Свет далекой звезды - Ирина Леонидовна Касаткина

Ее идея о поступлении сразу во второй класс встретила горячую поддержку у старших ребят. Букварь был ими давно прочитан, и теперь и Саша, и Ирочка, и Шурик с Шурочкой успешно овладевали четырьмя действиями арифметики. После новогодних праздников Лена наметила приступить с ними к заучиванию таблицы умножения, чтобы встретить весеннюю проверку во всеоружии.

Ирочка Соколова по-прежнему относилась к Лене прохладно, что однако, не мешало ей внимательно прислушиваться к Леночкиным советам и объяснениям. Ирочка очень боялась отстать от Саши и оказаться с ним в разных классах, поэтому она изо всех сил тянулась за остальными ребятами. И хотя математика давалась ей с трудом, благодаря своему упорству и стремлению быть лучше других она справлялась.

В институте у Ольги тоже все обстояло относительно благополучно. Заведующий кафедрой физики, посетив несколько раз заседания кафедры математики, проникся Ольгиными идеями и стал наводить у себя похожий порядок. Он был неплохим доцентом и никаким руководителем, но с ее помощью дела на его кафедре стали улучшаться.

Ольга настояла на организации у физиков ежедневных консультаций, благодаря чему число задолжников по лабораторным работам стало быстро сокращаться. По ее настоянию физики тоже начали разрабатывать методички к практикуму. Теперь на занятиях уже решалось не по две-три задачи, как прежде, а значительно больше. Поскольку студенты стали лучше знать математику, дела и у физиков пошли в гору: ведь математика — язык этой замечательной науки.

Глава 38. ПОМНИШЬ ЛИ ОБО МНЕ

Приближался Новый год. В институте традиционно отмечали его сначала на кафедрах, затем всем институтом в актовом зале, где ректор раздавал премии и грамоты, после чего все усаживались за праздничные столы.

Но задолго до самого праздника каждая кафедра отмечала его в удобное для большинства сотрудников время — и это время было, как правило, рабочим. В какой-нибудь аудитории накрывали столы, расставляли бутылки и тарелки с угощениями — и начиналось пиршество. Время от времени в аудиторию забредали студенты в поисках нужного преподавателя — ведь это была пора зачетов. Их возмущенно выпроваживали и запирали дверь. В нее вскоре начинали барабанить жаждавшие "срубить хвост", выводя празднующих из себя.

Ольга была последовательной противницей таких возлияний. Поэтому она сразу предупредила своих сотрудников, что в рабочее время ничего подобного у них на кафедре не будет. Если есть желание собраться своим коллективом — пожалуйста, можно у кого-нибудь дома или в кафе.

— Почему другим можно, а нам нельзя? — недовольно спрашивали ее коллеги, наблюдая, как на кафедру механики протащили ящик водки и корзинку с шампанским.

— Потому что у них другой заведующий кафедрой. Он разрешает, а я нет, — упрямо отвечала она. — Не будем позориться перед студентами, дыша на них перегаром. Ведь многие из вас потом остаются на консультацию или принимают зачеты. В конце концов, будет общеинститутский вечер. Давайте там соберемся за своим столом. Можно будет сдвинуть отдельные столики и славно повеселиться.

Так они и сделали. Вечер прошел замечательно. За большие успехи в учебной и научной работе ректор вручил профессору Туржанской денежную премию и грамоту. Грамоты и благодарности получили и другие сотрудники кафедры.

После торжественной части все устремились в зал. Там вокруг огромной елки были расставлены столики с шампанским и нехитрыми закусками. Математики быстро сдвинули столы, достали бутылки и собственное угощение, приготовленное заранее, и на зависть остальным дружно принялись пировать и веселиться.

Когда другие столики опустели, у них еще было полно закуски и выпивки. Время от времени какой-нибудь страждущий приближался к их компании, завистливо поглядывая на столы. Тогда ему милостиво разрешали выпить и закусить, за что тот должен был спеть песенку или рассказать анекдот. Так сотрудники других кафедр устроили им бесплатный концерт. Правда, анекдоты были разной степени свежести и приличия, но народ так искренне хохотал, что Ольга махнула рукой. Пусть люди веселятся — в конце концов, здесь все взрослые.

Потом начались танцы. И сейчас же Ольгу, собравшуюся было незаметно исчезнуть, пригласил на танго Гарик Лисянский. Отказывать при всех было неудобно, и она согласилась, о чем очень скоро пожалела. Во время танца, длившегося долго, Гарик не сводил с нее влюбленных глаз. В них сквозила такая тоска, что Ольга искренне посочувствовала бедняге.

— Гарри Станиславович, не надо! — жалобно попросила она. — Вы женаты, а я люблю своего мужа. Поэтому у нас с вами ничего, конечно, быть не может. И не прижимайте меня к себе так сильно — мне это неприятно.

— Но он же давно умер. — Гарик погрустнел. — И потом, я ведь вам не очень докучаю, Ольга Дмитриевна. Оставьте мне надежду. А вдруг ваши чувства когда-нибудь изменятся?

— Я его люблю до сих пор. Поймите, он для меня живой. А пока я его люблю, другие мужчины для меня не существуют. Ведь у меня только одно сердце.

Наконец музыка отзвучала, и неприятный для нее диалог прекратился. Дождавшись удобного момента, Ольга тихонько выскользнула из зала. Удачно поймав такси, она с наслаждением упала на заднее сиденье — и вскоре была дома.

Там Лена с Геной наряжали елку. Из-за тесноты у Светланы ставить ее было негде, поэтому праздник обе семьи решили встретить у Туржанских.

Перед прошлым Новым годом Отар передал с оказией в Ленинград большую, в двух уровнях, коробку немецких елочных украшений. Таких красивых игрушек Гена никогда не видел. Там были обвитые сверкающими нитями шары, переливающиеся всеми цветами радуги сосульки, нарядная Снегурочка, Дед Мороз с мешком подарков, обсыпанные блестками шишки и другие чудесные игрушки. Все это великолепие венчала потрясающая верхушка в виде разноцветной пирамидки с крошечными колокольчиками, издающими серебряный звон. Каким-то чудом им удалось при переезде ничего не разбить.

Гена дрожащими пальцами привязывал к очередному сокровищу зеленую ниточку, а Леночка, обходя елку вокруг, старалась повесить его на самом видном месте. Когда дошла очередь до золотого в звездах шара, выдержка изменила Гене. Со словами: — Лена, смотри, как он сверкает! — Гена поднял шарик повыше, и тот, выскользнув у него из рук, покатился по ковру. От ужаса мальчик закрыл лицо ладошками, но… ничего не случилось — хрупкий шарик остался цел.

— Гена, если ты будешь так бояться, то точно что-нибудь разобьешь, — укорила его Леночка. — Елочные игрушки всегда бьются — ничего страшного. Я столько их перебила, пока была маленькая. Но мама меня никогда за это не ругала. И тебя никто ругать не будет, если разобьешь одну − две. Ты ведь не нарочно.

После этих слов пальцы у Гены перестали дрожать, и дело пошло веселее. Ольга