Вариант Бис - Сергей Анисимов

- Не завидую ребятам... - сказал кто-то из матросов, разминающих папироску желтыми пальцами в костяной твердости заусеницах и размытых пятнах въевшегося в кожу машинного масла.

- В одиночку по такому морю... Того и гляди, нарвешься, а ни пушек нормальных, ни скорости.

В течение тридцати минут "Бакинский Комсомолец" с опустевшими танками исчез в сырой дымке, закрывающей северные румбы. Наладившаяся корабельная жизнь продолжалась своим чередом, покуда в шестнадцать часов с мелочью не была прервана экстренным докладом с линкорного Бе-4. Летчик, возбуждение которого было заметно даже сквозь отвратительную слышимость, пошел на нарушение радиомолчания, поскольку считал, что обнаруженная им цель слишком жирна для риска упустить ее в темноте, которая должна была спуститься через несколько часов. На "Чапаеве" сыграли боевую тревогу, вызвав ажиотаж команды, совершенно не знавшей о происходящем. Эскадрилью "Сухих" начали готовить к вылету, в то время как адмирал все еще продолжал размышлять над тем, каким образом накрыть обнаруженный гидросамолетом некрупный конвой, не поднимая особенно большой паники в океане.

Это был даже не конвой - просто несколько судов с охранением. Очень хорошо, что на них наткнулся не дальний ЯК, а "Бериев", тихий мотор которого позволил ему облететь ордер, не привлекая к себе внимания, а не занятому управлением стрелку-радисту в хорошую оптику разглядеть все подробности их везения. Четыре транспорта, по виду - классические "либерти" - шли за парой эсминцев, выполнявших противолодочный зигзаг и явно уделявших основное внимание наблюдению за поверхностью. В связи с этим возникал соблазн натравить на них пикировщики, а уже потом разыскать и утопить тихоходные транспорты. Считали время, считали дистанции, считали курсы. Тянуть было совсем уж нельзя, и Левченко наконец-то дал добро на воздушный удар.

- Парами заходим на эсминцы! Па-ра-ми!

Раков, стоя в кабине бомбардировщика, мотор которого уже разогревался, орал назад, сложив руки рупором. Стрелок поводил стволом пулемета влево-вправо, проверяя механику, тоже обернулся на него, посмотрел с улыбкой. У них было буквально несколько минут, чтобы договориться, распределить цели, проверить выданный штурманом авиагруппы курс. Истребительного прикрытия не было, хотя проштурмовать эсминцы было бы полезно. Все упиралось в топливо. К "Сухим" подвесили ФАБы* [Фугасная авиабомба.] - пятисоткилограммовые ведущим пар, и две по двести пятьдесят ведомым. Индикатор температуры масла на приборной панели раковской машины достиг нужного уровня. Раков, все еще стоя, еще раз обернулся, показал рукой - "Вперед!" - и опустился на сиденье, не закрывая фонарь кабины. Пристегивать замки ремней он тоже не стал, зная, что если мотор откажет на взлете, то времени на возню с фонарем и замками не будет - нагруженный бомбардировщик пойдет ко дну камнем.

Стоящий справа механик выдернул тросами колодки из-под колес, выпускающий офицер дал отмашку, и Раков, отпустив тормоза, начал разгонять машину по палубе, ускоряясь с каждой секундой. Мимо мелькнула островная надстройка, пушки, задравшие стволы в небо, частокол крупнокалиберных пулеметов. Дрожание прекратилось, и самолет, чуть просев, оперся плоскостями на спрессованный скоростью воздух. Медленно выбирая ручку, полковник поднял машину выше уровня палубы, увел в сторону, чтобы не мешать взлетающим следом. Ребятам должно было быть легче, поскольку им на разгон добавлялся тот кусок палубы, где стоял его собственный "Сухой".

- Третий оторвался... Четвертый оторвался.. Пятый оторвался... монотонно бубнил в переговорник стрелок.

Кругами набирая высоту, Раков построил эскадрилью в двойной фронт, более приемлемый для морских машин, чем стандартное бомбардировочное "Kette"*. [Звено из трех самолетов-бомбардировщиков (нем.)] Взяв курс на юго-запад, восьмерка "Чапаева" постепенно поднялась на четыре тысячи метров. Полет проходил в полном молчании, рации были поставлены на "прием" у всех. По переговорному устройству сержант комментировал положение остальных машин в строю, давая самому Ракову сконцентрироваться на навигации. Заход планировался сложный - с запада, после намеренно неправильной кривой, никак геометрически не связанной с курсом идущих на юг кораблей. Дистанция была, по океанским меркам, небольшая, сто тридцать миль - едва ли половина их боевого радиуса, но маневрирование на выходе на цель, как и на отрыве, призванное дезориентировать супостата, должно было сожрать еще немало топлива, ценящегося на вес золота.

До места, где находился конвой, вполне дотягивали патрули с воздушных баз канадского Ньюфаундленда и Исландии: Ботвуда, Гандера, Хармон-Филд, Сент-Джонса, Торбея, Кефлавика, Брейддальсвика - эти названия были заучены летчиками наизусть до уровня "разбуди ночью". Был шанс, что вражины, если даже вовремя их заметят, примут сравнительно небольшую группу машин в обычном для американцев строю за своих - либо с одной из этих баз, либо с какого-нибудь эскортного авианосца. "Сухие" не были очень похожи на морские машины союзников - что-то было лишь от "эвенджера", может быть, но расчет строился на логику. Неоткуда было в Атлантике взяться чужакам.

Тридцать минут скуки - как обычно. Скука в воздухе была лучшим приятелем полярных и вообще морских летчиков, привыкших к огромным расстояниям, какие приходилось преодолевать. Даже пересев на боевые машины, не идущие по радиусу действия ни в какое сравнение с оранжевыми "полярными коровами", они сохранили привычку не испытывать раздражения от отсутствия событий в ходе полета. Каждые тридцать секунд - контроль приборов, каждые сорок пять секунд - осмотр воздушного пространства вокруг, если хочешь жить. Так что полчаса никакой роли не играли.

На конвой действительно удалось выйти из-под солнца, пилот "Бериева" не наврал со скоростью и, главное, курсом. Скорость "Либерти", которые в немалом уже числе ходили под советским флагом, была известна десять-одиннадцать узлов. Если бы пилот ошибся в определении класса, пришлось бы сделать поправку миль на пять-шесть, все равно ведущие акустический поиск эсминцы больше 17-18 узлов не выдавали. Переведя машины в пологое скольжение, пилоты бомбардировщиков убрали газ, разделившись на две, а потом еще на две группы. Пара эсминцев впереди и короткий строй пузатых пароходов - действительно, классические "С1" шли ровно, как по ниточке. Радары, которые наверняка у них имелись, были либо выключены, либо никого не возбудили, потому что даже когда "Сухие" почти бесшумно выплыли из солнечной короны в нескольких тысячах метров на траверзе эсминцев, корабли не изменили ни курса, ни скорости.