Путь в Обитель Бога - Юрий Соколов

Местность несколько изменилась: вновь появилась трава, росшая островками между бугров лавы на слое вулканического пепла, и вездесущая додхарская акация. На горизонте маячили дебри Бродяжьего леса. Низкий хребет Единорог, протянувшийся из горной страны, раскинувшейся справа от нас, вдавался далеко в него, выставив в небо единственный тонкий высокий пик, похожий на угрожающе поднятый вверх указательный палец. Слева проходила Граница со Старой территорией. Почти сразу за ней лежал большой участок земного леса, ещё дальше — город, в который мы обычно ходили на промысел. Точнее, целых три города, сросшихся пригородами и вытянувшихся вдоль реки. Сейчас нам туда было не надо, а вот Граница на стыке двух лесистых участков разных миров представляла для нас определённый интерес. Я по-прежнему не имел понятия, в какой стороне мы станем искать корабль Надзирателей, но предполагал, что Имхотеп знает о его местоположении больше, чем говорит. С самого начала так получилось, что мы всё время двигались на юго-восток — в направлении, которое и мне самому почему-то показалось наиболее заманчивым, когда я размышлял о нашем возможном маршруте, стоя на вершине холма после взрыва Калейдоскопа. Но ведь и от пасеки до холма мы тоже двигались на юго-восток.

Прежде всего следовало восстановить силы и разжиться нормальной едой, а в плане пополнения припасов не найти лучше места, чем Бродяжий лес. Люди не любят додхарские леса из-за бормотунов, а яйцеголовые не любят их я уж не знаю почему. Давно замечено, что если сцепиться с ними, а затем отступить в лес, то преследование они ведут неохотно или вообще отказываются от него. Как бы там ни было, оба обстоятельства играли нам на руку. Встреч с людьми мы не искали; что же касается ибогалов, шедших за нами, то в чащобе, буде они нас догонят, их численный перевес не только не даст им преимущества, но и помешает действовать скрытно. Это на открытом месте они легко смогли бы нас окружить. В лесу же… Просто так и не объяснить. Додхарский лес надо видеть.

При других обстоятельствах мы бы добрались куда следует уже к вечеру, теперь же пришлось встать на ночлег на полдороге между лавовыми полями и рекой. Это были уже хорошо знакомые места, мы бывали здесь почти всякий раз, когда ходили в город, только подходили не от Ниора, а со стороны Большой караванной тропы. Ориентиром служил ибогальский корабль, упавший на землю вместе со всеми остальными, когда рувимы наложили своё заклятие.

Он точь-в-точь походил на кукурузный початок, только огромный — или на кусок пчелиных сот в форме сильно вытянутого конуса. Внешние мембраны сот-ячеек, бывшие когда-то выпуклыми, теперь прогнулись внутрь, да и весь корабль заметно усох по сравнению с первоначальными размерами. Я наткнулся на него в первый же год после Наложения Заклятия, и мог бы точно сказать, насколько меньше он становится с каждым годом и в диаметре, и в длину.

Развороченный нос корабля глубоко ушёл в землю, а округлая корма с дюзами, похожими на раскрытые рты, задралась вверх. В одном месте обшивка лопнула, и там из неё пучками торчало что-то, напоминающее мумифицированные мышцы и сухожилия.

Мне никогда не случалось надолго останавливаться возле мёртвого ибогальского летуна, бывшего некогда почти живым, но лучшего места для ночёвки нам сейчас было не сыскать. Кораблями яйцеголовых никто не интересуется, в том числе и сами яйцеголовые. Снять оттуда ничего не снимешь, потому что они выращивались целиком, вместе со всем содержимым. Ибогалы и рады были бы теперь демонтировать с них оружие для усиления своих баз, но не могут. Использовать корабли в качестве опорных точек также невозможно — их излучатели питались энергией не напрямую, а через двигатели, которые в ибогальских машинах являются чем-то вроде сердца. Встали двигатели — встало всё.

В другое время Генка не упустил бы случая залезть в корабль, но после перехода у него опять разболелась успокоившаяся за предыдущую ночь голова, и он выглядел совсем тусклым. А Бобел заглянул — удостовериться, что внутри никого нет.

С той стороны корпуса послышались какие-то звуки. Тотигай немедленно отправился туда, осторожно приступая на больную лапу. Я пошёл за ним. Пройдя под нависшей кормой, мы остановились. Бобел приблизился сзади, готовя свой пулемёт. Кербер понюхал воздух, сморщил нос и не таясь вышел из укрытия.

С другой стороны корабля лежал всего лишь труп человека, привалившегося к собственному рюкзаку. На животе у него сидел гриф. При нашем появлении стервятник захлопал крыльями, намереваясь взлететь, но запутался когтями в одежде мертвеца; освободился и неловко спрыгнул на землю, намереваясь дать старт оттуда.

Тотигай на всей скорости, которую ему позволяла развить больная нога, метнулся вперёд, гриф — в сторону и вверх, но кербер успел ухватить его пастью за шею и прижать крылья к земле передними лапами.

— Г-г-рр! — проворчал он.

Бобел направился к нему, схватил грифа и выдернул по самому лучшему перу из каждого крыла.

— Вот и будущие поплавки, — довольно сказал он. — В здешних лесах рыбалка очень хороша!

— Давай по два, — предложил Тотигай, как только его пасть оказалась свободна.

— Хватит по одному, — бросил я в их сторону. — Ему плохо будет летать.

— Какое нам дело? По два! У него ещё много останется. Поплавки на дороге не валяются!

— Не спорь со старшими. Гриф — мой тотем, и его надо жалеть.

— Хрен когда ты верил в тотемы! — нагло заявил Тотигай. — Дёргай по два, Бобел!

— По одному, я сказал!

Бобел поочерёдно посмотрел на нас, определяя, чьи доводы весомее, потом, отшвырнул грифа, крепко пнув его под хвост и сопроводив свои действия словами:

— Лети, птичка, ты свободна!

Гриф с клёкотом покатился по земле, забил крыльями, тяжело поднялся в воздух и поспешно полетел прочь, оглашая округу возмущёнными воплями.

— Надо было сразу свернуть ему шею, и не было бы споров, — сказал Тотигай, с грустью глядя вслед своей добыче.

— Даже не думай о таких приёмах, — ответил я. — Для настоящих трофейщиков стервятники священны.

Мы с Бобелом осмотрели труп. Это был незнакомый нам мужик лет пятидесяти, по виду — явный трофейщик. Набил он полный рюкзак в городе, да вот, не дошёл туда, куда собирался.

— Я знаю его, — сказал Генка. — Только не помню, как звали. Но однажды видел его в Субайхе. Он откуда-то с юга нашей территории.

— Вот тебе и меч, — сказал я, указывая на кончик торчащих из-под рюкзака ножен. — Как раз кстати перед Бродяжьим лесом.

— Да это не меч, — возразил Генка, когда Бобел отодвинул в сторону труп и поднял рюкзак. — Казачья шашка.