Камень. Книга шестая (СИ) - Минин Станислав

— Хрен тебе! — думаю, моя выдавленная улыбка выглядела еще натянутее, чем у друга. — Шурка, давай выпьем по одной? А потом я пойду исполнять свои великокняжеские обязанности. Как ты на это смотришь?

— Сугубо положительно, — с облегчением кивнул он.

Уставившись в бокал с вином невидящим взглядом, я опять попытался найти себе оправдание за очередную выходку, которая после слов Сашки уже не выглядела столь… естественной. Его слова, хоть и до боли напоминали нравоучения Прохора и всех моих родичей, но произвели на меня более сильное впечатление, и я даже понимал почему: мнение лучшего друга было для меня важным, потому что воспитателя и родичей я не выбирал, а с Петровым подружился сам. Правильно царственный дед сказал, что случилась ошибка, которую тут же можно было исправить, и репутация Петрова не пострадала бы, а вот уже после моей выходки вполне могла. И всему виной моя самоуверенность и дурной характер! Вот же!..

— Шурка, прости меня, дурака! — поднял я глаза на друга. — Бес попутал!

— Забыли— уже вполне искренне улыбнулся он. — Вещи точно собирать не надо?

— Не говори глупостей! — только отмахнулся я.

А уже когда брал другой бокал, заметил, что «проходка» итальянского принца в сопровождении моих сестер завершилась, и он, познакомившись с нашими девушками и курсантами, оказался в компании Стефании и Кристины. Подружки всем своим видом хоть и демонстрировали свою радость от возвращения итальянца, но я чуял, что их эмоции насквозь фальшивые. Мария же с Варварой продолжали «развлекать» Джузеппе разговорами под неожиданными ревнивыми взглядами Андрея Долгорукого, который стоял совсем недалеко от меня.

— Макаронник-то весьма смазлив… — пихнул я своего университетского друга в бок. — Смотри, Дюша, уведет Джузеппе у тебя даму сердца.

— Леха, не нагнетай! — покривился он. — Маша с ним только из вежливости так любезно себя ведет.

— Ты уверен? — хмыкнул я. — Глянь, и у Варвары глазки загорелись.

— Уверен, — не особо-то и твердо кивнул он. — Мария не давала мне повода сомневаться в себе.

— Ты чего? — я его опять пихнул. — И почему я не слышу в твоем голосе уверенности? Сам же понимаешь, Мария с Варварой просто исполняют свои обязанности, так что не вздумай потом сцен ревности устраивать.

— И не собирался, — буркнул парень.

— А может, и зря… — опять хмыкнул я. — Некоторым девушкам подобные сцены нравятся, мне воспитатель говорил. Только предупреждал, что другие дамы воспринимают это за проявление слабости со стороны мужчины и перестают его уважать. Машу ты лучше меня знаешь, особенно с этой стороны, так что смотри сам…

— Потом будет видно, — уже более уверенно кивнул Долгорукий.

Ревновал не один Долгорукий, но и Александр Романов. Проявлялось это в косых взглядах в сторону итальянского принца и общем недовольном виде брата. Ну, тут уж я поделать ничего не мог, кроме как понадеяться на его благоразумие и терпение, а также на контроль со стороны Николая.

— Алексей, — вскоре подошла к нам с Долгоруким Мария, — что мне дальше делать с Медичи? Я так понимаю, тебе дед выдал исчерпывающие инструкции?

Краем глаза я заметил, как Андрей слегка расслабился.

— Машенька, буду очень благодарен, если ты его отведешь… — я огляделся, — да хоть к своим подружкам. И принцу будет приятно в этом цветнике, и девушки развлекутся.

— Хорошо, — кивнула она и с виноватым видом обратилась к своему молодому человеку. — Андрюша, потерпи, вот сбагрю Джузеппе на наших красавиц и вернусь к тебе.

— Жду-волнуюсь, — довольно заулыбался тот.

В конце концов я все-таки оказался в обществе Стефании и Кристины с Сашкой Петровым, и бал для меня продолжился во всех его проявлениях: быстрые танцы в обществе французской принцессы, медленные с ней же, разговоры с комплиментами в тему и краткие передышки на «поднести красавицам вина или шампанского». Получил я и «фи» со стороны наших девушек за такое «возмутительное» поведение: Юсупова с Демидовой меня нарочито игнорировали, демонстративно флиртуя с Медичи, а остальные всем своим видом демонстрировали недовольство и тоже открыто заигрывали с Джузеппе, который, что характерно, не потерялся и вовсю флиртовал в ответ с нашими красавицами. Особенное внимание, чтоб его, он решил обратить на Аню Шереметьеву, которая «была совсем не против», вовсю общалась с молодым человеком и строила глазки итальянскому принцу.

— Ревнуешь? — поинтересовался у меня стоящий рядом Петров, проследив за моим взглядом, и утвердительно заявил: — Ревнуешь. Что, кто-то покусился на ту, которую ты привык считать своей полной и безраздельной собственностью?

— Шурка, а вот сейчас ты переходишь все границы, — зло бросил я, продолжая наблюдать за активно артикулирующим Джузеппе и «млеющей» Анной.

— Прости, — вздохнул он. — Действительно, это не мое дело, но, как мне показалось, от Стефании твой интерес не укрылся, вот и предупреждаю. Мало ли что…

— Спасибо, — через силу поблагодарил я его и с трудом отвернулся от нашей компании, быстро «переваривая» очередное откровение лучшего друга.

И действительно заметил недовольный взгляд Стефании и насмешливый со стороны Кристины.

«Неловкую» ситуацию разрядила подбежавшая к нам моя младшая сестра Елизавета:

— Прошу прощения! — залепетала она на отличном французском. — Отец заставляет меня удалиться в покои для сна, но я отпросилась у него потанцевать с братом. Принцессы, вы же не будете возражать, если я украду у вас Алекса?

Умилившиеся для вида Стефания с Кристиной отказать этому малолетнему чуду в нарядном платьице не смогли и согласились. Лиза опять схватила меня за руку и потащила к столам старших родичей, где уже вновь сидели царственный дед и французский король. Место с краешка нашлось даже для итальянского посла, который выглядел уже не таким потерянным.

— Бабушка, а я снова с братиком танцую! — Лизонька продемонстрировала меня императрице и показала язык отцу, после чего развернулась и с капризным видом обратилась ко мне. — Алексей, я не хочу спать! Давай будем танцевать!

— Ты хочешь меня с отцом поссорить? — строго спросил я. — Это очень некрасиво с твоей стороны.

— Я не хочу спать! — топнула ножкой она. — И хочу еще побыть на празднике!

— Лизонька, давай договоримся так: танцуем медленные танцы, после которых я передаю тебя отцу, и ты идешь спать?

— Хорошо. — На расстроенную сестренку, у которой от обиды навернулись слезы на глаза, было больно смотреть.

Когда отыграли последние аккорды второго «медляка», я отвел чуть ли не плачущую Елизавету к отцу.

— Алексей, — он аккуратно посадил расстроенную девочку на колени, — сейчас будут расходиться лицеисты, а малый свет останется до одиннадцати. Уверен, что вы соберетесь после бала еще куда-нибудь. Не забудьте прихватить с собой Стефанию и Джузеппе. Ты меня услышал?

— Услышал, — вздохнул я.

— И на завтра с Николаем и Александром придумайте для вышеуказанных лиц какую-нибудь культурную программу, а не кисните в особняке по вашему обыкновению.

— Будет исполнено, ваше императорское высочество. Лизонька, увидимся!

Сестренка соскочила с отцовских коленей, подбежала ко мне и обняла за талию:

— Братик, не пропадай! Приезжай ко мне в гости!

— Обязательно, Лизонька! — пообещал я.

Мое возвращение к французской принцессе было встречено последней с плохо скрываемой радостью, и наше общение продолжилось. Обратил я внимание и на вовсю развлекавшего наших девушек Джузеппе, который к Стефании пока так и не подходил.

Через несколько минут к Марии подбежала Варвара, и они вместе куда-то упорхнули, а еще через непродолжительное время самые младшие лицеисты стали покидать зал, в дверях которого их провожали мои сестры. В конце концов, в Георгиевском остались только лицеисты-старшеклассники, малый свет да продолжавшие сидеть своей компанией старшие родичи с французским королем и послом Италии.

Моему общению со Стефанией и Кристиной периодически помогал Сашка Петров, который играл роль эдакого советчика-гида для французской принцессы в вопросах будущего обязательного посещения общеизвестных культурных мест Москвы. Понятно, его советы в основном касались разных музеев и художественных галерей, а вот обо всем остальном подружке рассказывала уже Гримальди. Коснулась она и темы своего недавнего посещения Большого, а я поморщился от воспоминаний об особняке Карамзиных, который был расположен совсем недалеко от знаменитого на весь мир театра.