Секрет для соловья - Виктория Холт

– Понятно.

Теперь Лили уже не выглядела такой радостной, как в первую минуту.

– Вы же знаете, мисс, что Вильям солдат.

– Да, конечно, и это очень печально. А ведь он мог бы работать в лавке своего отца.

– И мне бы этого хотелось. Хотя, конечно, ему так идет военная форма!

– Потому-то, как я полагаю, вы в него и влюбились. Ну, не тревожьтесь! Может быть, еще никакой войны и не будет. В конце концов, пока разногласия возникли у России и Турции.

– То же самое говорит и мой свекор. Но все же газеты постоянно об этом трубят, да и многие люди считают, что мы должны вмешаться.

– И, тем не менее, будем надеяться, что все это одни пустые разговоры.

Однако когда я увидела газеты и прочла некоторые комментарии, содержавшиеся в них, то поняла, почему так беспокоилась Лили. В Кайзервальде мы были как бы отрезаны от остального мира. А правда заключалась в том, что в настоящий момент мы находились гораздо ближе к войне, чем я предполагала. Крупные и влиятельные европейские государства собирались вмешаться в конфликт и помирить Россию и Турцию, однако Россия, по словам ее политиков, намеревалась проучить «европейского больного» – так они именовали Турцию – и согласилась бы только на полную капитуляцию этой страны. Переговоры были прерваны. Война становилась неизбежной.

На лондонских улицах ощущалось постоянное напряжение. Куда бы вы ни шли, везде можно было услышать разговоры о войне. Газетные заголовки призывали к вмешательству в военный конфликт, те же, кто выступал против войны, клеймились как предатели. Мы должны вмешаться, говорилось почти в каждой газетной статье, и за неделю покончить с русскими.

Конечно, очень легко сражаться и побеждать за обеденным столом, в клубе или в любом другом столь же мирном месте, где, как ни странно, главной темой был не мир, а война. Лорд Пальмерстон должен вернуться в кабинет министров. Уж он-то покажет этим русским всю мощь Британии! Нельзя сидеть сложа руки – ведь Россия угрожает не только Турции, но и нам самим. По мнению других, проводимая Абердином политика «мира любой ценой» привела к непреклонности России. Если бы Англия выступила вовремя и продемонстрировала свою решимость спасти Турцию, конфликт ни за что не зашел бы так далеко.

«Верните Пальмерстона!» – истошно вопили газеты.

Многие обвиняли королеву, которая, как известно, была против войны, но больше всего обвинений летело в адрес ее мужа.

Так дальше продолжаться не могло.

Прошло еще несколько недель. Наступил март этого достопамятного года. Мальчишки – продавцы газет мчались по улицам, выкрикивая последние новости, и, заслышав эти крики, люди выбегали из своих домов, чтобы купить свежую газету.

«Франция объявляет войну России!» Может ли теперь Англия остаться в стороне? Уже на следующий день все стало ясно. Мы тоже вступили в конфликт.

Так началась эта злополучная Крымская война.

Бедняжка Лили! Ее былая радость уступила место тревоге – Вильяма призвали на службу. По двадцать раз на дню она повторяла:

– Говорят, что это все продлится не дольше недели, в крайнем случае, двух. Уж наши мальчики им покажут!..

И мы делали вид, что согласны с ней.

В тот день, когда Вильям отправился на войну, мы все вышли на улицу. Стоя на балконе Букингемского дворца и одаряя всех горделивой улыбкой, королева провожала взглядом свои доблестные войска. Это было великолепное и чрезвычайно трогательное зрелище. Все собравшиеся на улицах люди оглушительно кричали, приветствуя марширующие колонны, во главе которых шагали юные барабанщики. Войска направлялись в порт, главный пункт своего назначения. Солдаты маршировали и стройно пели победную песню. Мне запомнились ее слова:

Как много в прошлом было их Геракл и Александр, Патрокл и Гектор, Менелай, И ту-ру-ру Лисандр. Но сколько ты ни назови Героев прежних дней, Их всех затмит собой солдат Британии моей!

Глядя на бодро марширующих солдат и слушая оглушительную духовую музыку, доносившуюся со всех сторон, я все время думала о том, что станется с бедняжкой Лили. Вот она стоит рядом со мной – такая хрупкая, хорошенькая… Ей скоро предстоит стать матерью, и я молила Бога, чтобы Вильям вернулся к своей Лили целым и невредимым.

Полли и Джейн дружно сказали, что солдаты – просто душки. Добрые девушки были полны решимости, как они выразились, «немного расшевелить Лили», и с этой целью мы все отправились домой. Разговор вертелся в основном вокруг будущего ребенка Лили. Мы показали ей приданое, которое уже начали собирать для малыша, и постепенно Лили если и не развеселилась в полном смысле этого слова, то, по крайней мере, была уже не так грустна, как на площади, где мы провожали солдат.

На следующий день к нам в гости пришел Чарлз Фенвик.

– Я приехал в Лондон на два дня, – объяснил он, – и посчитал себя обязанным зайти к вам попрощаться. Я еду в Крым.

– Когда? – спросила я.

– Немедленно. Эта война заставила меня сделать окончательный выбор. На фронте наверняка будут очень нужны доктора. Я подал прошение, и меня тут же приняли. И вот сейчас я уезжаю.

– Желаю вам всего наилучшего.

Он улыбнулся мне и Генриетте.

– Когда я вернусь, – сказал он, – мы непременно опять встретимся. Вы позволите к вам зайти?

– Мы будем очень обижены, если вы этого не сделаете, – сказала Генриетта.

Наше прощание вышло несколько неловким – как мне кажется, потому, что все трое пытались скрыть свои истинные чувства.

Кругом постоянно говорили о войне и ни о чем другом. Мне кажется, от армии ждали каких-то чудес, но сообщения о победе все не поступало, и это раздражало людей, с нетерпением ожидавших триумфального завершения войны.

Подошло время родов Лили, и на свет появился маленький Вилли – гордость семейства Клифтов, да и наша тоже. Малыш даже на время заставил войну отойти на второй план. Это был здоровый, жизнерадостный ребенок. Молодая мать просто души в нем не чаяла. Мы постоянно говорили о нем, а что касается Джейн и Полли, то их восторгу не было предела.

Необходима была какая-то разрядка, потому что прежняя эйфория начала потихоньку угасать.

Что же все-таки происходило на фронте? Лето уже подходило к концу, когда пришло сообщение о победе английских и французских войск на Альме. «Уж теперь-то война скоро кончится», – опять начали говорить все кругом. Там наши доблестные солдаты, и этим все сказано. Но в «Тайме» стали появляться тревожные сообщения, автором которых был военный корреспондент этой газеты Вильям Говард Рассел.

В армии началась эпидемия холеры, и наши воины умирали не от ран, а от этой страшной болезни. В госпиталях не хватало необходимого оборудования, организация всего дела была поставлена из рук вон плохо, а отсутствие лекарств и должного ухода наносило нашим войскам ущерб не меньший, чем потери на поле брани. Главным противником, как это ни странно, оказалась не Россия, а коварная болезнь и дезорганизация.