Звезды без пощады (СИ) - Моури Эрли

Лугин, убедившись, что незнакомцы обходятся и без его козлобоя, взял на прицел грихров, тех, что с ворчаньем пожирали тело человека в камуфляже. Дистанция до них поменьше, и мичман с Трасом Андреевичем управились скорее, чем неизвестные автоматчики вышли к удобной для стрельбы позиции.

— Что чуешь, кеброа? Есть еще рядом эта клыкастая напасть? — поинтересовался Черновол.

— Близко нет, — ответил Керан. — А ваши те, — он покосился на людей по другую сторону озера, — опасны?

— Да хрен его знает, — Черновол дернул плечами. — Когда вокруг такой беспредел, то и брату верить нельзя.

— Я вам верю, — инопланетянин подошел к берегу и сунул мохнатую лапу в воду. — Вы не кеброа, не рисиане, но вам можно верить.

Лугин только хмыкнул, опустив козлобой и наблюдая, как мужик в шапке-ушанке орал, и грозил кулаком двоим, чудом спасенных от грихров. Может, Керан и прав. Верить, точнее, доверять надо. Это вовсе не значит, быть простачком, постоянно наступающим на грабли собственных ошибок. Доверять следует с разумной долей осмотрительности, взвешивая возможные последствия. Ведь что за жизнь если вовсе без доверия? Без него, такого зыбкого, неверного, только одиночкой вдали от людей, хватаясь за ствол при каждом шорохе.

— Эй, там, кем будете? — крикнул с другого берега тот, что в черной нейлоновой куртке.

— Люди мы, — отозвался Тарас, сложив ладони рупором, хотя слышалось и без этих ухищрений.

— Люди… — усмехнулся его сосед, еще державший на весу дымившийся РПК. — А тот, волосатый, тоже человек?

— В душе человек, — громко сказал Лугин. — По внешности, ребятки, не судите. Ведь бывают люди похуже этих вот, — он указал стволом козлобоя на чудовище, с которого текли ручейки крови, смешиваясь с озерной водой. — Иногда случается ровно наоборот, видом вроде кикимора какая-то, а сердце и понятия очень даже человеческие.

— Разумного говоришь, — после некоторой заминки отозвался пулеметчик. — Только вот беда, те что не люди, тоже иногда горазды до разумных речей.

— Ну хватит хреновой философии. Вы откуда такие будете? — став у кромки воды, поинтересовался Тарас.

— Мы-то, ясно — из поселка, — тот, что в нейлоновой куртке, тоже подошел ближе. — Не думали, что здесь, почти за стеной у нас такие соседи.

— Спрашиваю, на Земле где прежде жилось? — Тарас прищурился: ясно, что по ту сторону народ вовсе не нововладимирский. Имелось в огромных трюмах Кахор Нэ Роош еще один город или поселение. Может, и не одно.

— Со Смоленска в основном. А вы какие? — ответил раньше молчавший, опустив АКС.

— Мы разные. Кто со столицы, кто с Вязников. Вот товарищ Керан Эмати и вовсе француз с другой планеты, — Лугин положил ладонь кеброа на покатое плечо. Тот дернулся, но возражений не выдал даже телепатически.

— Так что, сближаемся? — продолжил мичман.

— Давайте, братья-товарищи, к нам, если нет возражений, — крикнул подошедший мужик в ушанке.

Подходя к смоленским, Черновол снял тайком с предохранителя «Стечкин». Козлобой — хорошо, но в ближнем бою (вдруг пойдет что-то не так), да против людей пистолет выгоднее. Лугин, по догадке Тараса, тоже был в напряжении, и все постреливал глазами из-под сведенных бровей то в одного незнакомца, то в другого, не забывая при этом вполне дружески ухмыляться.

Знакомились, отойдя дальше от трупов: людей и темно-красных тварей. Их оказалось аж девять. Хоть те, хоть другие — неприятный натюрморт, только от вида одних сердце рвется на куски от горького сожаления, а на других как глянешь, так тоже рвется — от ненависти и омерзения. Мужик, что в ушанке, самый старший, с сединой на торчащем из-под меха чубе, назвался Николаем Антоновичем Ворониным. Смоленские к нему все уважительно, по отчеству. Сразу видно — авторитет. Другой, что возле него в черной нейлоновой куртке — Саня Демидов, шустрый, охотлив пальцы гнуть и растопыривать, но не для понта, а нравится ему чуть ли не каждое слово утвердить жестом, точно общается с глухонемыми. Рослый лет тридцати все державший на плече РПК — Паша Белых. И другие подходили, пожимали руки Лугину, Тарасу. Иногда осторожно, с особым почтением Ирише Красиной. Керану лапу никто не пожал, и стоял кеброа в сторонке под деревом с гроздьями сизых шариков вместо листвы, хотя весь во внимании более десятка глаз. Как же: интересно, что диковинное существо в прикиде типа комбинезона.

Из краткого рассказа Воронина, мичман уяснил такую картину: некоторое время назад, как люк открылся, на поселок смоленских напало несколько тварей — грихров и каких-то чешуйчатых, которых он пока не видел. Мальчишка лет четырнадцати, все пытавшийся приукрасить рассказ Воронина, так живописал этих тварей, что Лугину грихры в сравнении с ними показались безобидными точно котята. Чешуйчатых пули не брали, и даже РГДшки не особо им вредили, лишь вырывая куски твердого панциря и ошметки плоти, похожей на темно-серый студень.

Зверье — ему все равно кого рвать, хоть женщин, хоть детей. И край поселения, тот, что ближе к неожиданно открывшемуся люку, густо умылся кровью. Пока спохватились, пресекли панику и отвели уцелевших к биотронам, полсотни землян осталось лежать растерзанными между смятых палаток, по пенолитовым лабиринтам. Огнестрельный отпор чудовищам все-таки дали со всей человеческой злостью, не пожалели даже гранат и «Мух», которых был всего пяток. Как со зверьем расквитались, так мигом собрали совет под женские плачи, стоны раненых. Совещались недолго: когда речь о жизни и смерти, которая в любой миг может выскочить из-за угла, то не до парламентский прений. Решили выслать в проход вооруженную экспедицию, чтобы поглядеть, что к чему и оценить степень повторной угрозы. Только некоторые ретивые ребята, взбешенные произошедшим, решили не ждать группу Воронина, и, похватав автоматы, ружья, не позаботившись о боеприпасах, бегом сюда. Что вышло дальше, Лугин с Черноволом видели: не рассчитали сгоряча ребята свои силы.

Николай Воронин рассказ окончил и, повернувшись, заревел на тех, которые почти что из зубов грихров вырвали:

— Ну, что, герои, проявили себя?! Вы на тех посмотрите, — он вытянул пятерню к изгибу озерка, где лежало два обглоданных человеческих трупа. — Расторопность и отвага — оно хорошо, когда с умом и для общей пользы. А если во вред всем и самим на погибель, на кой хрящ такая отвага.

Мужчина с серым точно туман лицом, переминавшийся с ноги на ногу в непонятном нетерпении, вдруг вскинул «Сайгу», затрясся весь. Приговаривая что-то нечленораздельное сквозь всхлипы, начал палить по кочкам. Зазвенело в ушах от выстрелов, пули вырывали куски бурого мха, вязли в пенолите.

— Степаныч!.. — окликнул его было кто-то из толпы, но тут же утих.

— У него вся семья погибла, — коротко объяснил Лугину Паша Белых, бросил наземь РПК и вытянул из кармана пачку сигарет.

Выстрелы стихли — кончились патроны в магазине.

— Далеко до вашего поселка? — попытался сменить скорбную тему мичман.

— Нет, туннелем вверх быстро дойдем, — Демидов кивнул на мрачный овал, уводящий из биотронов куда-то вверх. — А вы-то здесь как? Таки не думали, что рядом за стеной все это есть, — он обвел рукой пространство от озерка до дальних зарослей, подступавших к пещерам у левого края. — Точно кусок чужой планеты. Давно здесь живете? Как же ладили с этим зверьем?

— И сколько вас? — поспешил с важным вопросом Воронин.

— Мы… сложная история. Так, чтобы внятно растолковать время надо, — сказал Лугин, понимая, что сейчас вопросы от смоленских посыплются точно картошка с лопнувшего мешка. — Нас не много. Вот все, что здесь перед вами. Так что для вас угрозы точно не представляем. Остальные отсюда далеко.

— Если не в курсах, имеется на звездолете еще один поселок, — почесывая бороду, продолжил его мысль Черновол. — Может, не поселок, а город. Град пещерный Нововладимирск, едрит его корень. В общем, свалили мы оттуда. Плохи там дела. Люди в нем шибко злые. Только об этом говорить…

Договорить Тарасу не удалось: пол дернулся, уходя вбок. На ногах устояли все, но с Кахор Нэ Роош происходило что-то странное. Диких перепадов гравитации, как недавно, не ощущалось, однако болтанка вышла точно на морском судне в крепкий шторм. Озерко плеснуло метров на пятнадцать, затопив игольчатый кустарник, гряду моховых кочек, накрыв дальние трупы грихров и едва не забрав замешкавшегося Керана Эмати. Затем пенолит под ногами забился дрожью. Сильнее и сильнее.