Белый шаман - Николай Шундик

— А райком? Райисполком? Это тебе не авторитет? Или тут вотчина Медведева? Может, и ты в князьки метишь?

Ошеломленный Чугунов долго молчал, усмехаясь зло п в то же время конфузливо, как бы очень стыдясь того, что увидел уполномоченного района с такой неблаговидной стороны. Наконец сказал:

— Ну-у-у, знаешь, всякое от тебя ждал, а вот про такое, понимаешь ли, и подумать не мог…

— А ты подумай, подумай. Иногда нелишне. И митинги в этом универмаге прекрати. Лучше занимайся своим непосредственным делом. Пропагандист из тебя липовый, дров наломать можешь…

— Нет, шалишь, братец! Я на самый край света для чего сюда прибыл, а? Для шила и мыла? Дудки! Я здешним людям душу свою отдаю. Я правду про нашу жизнь рассказываю! Я им веру свою…

Чугунов медленно подступался к Величко, удивительно яркий и великолепный в своем гневе и обиде, так что Величко даже заулыбался, испытывая искреннее чувство симпатии к этому человеку. Чукчи попритихли, изумленно разглядывая русских, стараясь понять, что произошло между ними. Величко по-дружески дотронулся до плеча Степана Степановича и сказал с покровительственным добродушием:

— Ну, ну, успокойся. Да пойми, в конце концов, я же для твоей пользы. Здесь все так дьявольски сложно. Сам не заметишь, как в беду попадешь.

— Не боюсь я никакой беды!

— Не ерепенься. Вы тут явно поотстали, попритупи-ли восприятие, не улавливаете остроты момента…

— Улавливаем! Все, что нужно, улавливаем!

— Ну, ну, как знаешь. — Величко раскрыл портсигар, протянул Чугунову, терпеливо дождался, когда тот возьмет папиросу, — Ну вот, так-то оно лучше. Береги нервы. Мы еще с тобой вечером «пульку» сгоняем, если Надежда Сергеевна поддержит. Как она… в преферансе что-нибудь смыслит? На Севере многие бабы и это освоили…

— Она тебе не баба, а женщина… Слава богу, ничего такого не освоила. Как была, так и осталась женщиной…

6

Тынупцы собрались в клубе культбазы. Прежде чем занять главное место за столом президиума, Величко сказал Надежде Сергеевне тоном усталого человека, обремененного непомерной ответственностью:

— Вся надежда на вас. Разговор, видимо, будет трудным, надо донести до чукчей очень тонкие и важные вещи. А я, к сожалению, так и не освоил язык…

— Не лучше ли дождаться Артема Петровича? — спросила Медведева, зябко кутаясь в белый пуховый платок.

Величко погасил вспыхнувшее раздражение тем, что невольно залюбовался Надеждой Сергеевной. «Бог ты мой, сколько в ней женственности. Даже сквозь пуховый платок видно, что бог, сам бог вылепил ее плечи…» Вслух сказал:

— Жаль, конечно, что Артем Петрович так некстати отправился в тундру.

— Почему же некстати? У него там немало важных дел.

— Я в том смысле, что он здесь очень нужен именно в этот момент. Я мог бы и отложить собрание на день, на два, но время не ждет. — Величко задержал взгляд на лице Надежды Сергеевны. — Кстати, у меня и с вами еще должен состояться разговор по школьным делам. Надеюсь, вы не забыли, что я все-таки ваше непосредственное начальство…

— Что вы, Игорь Семенович, это я помню.

— Вы удивительно похорошели, — осторожно сказал Величко, как бы тайно страдая, что служебное положение не позволяет ему быть намного прямее в выражении симпатии к этой женщине. Со вздохом добавил, отводя глаза в сторону: — Неодолимая это сила… женственность…

Величко ждал, как отзовется Медведева на его слова, стараясь не показывать своего напряжения. Однако Надежда Сергеевна промолчала, только бросила на собеседника мимолетный взгляд. Но Величко успел заметить, как тень досады пробежала по ее тонкому лицу.

Чукчи размещались на скамьях, а некоторые усаживались просто на пол. Многие из них курили трубки.

— Ну и чадят! — с добродушной насмешкой сказал Величко. — Школьники не балуются трубками?

— Случается. Но главное, родители перестали возмущаться, что их детей лишают такого удовольствия.

— Вы что так зябко кутаетесь в свой роскошный платок? — Величко уже откровеннее посмотрел на Медведеву, стараясь, чтобы она заметила именно то, что минуту назад хотел скрыть от нее. И вопрос, конечно, таил недосказанное, мол, случается, что нас, грешных, порой одолевает озноб невольного возбуждения особого сердечного свойства: не это ли самое происходит и с вами?

И опять по лицу Медведевой пробежала тень досады. Однако она вежливо улыбнулась и сказала:

— Меня почему-то очень беспокоит предстоящее собрание… Надо было бы все-таки дождаться Артема Петровича.

Опустив голову, Величко долго разминал папиросу, едва приметно усмехаясь. Когда прикурил, сказал, кивнув в сторону Чугунова, который что-то объяснял больше жестами, чем словами, председателю Тынупского сельсовета старику Акко.

— Прелюбопытный малый. Уж так ему хочется быть настоящим агитатором. А пороху не хватает…

— Как знать, может, именно ему-то и удастся войти в душу к этим людям…

— С чем войти?

— Это очень добрый и честный человек. С тем и входит…

— Доброта и честность — это, конечно, немало. Но надо и еще кое-что иметь… к примеру, политическое чутье.

Медведева снова поежилась, кутаясь в платок, посмотрела прямо в глаза Величко с выражением какой-то почти обидной отстраненности.

— Думаю, что и этого у него вполне достаточно…

— Вы так полагаете? Что ж, посмотрим, жизнь нам всем устраивает довольно суровый экзамен. — Величко оглядел переполненный клуб. — Не подскажете ли, кто тут Пойгин?

— Вон тот, в самом углу. Сидит на корточках. На индейского вождя похож.

— На вождя? Скажи пожалуйста. Вождь — и вдруг на корточках. Впрочем, и в самом деле, есть, есть в нем что-то такое. Правда, для шамана он недостаточно экзотичен.

— Какой он шаман? По существу, он антишаман…

— Вот даже как. Чувствую, чувствую влияние Медведева.

Надежда Сергеевна поморщила лоб и сказала, глядя с прежней отстраненностью мимо собеседника:

— Влияние Медведева — вещь, конечно, немаловажная. Однако я в состоянии кое-что осмыслить и вполне самостоятельно…

— Извините, я не хотел вас обидеть. Ну а где же здесь Ятчоль?

— Да вот слева от вас, в первом ряду. В пальто нарядился. И ремнем подпоясался так, будто на нем кухлянка.

Величко какое-то время оценивающе всматривался в Ятчоля.

— Лицо добродушное. И есть в нем какая-то… наивная готовность, словно школьник вот-вот руку для ответа поднимет. Жаль только, что подмочил он свою репутацию связями с американскими купцами. Если бы не это…

— В нем не только это.

— Что же еще?

— Двоедушие. Приспособленчество. Нет принципов…

— Ну полно вам… какие могут быть у них принципы…

Надежда Сергеевна вскинула голову, напряженно вглядываясь в лицо Величко.

— Извините, но вы сказали что-то не то. И по интонации, и по сути…

Величко лукаво погрозил пальцем.

— Ой, Надежда Сергеевна! Не слишком ли вы ко мне придираетесь? Но ничего, я не мстительный. Я вас прощаю. — Задержал улыбчивый взгляд на собеседнице, упиваясь своим шутливым великодушием. — Прошу вас, сядьте со мной рядом. И постарайтесь быть как можно точнее в переводе. Тут многое будет зависеть от того, что мне удастся им втолковать.

Величко и Медведева прошли за стол.

— Прошу председателя сельсовета, уважаемого товарища Акко, занять место в президиуме.

Надежда Сергеевна повторила слова Величко на чукотском языке. Старик Акко смущенно вскинул голову, медленно встал. Чугунов ободряюще слегка подтолкнул его ладонью в спину. Старик прокашлялся и громко воскликнул:

— Пойгин!

Величко вопросительно посмотрел на Медведеву.

— Это еще что за выходка? Надежда Сергеевна пожала плечами.

— Видимо, председатель сельсовета высказывает свое мнение, кого хотел бы видеть во главе артели.

— Ну, знаете! Пригласите Акко сесть за стол. И пусть пока помолчит.

Акко осторожно прошел к столу, уселся. Потом снял с пояса трубку, намереваясь закурить. Величко остановил его жестом.

— Карэм! Нельзя! Договоримся, что хоть в президиуме курить не будем.

Акко удивленно посмотрел на русского очоча, снова подвесил трубку к поясному ремню.

— Нымэлькин! Хорошо! — воскликнул Величко, похлопывая Акко по плечу. — Очень нымэлькин. Или по-чукотски будет вернее коле нымэлькин. Вот, к сожалению, все, что я умею говорить по-чукотски…

Это уже было сказано скорее для Медведевой.

— Пойгин! — негромко, однако вкладывая в голос всю силу своей непреклонности, опять произнес Акко. И сразу же наперебой прозвучало несколько голосов: «Пойгин! Пойгин! Пойгин!»

— Это уже похоже на обструкцию, — сказал Величко и улыбнулся Медведевой. — Странно звучит это словечко в данной ситуации, не правда ли? Я, конечно, пошутил насчет обструкции, просто невежество. Вы хотя бы научили их тут правильно вести себя на собрании. Уже сколько лет культбазе, но даже председатель сельсовета не знает элементарных вещей.