Скипетр света - Мара Вульф

– Просто никогда не давай ему играть в шахматы против твоей кузины, – с улыбкой говорю я. – Он проигрывает хуже всех на свете. Может умудриться взорвать доску, если она заберет у него ферзя.

– Спасибо, что предупредил, – язвительно произносит она, поднимая на меня глаза. – А ты умеешь проигрывать?

Это не вопрос о шахматах, а намек на мои стычки с Сетом. Но их вряд ли можно сравнивать.

– Иногда лучше отступить, – коротко отвечаю я.

Серебро ее глаз превращается в темный, блестящий серый цвет. Должно быть, по этой фразе Нефертари решила, что таким образом я ее отшил.

– Уже слишком холодно, – говорит она Малакаю. – Давай завезем тебя внутрь. Кроме того, я умираю от голода. – Она поворачивается к Гарольду: – Можно мне перекусить?

– Конечно, – кивает он. – Где нам разместить мистера Армитеджа?

– В западном крыле, – выпаливает она. – Там он никому не причинит вреда.

Малакай хмурится, но меня все устраивает. Чем больше будет расстояние между нами, тем меньше опасность, что сегодня ночью я прокрадусь к ней в комнату. Я лежал с ней всего пару часов, но за это время выспался лучше, чем за последнюю тысячу лет.

Какое-то время я изучаю комнату, в которую меня привел Гарольд, а потом все крыло. Заглядываю в каждое помещение. В большинстве из них мебель накрыта белыми простынями. Больше заняться нечем, поэтому я решаю побегать и осмотреться на местности. Целую вечность не бывал в таком спокойном месте, надо этим воспользоваться. Я вытаскиваю из сумки спортивные штаны и футболку и сую ноги в кроссовки. А после того как выхожу из комнаты, приходится следить за тем, чтобы не заблудиться в лабиринте коридоров. Пикстон-Парк совсем не гигантский, но два дополнительных крыла, скорее всего, пристраивали к главному зданию позже. Откуда-то слышатся голоса, и я иду на звук. А чуть погодя оказываюсь в гостиной. Несколько слуг чистят люстру и камин. При виде меня огромная собака поднимает голову с передних лап.

– Хочешь со мной? – к собственному удивлению, спрашиваю я. И когда подхожу к французским дверям, она следует за мной. Я кладу руку ей на голову: – Если заблужусь, приведешь меня обратно к своей хозяйке.

Едва я произношу эти слова, они кажутся мне предзнаменованием. Собака понимающе смотрит на меня большими карими глазами. Я ангел и, как все бессмертные, знаю о тайнах этого мира больше, чем любой человек. Они разучились ощущать энергию, которая течет сквозь всех нас и всякий раз возвращается к нам же. У нашей способности жить вечно нет реальных обоснований. Однако многие из нас верят, что в этом и заключается ответ. Мы приняли то, что все мы едины. Даже Сет является частью нашего мира. Люди же постоянно воюют сами с собой. И продолжается это с тех пор, как Люцифер соблазнил Адама и Еву вкусить плоды с Древа познания. Когда однажды Люц отбудет свое наказание и вернется, то увидит, что натворил. Возможно, Адам, его дети и дети их детей остались бы бессмертными, как мы. Мне нравился Люц, но он был бунтарем. Сегодня каждый человек вращается вокруг своей собственной маленькой вселенной. Так они сами лишают себя энергии, которая им необходима, чтобы стать вечными.

Селкет спускается со мной по ступенькам в сад. Позади него расположена небольшая рощица. Я бегу вперед, набираю темп, и собака не отстает. В рощицу ведет узкая тропинка. Нас окружают тени и тишина. Пока бегу, я представляю себе, как Нефертари приехала сюда юной девочкой в четырнадцать лет. Из жары Египта в эту прохладу. Ее родители умерли, и вместе с ними она потеряла все, что знала. Наверняка для нее это был шок. Но рядом с ней находился брат. После того как нам пришлось остаться в этом мире, со мной по-прежнему оставались друзья. Без них я бы понятия не имел, что делать. Я редко покидал Атлантиду, и мир людей оказался мне незнаком. Атлантида была мирным местом, по крайней мере для меня. Это боги втягивали нас в свои войны. Следовало всех их изгнать с острова. Естественно, подобную мысль я никогда бы не произнес вслух. Я бегу и бегу, запрещая себе снова думать о том, как будет чувствовать себя Нефертари, когда останется одна. На самом деле я бы с удовольствием поломал голову над нашей загадкой вместе с ней и Малакаем, но даю им провести этот день вдвоем, пусть и получается у меня это с трудом. Преследует ли нас Сет? Или довольствуется обществом Гора и Данте? А вдруг он отправил за нами демона? Я не допущу, чтобы он навредил Нефертари. Я буду защищать ее от Сета, даже если это станет последним, что я сделаю. Она самая удивительная смертная женщина, которую я когда-либо встречал, а их было немало. Нефертари настолько притягательна, что всякий раз, когда она оказывается рядом, мне приходится сдерживать себя, чтобы не зарыться лицом в ее волосы, не поцеловать в шею и не сделать ее полностью своей. От одной мысли об этом меня бросает в пот. Я никогда не колебался, если желал женщину. Но в этот раз происходит именно это, хотя я почти уверен, что Нефертари сама не против. Иногда она наблюдает за мной, когда думает, что я не замечаю ее взгляд, однако он скользит по моей коже словно огонь. К сожалению, я не должен и не могу воспользоваться ею таким образом. Это только усугубило бы ситуацию. Я не могу позволить себе чувства, которые она так неожиданно вызвала во мне.

Свернув на боковую дорожку, я вскоре оказываюсь у крошечного пруда. На берегу до сих пор растет несколько осенних безвременников. Выглядит до смешного пошло, как будто сошло с картины Ренуара.

– Искупаемся? – спрашиваю у собаки.

Ее не нужно просить дважды, и она тут же бросается в воду. Стянув с себя одежду, следую за ней. Вообще-то тут очень холодно, но мне надо охладиться. Не только из-за бега. Снова и снова перед моим внутренним взором появляется смеющаяся Нефертари или ее хмурый взгляд, когда я в очередной раз ляпаю что-нибудь не то. Все это в один прекрасный день приведет к тому, что я не удержусь и поцелую ее. Нырнув, я проплываю несколько кругов. Под водой абсолютно темно, но я ощущаю, как рядом гребет собака. Для своих размеров этот пруд поразительно глубокий. Вынырнув, я краем глаза замечаю движение на берегу. Кто-то нагнулся над моими вещами и копается в них. Солнце почти скрылось за деревьями, и света так мало,