Двух дорог пересеченье (СИ) - "Nastyad87"

— От счастья можно и всплакнуть. Но только чуть-чуть, — ответил отец, подавая платок, дабы Натали могла промокнуть глаза.

Карета остановилась у церкви. Они приехали.

— Пойду узнаю, всё ли готово к нашему появлению. А ты посиди пока, попрощайся со своим девичеством!

Александр Юрьевич поцеловал дочь в лоб и вышел из кареты. Наташа, оставшись в одиночестве, зажмурилась и зашептала молитву — одну из тех, которые она знала с детства и всегда припоминала в трудные либо волнительные моменты своей жизни.

— Нас ждут. Ты готова? — отец вернулся, когда она дочитывала последние строчки, обращённые к Богу.

— Готова.

Натали вышла из кареты вслед за отцом. Разгладила складки подвенечного платья, поправила фату. Голову княжны венчала диадема, та самая, из жемчуга и бриллиантов, которую когда-то завещала передавать по наследству бабушка. В высокой причёске поблескивали бриллиантовые заколки, присланные лично государыней. Столь же драгоценные серьги капельками висели в ушах, и колье из чуть более крупных камней украшало её шею. В дополнении ко всему этому великолепию невеста прикрепила к груди изумрудную брошь — подарок Владимира, сделанный ей незадолго до венчания. Ещё одна реликвия, помимо кольца его мамы. С этой брошью Натали не расставалась все дни, нося в потайном месте между корсетом и рубашкой, как не расставалась она с изумрудным кольцом. Точно также, по его собственному признанию, Владимир носил, не снимая, на безымянном пальце золотое колечко, подаренное ею вскоре после их помолвки.

Под торжественный, оглушительный звон колоколов Натали Репнина взяла отца под руку, и они прошествовали ко входу в церковь. Стоило её ноге переступить порог — она увидела Владимира, одетого в чёрный фрак, ожидавшего встречи с ней столь же сильно, сколь и она ждала его во время разлуки. Александр Юрьевич подвёл Наташу к жениху, после чего отступил назад, к своей супруге, а также к остальным гостям, которых собралось немало. Сергей Степанович Оболенский — любимый дядя, директор Императорских театров — стоял рядом с очень красивой дамой, приходившейся с недавних пор Сергею Степановичу сердечным другом и вновь обретённой родственной душой. Наташины подруги по Смольному, среди которых была и chère Tatiana, которой вместе с Мишей выпала важная миссия быть дру́жками невесты и жениха, одарили Натали восхищёнными взорами. Сам князь Михаил стоял тут же, с Лизой и Акулиной, державшей на руках Ванечку, притихшего и осматривающего помещение церкви любопытным и одновременно восторженным детским взором. А около Ванечки расположились три родные тётушки Натали — с почтенными супругами, со взрослыми сыновьями и дочерьми, решившими своим приездом сделать княжне приятный подарок.

Видеть стольких гостей вместе и впрямь было отрадно. Но стоило Наташе встретиться взглядом с Владимиром, и она уже не смогла смотреть на кого бы то ни было ещё. Только в его глаза, полные любви и благоговения.

— Ты невозможно красива, — успел он быстро шепнуть ей перед тем, как появился отец Афанасий и проводил их в притвор храма для обряда обручения.

Натали почувствовала, что вот-вот расплачется. Даже сейчас, когда им, благословив, раздали большие венчальные свечи, и священник стал прославлять Господа молитвами, ей казалось, что всё это сон. Прекрасный, удивительный, невероятный сон! Который вдруг взял и стал явью.

После молитв об обручающихся друг другу жениху и невесте, отец Афанасий взял со святого престола обручальные кольца — символы неразрывного, вечного союза — и со словами: «Обручается раб Божий Владимир рабе Божией Наталии во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь!» — надел Владимиру на палец золотое кольцо. Затем пришла очередь Наташи: ей, громко произнеся «Обручается раба Божия Наталия рабу Божиему Владимиру во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь!» надели на палец серебряное колечко. Теперь надо было троекратно поменяться кольцами в честь и славу Пресвятой Троицы, которая всё свершает и утверждает. Владимир надел своё кольцо на руку Наташе в знак любви и готовности жертвовать всем для своей жены и помогать ей до конца дней своих; Натали надела своё кольцо на руку Владимиру в знак любви и преданности, в знак готовности принимать от него помощь на протяжении всей совместной жизни.

Следом за обрядом обручения настал черёд самого венчания. Жениха и невесту под песнь хора ввели в центральную часть храма с высоким алтарём, отливающим золотом, с цветными стенами, богато украшенными росписями, уходящими словно в небо — к куполам собора. Они встали перед разостланным на полу белым платом, символизирующим духовную чистоту. Перед лицом всей Церкви Владимир с Наташей ещё раз подтвердили свободное и непринужденное желание вступить в брак и отсутствие в прошлом со стороны каждого из них обещания третьему лицу, показывая тем самым добровольность и нерушимость своего намерения. Им было разрешено ступить на плат, и началось Таинство освящения их брака.

«Благослови брак сей: и подай рабам Твоим сим жизнь мирную, долгоденствие, любовь друг к другу в союзе мира, — слушали новобрачные вместе со всеми остальными присутствующими. — … И да узрят они сыновей от сынов своих, как молодые отпрыски маслины, вокруг ствола своего и благоугодивши пред Тобою, да воссияют как светила на небе в Тебе, Господе нашем!»

Когда три главные молитвы были окончены, святой отец взял в руки венец. Крестообразно знаменуя жениха и давая ему поцеловать образ Спасителя, прикрепленный к передней части венца, священник произнёс: «Венчается раб Божий Владимир рабе Божией Наталии во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь!» После чего венец оказался в руке Миши — чтобы тот держал его над головой друга. Наташа также была осенена крестом и благословением. Она поцеловала свой венец с образом Божьей Матери, и её подруга Татьяна приняла его из рук священника. Украшенные венцами, жених и невеста предстали перед лицом Самого Бога, лицом всей Церкви Небесной и земной и ожидали благословения Божия. Настала святейшая минута венчания. Отец Афанасий объявил: «Господи, Боже наш, славою и честью венчай их!» Таким образом он, от лица Господа, трижды благословил их. Все присутствующие в храме, дабы усилить молитву, повторяли про себя слова святого отца.

С этого момента Наташа и Владимир считались венчанными друг другу. Таинство, между тем, продолжалось. Им дали испить вино из одной чаши — в браке у них всё теперь должно быть единым и общим. И как вино бывает сладким и горьким, так и они должны делить между собой радости и трудности. А потом, соединив руки, их три раза обвели вокруг центрального аналоя. Хождение по кругу означало вечность брачного союза. А также то, что в жизни нововенчанные супруги должны будут следовать за Богом, исполняя его святую волю.

В завершении с них сняли венцы, прочитали молитву, обращённую к Святой Троице, и, вновь благословив, передали в руки иконы: жениху — с лицом Спасителя, невесте — с ликом Божьей Матери. Владимиру было разрешено поцеловать свою венчанную жену, и он запечатлел нежный поцелуй на её губах.

Пришла очередь поздравлений. Супруги, покинув алтарную часть храма, направились к своим гостям. «Поздравляю!» — говорил каждый, подходивший сперва к Владимиру, потом к Наташе. Елизавета Петровна улыбалась сквозь слёзы — настолько трогательным ей виделось всё свершившееся. Она вспоминала свою счастливую свадьбу. Михаил, отчего-то сделавшись немногословным, подошёл и просто поцеловал обоих, поспешив предоставить место родителям Наташи. Ванечка, героически выдержавший всю церемонию без детских капризов, в награду был поцелован самими бароном и баронессой Корф.

На улице, откуда ни возьмись, заморосил лёгкий, едва ощутимый дождик. Тем удивительнее было наблюдать эту картину, потому как солнце продолжало светить на фоне неподвижных белоснежных облачков, словно нарисованных причудливыми мазками широкой кистью художника. Владимир и Наташа с подаренными иконами в руках сбежали по ступеням и спрятались в нарядную карету, украшенную гирляндами из цветов. Они сели рядом, плечом к плечу, и обратили друг на друга радостные лица. Оба не могли вымолвить ни слова, будто боясь спугнуть нечто священное, связывающее их теперь. Тогда Владимир взял Наташину руку и, поцеловав, так и оставил в своей руке. «Навсегда!» — сказали ей его глаза.