Счастье и тайна - Виктория Холт

— Свеча уже догорает, мадам.

— Возвращайся скорее, Мери-Джейн. Принеси сюда то, что ты там нашла, если сможешь донести.

— Но, мадам…

— Возвращайся! — приказала я.

Потом я опять увидела мерцающий свет ее свечи и с облегчением вздохнула.

И вот Мери-Джейн появилась на ступеньках. В одной руке у нее была свеча, и еще она что-то держала под мышкой. Она передала мне сверток, и я сразу поняла, что это монашеская ряса. Я забрала у нее свечу, а через мгновение Мери-Джейн в целости и сохранности выбралась из люка и оказалась рядом со мной на галерее.

— Я так волновалась, когда тебя не стало видно! — я наконец-то перевела дух.

— Я и сама-то там внизу перепугалась, мадам. Прямо затряслась от страха.

— Мери-Джейн, да ты совсем замерзла!

— Там внизу очень холодно, мадам. Зато я нашла эту рясу.

— Пойдем в мою комнату. Я не хочу, чтобы кто-нибудь застал нас здесь.

Мы положили доску на место и постарались сделать так, чтобы не было заметно, что ее кто-то трогал. После этого, захватив с собой рясу, мы направились в мою комнату.

Когда мы пришли, Мери-Джейн закуталась в рясу, и я вздрогнула от страха.

— Сними ее, — сказала я. — Мы должны сохранить ее. Если кто-нибудь еще посмеет сказать, что у меня видения, потому что я не в своем уме, мы теперь сможем доказать, что это были совсем не видения.

— Может быть, надо кому-нибудь рассказать об этом? И показать эту рясу?

Еще днем раньше я бы сказала: «Да. Мы расскажем об этом мистеру Редверзу», но, увы, теперь это было невозможно. Я больше не доверяла Саймону, а если я не могла доверять ему, значит, я больше не верила никому.

— Нет, мы пока никому не скажем об этом, Мери-Джейн, — вздохнула я. — У нас теперь есть доказательство. Я спрячу ее в шкаф и буду запирать дверь, чтобы никто не смог украсть ее.

— А что потом, мадам?

Я посмотрела на часы под камином и увидела, что уже семь утра.

— Если ты еще задержишься у меня, тебя могут хватиться. Я сейчас лягу. А ты принесешь мне завтрак, как обычно. Принеси мне поесть совсем немного. Да, но сначала горячей воды. Я хочу обдумать, как же мне действовать дальше.

— Хорошо, мадам, — сказала она.

И ушла.

Зашла Рут, чтобы проведать меня.

— У тебя измученный вид, — заметила она. — Вчерашний день утомил тебя.

— Да, я действительно устала.

— Я посижу здесь с тобой сегодня весь день, чтобы никто тебе не мешал. Тогда, может быть, к вечеру тебе станет лучше, и ты сможешь присоединиться к нам. Будут только члены семьи. Саймон и Хагар уедут завтра утром. Экипаж за ними обычно приезжает ровно в половине десятого на третий день Рождества.

— Хорошо. Но я бы хотела отдохнуть немного, — попросила я.

Весь день я провела в постели, обдумывая все события, которые закончились тем, что нам удалось найти рясу. Я вспомнила все с самого начала — с первой встречи с Габриелом и Фрайди. Габриел уже понял, что на его жизнь кто-то покушался, когда он стоял среди развалин, и в нем поселился страх. Он надеялся, что я смогу помочь ему. Или, по крайней мере, мы вдвоем будем противостоять угрожающей ему опасности. Потом была та ночь перед его гибелью, когда Фрайди учуяла кого-то в коридоре. Если бы не она, то уже в эту ночь Габриел бы погиб. Было очевидно, что Фрайди убили, чтобы она в следующий раз не смогла помешать. Сара знала об этом и изобразила все эти события на своем гобелене. Интересно, что было ей известно еще? Итак, Габриел погиб, а я не представляла для убийцы никакого интереса, пока… не обнаружилось, что у меня будет ребенок. Идея о моем сумасшествии возникла, когда доктор Смит посчитал своим долгом сообщить семье о том, что некая Кэтрин Кордер является пациенткой в Уорстуисл.

Как же дьявольски хитро был продуман этот план! Я думаю, меня не собирались отправлять в Уорстуисл. Просто дело было бы представлено так, что все свидетельствовало бы о моем сумасшествии, а затем, еще до рождения ребенка, возможно, инсценировали бы мое самоубийство.

Но почему это я стала думать об этом дьявольском плане в прошедшем времени? Он все еще был в силе. И когда мой потенциальный убийца обнаружит, что пропала его ряса, что он будет делать? Вернее всего, он решит, что теперь действовать надо незамедлительно.

Я растерялась. Может быть, стоило уехать в Глен Хаус? Но как сделать это втайне? Если я открыто объявлю о своем намерении, то последует немедленная ответная реакция. Я была уверена, что тогда уже не смогу покинуть этот дом.

Я еще раз подумала… Люк и Саймон. Я старалась отбросить мысли о Саймоне. Это Люк, убеждала я себя. Это наверняка Люк. А Дамарис ему помогает.

Дамарис! Но не далее как прошлой ночью я узнала, что существует связь между ней и Саймоном!

Мысли крутились в моем мозгу, как белка в колесе. У меня наконец в руках была ряса. Как рада я была бы, если бы могла разделить этот успех с Саймоном!..

Но о чем вообще теперь можно говорить с ним?

И опять, как тогда, у Колодца Желаний, в Несборо, когда вода стекала у меня с пальцев, я загадала желание: «Нет, пусть это будет не Саймон!..»

Только за обедом я присоединилась к остальным членам семьи. Саймон был ко мне очень внимателен; по-видимому, он волновался из-за меня, и хотя я дала себе слово не показывать, как изменилось мое отношение к нему, я поневоле стала обращаться с ним более холодно.

Как и вчера, мы обедали в холле, и Саймон сидел со мной рядом.

— Мне так жаль, — сказал он, — что я не смог побыть с вами сегодня. Я-то думал, что мы с вами поедем вместе на прогулку… вы, я и бабушка.

— Кажется, для нее погода слишком холодная.

— Возможно, но она ни за что не признается в этом, Ей тоже так жаль, что прогулка не состоялась.

— Вы могли бы договориться с кем-нибудь еще.

— Вы же знаете, что это было бы совсем не то.

— А если бы с вами поехала Дамарис?

Он засмеялся и, понизив голос, сказал мне:

— Об этом я должен вам кое-что рассказать.

Я вопросительно взглянула на него.

— Вы, вероятно, уже заметили, — добавил он, — что иногда для достижения цели приходится идти окольными путями.

— Вы говорите загадками.

— В этом нет ничего странного. Мы с вами как раз и трудимся над решением одной интересной загадки.

Я отвернулась: мне показалось, что Люк пытается подслушать, о чем мы говорим. Но, к счастью, тетя Сара так громко рассказывала о том, как раньше праздновали Рождество, и хотя она повторяла то, что уже рассказывала вчера, она ревностно следила за тем, чтобы никто не пропустил ни слова.

После обеда мы удалились в гостиную на втором этаже. Других гостей в этот вечер не было. Я вела разговоры с сэром Мэтью и ни на одну минуту не оставляла его, хотя прекрасно видела, что Саймон от этого впадает в отчаяние.