Токийская головоломка - Содзи Симада

Казалось, мы находимся в гостиной обедневшего аристократического семейства. При взгляде на эту безотрадную картину, впечатление от которой усиливали тихая музыка и влажный воздух, все внутри сжималось. Я даже забыл про грозящую нам опасность и как зачарованный смотрел вокруг. В комнате никого не было. По-прежнему откуда-то играла старая мелодия, в которой сплелись радость и меланхолия. Апатичные звуки кларнета еще больше подчеркивали атмосферу упадка, вселяя тревогу и вместе с тем томительное беспокойство.

Митараи уверенно направился к выцветшим шторам слева, за которыми скрывалась неплотно прикрытая дверь. Ее нажимная ручка почему-то была расположена очень высоко. Прислонившись спиной к шторе, он заглянул через щель в соседнюю комнату. Подойдя к Митараи, я тоже посмотрел внутрь. Музыка стала громче – похоже, ее источник скрывался в той комнате.

От того, что я увидел, у меня глаза полезли на лоб. В комнате стоял стеклянный цилиндр с круглой подставкой, на которую была водружена морщинистая старческая голова с колтуном седых волос. У меня чуть не вырвался вопль. Будь здесь женщина, точно бы закричала. Издалека я разглядел плотно закрытые веки и след какой-то белой жидкости, стекавшей с губ на подбородок. Голова стояла абсолютно неподвижно.

Митараи толкнул дверь пальцами. С едва слышным скрипом она медленно открылась. Музыка загремела.

При каждом всполохе молнии, сопровождаемой глухим громом, голова старика озарялась белым светом. Медленно стекавшие по окну дождевые капли отбрасывали на его дремлющее лицо едва заметные тени. Скрип двери потонул в громе, звуках ливня и музыке.

Я огляделся вокруг. Похоже, мы были в спальне. Кровать, застеленная белой простыней, была необычной – она имела наклон, напоминая не очень крутую детскую горку. Ее ножки подломились.

Похоже, специфический запах исходил отсюда. Теперь, после того как дверь открылась, он стал сильнее. Бегло окинув комнату взглядом, Митараи решительно направился к голове. Мы с Фудзитани последовали за ним.

Со стороны казалось, что на постаменте лежит отрубленная голова преступника, выставленная на всеобщее обозрение. Однако на самом деле она торчала из прозрачного цилиндра, поддерживаемая по бокам опорами с закругленными краями. Лоб старика опоясывала металлическая лента, а его тело, облаченное в черные одежды, было заточено в стекле. Внутри цилиндра были установлены две маленькие черные колонки. Я дотронулся до него – оказалось, он был из пластика, возможно акрила. Присмотревшись, я заметил в нижней части цилиндра несколько ножек на колесиках, позволявших свободно передвигать его. Рук у старика не было – наружу выдавались лишь короткие обрубки, напоминавшие толстые палки.

У окна возле двери, к которому было обращено лицо старика, стоял большой музыкальный автомат, как в старых американских фильмах. За стеклом мигали бесчисленные крохотные лампочки. Только сейчас я заметил играющую в автомате грампластинку. Так вот откуда шла ритмичная музыка! Если опустить в такой прибор монетку и нажать на кнопку с любимой песней, то пластинка автоматически заиграет.

Выяснилась и причина неприятного запаха: изо рта старика на цилиндр стекала белая пузырящаяся рвота. Однако, похоже, она была не единственным источником зловония.

Перед ртом головы я заметил тонкий стержень. Митараи тем временем прикоснулся к векам старика и открыл его глаза. Неуместно веселая музыка продолжала играть.

– Кто это? – едва слышно спросил я.

– Тот, кого вы разыскивали, – кратко ответил Митараи, тоже тихим голосом. – До сих пор мы лишь точно знали о его существовании, но никогда не видели.

– Тота Мисаки?! – воскликнули мы в унисон с Фудзитани. Я обомлел. Мы вперились взглядом в лицо.

Сетка морщин, мелкие коричневые пятна на лбу и висках, жидкие косматые волосы, сквозь которые проглядывала бледная, как у мертвеца, кожа… По всем признакам это был старик. А Тота Мисаки родился в 1962 году, и в этом году ему должно было исполниться 30 лет. Как же так? Что с ним произошло?..

– Он уже мертв, – прогремел мужской голос у нас за спиной.

У меня чуть не остановилось сердце. Музыка резко смолкла. Резко, как от удара током, мы повернулись на голос.

Позади музыкального автомата стоял человек среднего роста. Слегка полноватый, с усами, в приспущенных очках с серебряной оправой. Выглядящий еще довольно молодо. Его я видел впервые. В мигающем электрическом свете его глаза слабо, почти что мягко поблескивали. Похоже, он и выключил музыку, нажав на кнопку где-то на автомате.

Сверкнула очередная молния, и в комнате появился еще один человек. Бесшумно перемещаясь на инвалидной коляске, он остановился возле мужчины в очках. У него были густые, но взлохмаченные седые волосы – возможно, их растрепал порыв ветра. Однако оба мужчины практически не промокли.

Это был человек с фотографий Фудзитани. Кадзюро Асахия. Та же одежда, та же инвалидная коляска. Я множество раз смотрел фильмы с его участием, но стоял возле него впервые.

– Ошибаетесь, – негромко, но решительно сказал Митараи. – Тота Мисаки вон там.

Меня словно пронзило молнией. Где?.. Фудзитани, кажется, задавался тем же вопросом.

– В коляске, с париком на голове, – сказал Митараи тихим, но отчетливым голосом.

– Что?!

Фудзитани тоже разинул рот от удивления.

– Тогда где же Кадзюро Асахия?..

Театрально наклонившись вперед, Митараи медленно указал рукой на голову на цилиндре.

– Это и есть Кадзюро Асахия?!

– Да. И он только что умер. Судя по внешним признакам, рак легких. Вот она, наша погребенная заживо леди Мэдилейн, о которой бредила «Каори» в машине. Бывшая медсестра ринулась из поместья спасать Кадзюро, но попала в аварию. Мы тоже несколько поторопились, но они торопились больше. Увы, никому так и не удалось вырвать культового актера из лап смерти. Тихо, скрываясь от всех, он испустил дух. Пока еще никто не знает, что только что завершилась целая эпоха в истории японского кинематографа. Не будь нас здесь, об этом не узнали бы еще лет десять. Согласен, Тота-кун? Как насчет снять парик и показать нам свое лицо без грима? Смотрю, у вас на руках протезы.

– Понятия не имею, кто ты такой. Но раз строишь из себя прославленного детектива, то давай, попробуй назвать мое имя, – заговорил человек в очках. – Судя по твоему тону, ты и его знаешь.

– Разумеется. И хорошо бы вам поскорее дать о себе весточку, господин Осаму Нобэ. Профессор Фуруи беспокоился о вас, – уверенно заявил Митараи, ухмыляясь.

– Ничего себе! Знает!

– Я знаю все. В том числе про вашу роль в произошедшем. Как насчет расположиться на диване и побеседовать? – Митараи указал рукой на соседнюю комнату.

Мы безмолвно замерли посреди комнаты. За окном вновь вспыхнула молния.

Глава 17

Те двое вели себя не особо свирепо. Первый медленно пошел в сторону соседней комнаты, второй же поехал на коляске. Человек, которого Митараи определил как Осаму Нобэ, уселся в кресло. Тота поставил свою коляску возле него. Мы с Фудзитани устроились на диване, стоявшем спинкой к камину, а