Обещание страсти - Даниэла Стил

Она замахнулась на него почти пустой фляжкой, и он пригнулся. Держась за руки, они сонно захихикали, выходя из лифта. В квартире было тепло и уютно, и Рождественское дерево в углу выглядело чудесно с зажженными фонариками. Она направилась в кухню, а он сел на кушетку.

– Эй, Кассия!

– Что?

– Сделай горячего шоколаду!

Он выпил коньяку больше чем достаточно, да и она тоже.

– Я уже делаю.

Она вошла с двумя чашками горячего шоколада, поверх которого плавал и растворялся зефир, и они сели рядышком на пол, глядя на украшенное дерево.

– Счастливого Рождества, мистер Видал.

– Счастливого Рождества, мисс Сент-Мартин.

Наступил торжественный момент, и они оба очень долго молчали. Каждый вспоминал других людей, другие времена, и оба мысленно снова вернулись в настоящее и подумали о Люке.

– Знаешь, что ты должен сделать, Алехандро?

– Что? – Он растянулся на полу, закрыв глаза. На сердце у него было тепло. Он все больше проникался нежным чувствами к ней и был рад, что изменил свои планы. Рождество получилось великолепным. – Что я должен сделать?

– Спать на кушетке. Глупо с твоей стороны отправляться на другой конец города в такой час. Я дам тебе простыни и одеяло, и ты можешь остаться у меня.

И тогда мне не придется просыпаться в пустом доме завтра утром, и мы сможем вместе посмеяться и пойти на прогулку в парк. Пожалуйста, останься, пожалуйста!

– Тебе не доставит неудобств, если я останусь?

– Нет. Я буду очень рада.

Ее взгляд сказал ему, что она очень нуждается в его присутствии, и он тоже нуждается в ее обществе, сам не зная почему.

– Ты уверена?

– Абсолютно уверена. И я знаю, что Лукас не возражал бы.

Она знает, что может доверять ему. Кроме того, после такого чудесного вечера она отчаянно боится остаться одна. Рождество – время для семьи, друзей и людей, которых любишь. Время для детей и больших неряшливых собак, которые неуклюже вваливаются в дом и играют с обертками от подарков. Вместо этого она послала Эдварду набор бесцветных книг для его библиотеки, а тете Хил – комплект французских салфеток под тарелки вдобавок к огромной стопке уже имеющихся в ее лондонском бельевом шкафу. В свою очередь, Хилари прислала ей духи и шарфик от Харди Эймиса, а Эдвард вручил ей браслет, который был ей велик и совсем не в ее вкусе. А Тоти прислала ей шапочку, которую она связала и которая не подходила ни к одной вещи в ее гардеробе и, возможно, была бы ей впору, лишь когда ей было лет десять. Тоти постарела. Разве все они не постарели? И обмен подарками получился таким ничего не значащим в этом году, по почте, через магазины, людям, которым она должна сделать подарки в силу традиции и сложившегося ритуала, а совсем не от сердца. Она тихо порадовалась, что они с Алехандро не попытались всучить друг другу подарки. Они подарили друг другу нечто гораздо лучшее. Их дружбу. И теперь она хотела, чтобы он остался. Она неожиданно почувствовала, что, помимо Люка, он ее единственный друг.

– Ты останешься? – Она посмотрела на него, лежавшего на полу.

– С удовольствием. – Он приоткрыл один глаз и протянул ей руку. – Возможно, ты и сумасшедшая, но ты все равно красивейшая леди.

– Спасибо.

Она нежно поцеловала его в лоб и отправилась в холл, чтобы достать для него простыни. Несколькими минутами позже она осторожно закрыла за собой дверь, прошептав «счастливого Рождества», что означало «Спасибо».

Глава 24

Кассия вышла из дома, чтобы пройтись по магазинам. Она устала сидеть в своей квартире, бесконечно ожидая Люка. Это сводит ее с ума. Поэтому она слонялась по бутикам на Мэдисон-авеню больше часа, а когда вернулась домой, увидела чемодан Люка, содержимое которого было разбросано по полу. Зубная щетка, расческа, бритва, мятые рубашки, свитера, две сломанные сигары, запутавшиеся в ремне, и один ботинок, чья пара отсутствовала. Люк дома!

Он сидел за столом и говорил по телефону. Когда она вошла, он помахал ей рукой и расплылся в широкой улыбке. Она кинулась к нему, тоже восторженно улыбаясь, и обняла за широкие плечи. Как приятно снова прижаться к нему. Он показался таким огромным и красивым, его волосы пахли свежестью и казались шелковыми на ощупь. Как черный шелк и такие мягкие! Он повесил трубку и повернулся в кресле, чтобы обхватить руками ее лицо и заглянуть в глаза, которые он так любит.

– Господи, ты выглядишь великолепно, Мама.

Его глаза лихорадочно заблестели.

– Любимый, как я скучала по тебе!

– Детка, я тоже. Извини, что так получилось с Рождеством.

Он зарылся лицом в ее груди и нежно поцеловал одну из них.

– Я так рада, что ты дома. А Рождество было замечательным. Алехандро заботился обо мне как брат.

– Он хороший человек.

– Да.

Но ее мысли были далеки от Алехандро Видала. Они были заняты человеком, на которого она смотрела. Лукас Джонс – ее мужчина. А она – его женщина. Это самое чудесное чувство из всех, которые ей довелось испытать.

– Господи, как я скучала по тебе, Лукас!

Он рассмеялся с удовольствием, услышав, как у нее перехватило дыхание, и, вскочив с кресла, подхватил ее на руки, как ребенка. Поцеловав ее в губы и не сказав ни слова, он направился с ней прямо в спальню. Она хихикнула, а он перешагнул через чемодан, одежду, сигары, ногой открыл дверь и дал ей по-настоящему почувствовать, что он вернулся. Люк наконец дома.

Он привез ей прелестный бирюзовый браслет «Навахо», искусно сделанный, с замысловатым узором, и посмеялся над приготовленными ею подарками. Потом он замолчал, увидев книгу, которая принадлежала ее отцу. Он понял, как много это значит для нее, и почувствовал себя на грани слез. Он только посмотрел на нее серьезным взглядом и кивнул. Кассия нежно поцеловала его, и это соприкосновение губ подтвердило то, что оба и так знают – он любит ее, а она – его.

Спустя час он опять завис на телефоне с бокалом бурбона в руке. А спустя еще полчаса объявил, что ему нужно уйти. Домой он вернулся только к девяти часам, и снова взялся за телефон. Когда он наконец добрался до кровати, было уже два часа, и Кассия давно уснула. Когда же она проснулась на следующее утро, он уже встал и оделся. Настали лихорадочные дни. И очень напряженные. И теперь, где бы Люк ни появлялся, его сопровождали копы в штатском. Даже Кассия научилась их распознавать.

– Господи, дорогой, я чувствую себя так, будто мы даже не успели поговорить вчера. Ты что, снова уходишь?

– Да, но я вернусь рано сегодня. Просто у меня очень много дел, а через три дня нам уже нужно быть в Сан-Франциско.

Три дня. Почему она думала, что они смогут спокойно вдвоем провести время в Нью-Йорке? Что у них будет время погулять в парке, поговорить, полежать ночью в постели, обмениваясь мыслями, время улыбнуться друг другу, сидя у камина, и похихикать над вазой с попкорном. Все получается совсем не так. Слушание должно было состояться меньше чем через неделю, и по его настоянию она все время сидела дома. В этом он был непреклонен. У него и так хватало забот, чтобы еще волноваться из-за нее.