Камень. Книга шестая (СИ) - Минин Станислав

Князь повернулся к сыну:

— Приплыли…

— Похоже на то, — кивнул тот и посмотрел на дочь. — Аннушка, ты действительно не понимаешь, чем твое… излишне романтическое и незрелое поведение может обернуться для рода?

— А при чем тут род? — пожала плечами она. — Я ничего такого не делала.

— Еще бы ты что-то такое делала! — рявкнул князь, а девушка вздрогнула и вся сжалась. — Мы, значит, тут вовсю с Романовыми о твоем браке с Алексеем договариваемся, а ты хвост перед каким-то приезжим итальяшкой распушила! И что такого в том, что за Алексеем бегает столько девок? И пусть бегают! Главное, с кем из них он под венец пойдет! А уж там… — Шереметьев глубоко вздохнул и заставил себя хоть немного успокоиться. — Аннушка, признайся, ты ведь с этим Медичи любезничала, только чтобы Алексея позлить?

— Сначала да, а потом как-то втянулась… — она замялась.

— Ясно. Ты же понимаешь, что мы не можем тебя сегодня в Жуковку отпустить? Чтобы ты еще большей глупостей не наделала? — Девушка молчала. — Все, иди в свои покои.

Анна с потерянным видом направилась на выход из дедовского кабинета.

— И звонить никому не надо, внучка, — сказал ей князь в спину. — Если будут спрашивать, ты приболела. Все ясно?

— Да. — И за девушкой закрылась дверь.

С минуту в кабинете стояла тишина, пока наследник не решил высказаться:

— Как бы не оказалось поздно, отец.

— Поглядим-посмотрим… — вздохнул князь.

Наша импровизированная пати на свежем воздухе началась по расписанию, не явилась из приглашенных в Жуковку только Аня Шереметьева, до которой Инга Юсупова с Натальей Долгорукой так дозвониться и не смогли. Ну, как говорится, баба с возу — кобыле легче…

Если у самого особняка Романовых молодые люди и девушки чувствовали себя достаточно скованно, хоть и пытались это скрыть, то вот в самой беседке все быстро освоились и дружно поручили заниматься уже замаринованным мясом Багратиону, как оказалось, признанному мастеру готовки шашлыков. Девушки же принялись разбирать пластиковые контейнеры с овощами, фруктами, салатиками и другой мелкой закуской, причем Стефания, как и с Мария с Варварой, «особ королевской крови» из себя строить не стали и приняли в этом действе самое непосредственное участие. Молодые люди Багратиона не бросили и собрались вокруг него, обсуждая то на французском, то на итальянском фирменные рецепты приготовления шашлыка из мяса и птицы. Поучаствовал в болтовне и Джузеппе, поделившийся секретами вяления и засаливания сырого мяса, а также приготовления различных колбас. Закончив с «рецептурой», мы поинтересовались у Медичи его первыми впечатлениями о России. Итальянец со свойственной ему экспрессивностью принялся делиться своими чувствами и эмоциями от увиденного. Не обошел он стороной и размер полигона Романовых, правильно угадав назначение этого огромного поля, покрытого снегом.

— У нас в Италии, чтобы позволить себе такое, — Джузеппе показал вокруг, — надо быть очень и очень богатым родом. Земли у нас мало, она дорогая.

— Поверь, — хмыкнул Николай, — в Жуковке и местах рядом с ней земля не дешевле, чем у вас в Италии. Вон там, — он указал в сторону едва видневшегося забора, — поместье Пожарских, которое, конечно, уступает по размеру этому, но ненамного. Вон там, за речкой, личное поместье Алексея, а чуть ближе сюда имение Демидовых. И это лишь малая часть земли, которая находится в собственности этих родов и используется лишь для загородного отдыха в тишине и на свежем воздухе.

Не сказал бы, что Медичи после этих слов моего брата как-то расстроился, он только вздохнул и улыбнулся:

— La Dolce Vita. Искренне за вас рад и по-доброму завидую! Постараюсь привыкнуть к вашим просторам и размаху, который в Италии только снится.

Вскоре стараниями девушек был накрыт стол, на который мы начали носить партии готового шашлыка…

Около половины шестого вечера, после того как все наелись, напились, нагулялись по дорожкам парка под падающим пушистым снежком и наговорились, пошли провожать девушек. С каким же облегчением я прощался со Стефанией, заявляя той с кислой миной на лице, что увидеться мы сможем не раньше вечера пятницы. Присутствующие при нашем прощании с принцессой Юсупова с Демидовой «искренне» улыбались и в свою очередь сожалели о расставании с француженкой на столь длительный срок. Пока я провожал остальных девушек до машин, со Стефанией прощались Александр Романов, а потом и Джузеппе. Судя по тому, что лимузин принцессы вскоре скрылся в воротах особняка, никаких эксцессов не случилось.

— Милый, а ты сегодня опять на губе ночуешь? — севшая в свою «Волгу» Демидова не дала мне захлопнуть за ней дверь.

— А где еще? — хмыкнул я. — Так-то мой арест никто не отменял.

— Может, тоже попробовать этой экзотики? Влететь на чем-нибудь, зато хоть ночами через стенку от тебя буду.

— Женечка, а тебе потом твой резкий дедушка попку ремешком не излупцует?

— Так к тебе на губу хочется, аж переночевать негде, — улыбалась она. — Рада, что ты заботишься о моей попке. До завтра, милый! — и девушка захлопнула дверь.

А мое разыгравшееся воображение выдало вышеупомянутую сцену наказания княжны: нависшего над ней злодея с плеткой, белоснежные ягодицы девушки крупным планом и ее умоляющий шепот: «Накажи меня! Сделай мне больно…»

Твою же!.. Вон Юсупова своей очереди ждет, у нее явно ягодицы не менее привлекательные, чем у Демидовой, да и наказание она заслужила уже давненько…

Тьфу-тьфу-тьфу! Отставить садомазохестические мечты! А чтобы отвлечься, помечтать надо… о теплом море, песчаном пляже и красивом закате. Еще бы на Смоленщину смотаться, поместье проверить. И не забыть Петровых на Новый год пригласить…

Уф… начало отпускать.

Прощание с Ингой было быстрым, без всяких провокаций со стороны девушки, единственное, она у меня напоследок с ехидной улыбкой спросила:

— Аньке Шереметьевой привет передавать?

— Обязательно, — кивнул я и захлопнул дверь ее автомобиля.

Проводив до дома Марию с Варварой, которые собирались ночевать в Жуковке, мы направились по широкой расчищенной от снега аллее в ближайший лесок.

Называть баней это капитальное двухэтажное здание прямо посреди леса у меня не поворачивался язык, скорее это был банно-прачечный комплекс без той самой прачечной, но с двадцатипятиметровым бассейном, собственно, парилкой, сауной и хамамом, и это не считая всяких там массажных кабинетов, тренажерного зала, комнат отдыха, бара с бильярдом и небольшого ресторана с окнами «в пол» и видом на лесные красоты. Про роскошную отделку я вообще промолчу.

Во время быстрой экскурсии, которую проводили Николай с Александром, прекрасно здесь ориентировавшиеся, я несколько раз получал от Сашки Петрова локтем в бок и слышал его шепот: «Охренеть!» Общие же впечатления охарактеризовал в самом конце Джузеппе своей фирменной фразой:

— La Dolce Vita. — И добавил: — Настоящий храм чистого и здорового тела!

Главный же сюрприз ждал итальянца, когда мы дружно, выскочив из парилки, выскакивали голышом на улицу через специальную дверь в душевой и прыгали в наваленные для этого белоснежные сугробы, растирали себя снегом, а потом бежали обратно в парилку, поддавали на камни воды и снова с яростью начинали хлестать себя вениками.

— Эх, сейчас бы пивка! — вздыхал Багратион на русском, разливая по кружкам прохладный квас в комнате отдыха. — Как там Суворов говаривал: портки последние продай, но после бани выпей! Полностью согласен с фельдмаршалом! Но на губу не хочется… — Николай, сидевший рядом с разомлевшим Джузеппе, переводил итальянцу слова Сандро, который решил обратиться к последнему напрямую. — Ну что, чувствуешь, что заново родился? — Тот активно закивал, а Багратион продолжил: — Отдых — десять минут, твое высочество, потом повторим. За ожоги от пара не переживай, завтра все пройдет, зато спать сегодня будешь как младенец!

Глухой стон был ему ответом…