! – Зана начала рвать бумажный платок на мелкие кусочки, и он усеял ее колени снежными хлопьями. – Бедный Бобби, он так старался быть сильным, и вот теперь он в больнице. Я только хочу ему помочь. Хоть как-нибудь.

– Конечно, хотите. Поэтому вы постоянно находитесь при нем. И все же вам необходимо позаботиться и о себе. На вас свалилась и смерть женщины, с которой вы были так близки. Вы должны пройти через это, Зана. И вы должны отдыхать, беречь себя, думать о своем здоровье.

– Я не могу.

– Я понимаю. Это так по-человечески понятно: забывать о себе в момент кризиса. Это особенно характерно для женщин, – добавила Мира и похлопала Зану по руке. – В ближайшие дни и недели Бобби будет нуждаться в вас – физически и эмоционально. Это тяжело… Спасибо, Ева. Это тяжело – терять родителей, близких. Но потерять близкого человека насильственным путем – это еще более страшный удар, еще более тяжкое горе. Вы оба пережили шок. Надеюсь, когда вы вернетесь в Техас, вы сможете найти там кого-то, с кем можно поговорить. Я, конечно, могу рекомендовать вам список наших специалистов в вашем регионе.