Корсары Таврики - Александра Девиль

И вдруг, кинувшись в сторону от Ошина, Аврелия лицом к лицу столкнулась с незнакомцем, заставившим ее на какой-то миг забыть обо всем на свете. Он показался девушке вопло­щением той благородно-мужественной красоты, которая по­рою грезилась ей по ночам, когда в девичьи сновидения являлся молодой и прекрасный бог, открывавший ей таинство объятий и поцелуев. Аврелия знала, что это грешные сны и тот бог был языческим, античным, но отделаться от очарования ночных грез не могла. И вот теперь герой ее сновидений сто­ял перед ней, и она замерла на бегу, глядя в его сверкающие глаза. Впрочем, через несколько мгновений она все-таки опом­нилась и осознала, что на нее смотрит вполне земной человек, молодой мужчина, по виду приезжий. В одежде и во всем его облике угадывался некий аристократизм, не свойственный большинству местных купцов. Синий камзол ладно облегал его стройную фигуру с широкими плечами и узкой талией, бе­лый воротник подчеркивал загорелую кожу лица и шеи. Не­знакомец был без шапки, и густые черные волосы, кольцами падавшие на лоб, только усиливали его сходство с романтиче­скими героями эллинских и латинских мифов.

Аврелия уже начала чувствовать себя неловкой и растерянной девчонкой, как вдруг молодой человек поклонился и спросил:

— Сеньорита, не соблаговолите ли подарить мне танец?

Незнакомец говорил с легким испанским акцентом, и де­вушка убедилась, что он приезжий. Она уже хотела протянуть ему руку и войти с ним в круг танцоров, как вдруг сбоку на нее налетел Ошин и громогласно заявил:

— Я первый решил пригласить эту девушку на танец!

Аврелия с досадой взглянула на него и пожала плечами:

— Это ты решил, но я не давала тебе согласия!

Ошин растерялся, но лишь на миг, а в следующую секунду уже кричал, привлекая внимание толпы:

— Если не пойдешь со мною танцевать, я расскажу твоей ма­тери, что ты тут строишь глазки всяким залетным чужеземцам!

Аврелия невольно покраснела, оглядываясь по сторонам, но тут незнакомец заслонил ее от Ошина и презрительным то­ном объявил незадачливому кавалеру:

— Если грубый плебей оскорбляет красивую благородную девушку, его следует проучить.

Ошин так и задохнулся от возмущения, но, прежде чем он успел еще что-либо сказать, испанец неуловимым движением плеча толкнул его, и в следующий момент назойливый поклонник Аврелии плюхнулся на землю, сбив по пути какого-то фи­гляра, тут же поднявшего его на смех. Вскочив на ноги и от­ряхнувшись, Ошин хотел схватиться за кинжал, но, так и не обнаружив его у пояса, предпочел скрыться в толпе.

Вновь грянула музыка, и Аврелия, вмиг забыв неприятную стычку, вошла с незнакомцем в круг танцующих. Она уже не сле­дила глазами за толпой, не высматривала там Кириены, Раисы или Филиппа, Ее занимал лишь танец с прекрасным чужезем­цем, и ей хотелось, чтобы этот танец длился бесконечно долго.

На праздничных гуляниях даже знатные господа, по приме­ру простонародья, во время танца порой хватали своих парт­нерш в объятия и слегка приподнимали над землей. Испанец же пошел дальше: он вдруг поднял Аврелию на руки и закру­жился вместе с ней. Впервые в жизни девушка оказалась на ру­ках у мужчины; ее это смутило, но, вместе с тем, восхитило.

Потом, когда они, выполняя танцевальные движения, шли рядом и держались за руки, партнер спросил Аврелию:

— Вы постоянно живете в Кафе?

— В Кафе, а иногда в поместье ближе к Солдайе.

— Удивительно, что такую красавицу муж отпустил одну на праздничное гулянье.

Ей польстил его комплимент, и она улыбнулась с безотчет­ным кокетством:

— А я не замужем и ни перед кем не должна держать ответ, кроме своих родителей.

— На праздник вы пришли вместе с родителями?

— Нет, с подругой. А вы, судя по всему, приезжий?

— Да, я родился и жил далеко от этих мест. Но мне понра­вилась Кафа.

— Кафу недаром называют королевой Таврики и Понта.

— Пожалуй, она того заслуживает. Я хотел бы здесь чаще бывать.

— Вы купец?

— Гм... и купец тоже.

— Наверное, сегодня вы будете участвовать в турнире?

— В турнире? Я не собирался, но с удовольствием это сде­лаю, если вы, сеньорита, позволите мне сражаться в вашу честь и повяжете мне на копье свой платок.

— Но ведь мы с вами даже не знакомы!

— Это можно исправить. На празднике ведь не обязательно соблюдать церемонии и знакомиться при посредничестве тре­тьих лиц.

Аврелия сама себе удивлялась: как легко и свободно разго­варивает она с этим молодым красавцем, которого видит впер­вые в жизни!

И вдруг девушка почувствовала, что за ними кто-то наблю­дает. Это было не обычное любопытство зевак в толпе; нет, чей-то пристально-жгучий взгляд неотступно следил за молодой парой. Но туг музыка смолкла, танец закончился, и Аврелия оста­новилась, невольно ожидая дальнейших расспросов обаятельно­го незнакомца. Но внезапно рядом с ним возникла та, чей взгляд прожигал Аврелию сквозь толпу. В первый миг девушке даже по­казалось, что к ее партнеру подошел мужчина, а не женщина: причиной тому был мужской наряд и маска. Но в следующую се­кунду маска вместе с шапкой была сброшена и взору Аврелии явилось красивое женское лицо, обрамленное пышным орео­лом черных волос, которые на солнце отсвечивали каштаном. Большие глаза незнакомки смотрели пристально, недобро, но девушка машинально отметила, что они цвета аквамарина, с детства любимого Аврелией, ибо это был цвет глаз ее матери.

— Довольно танцев, нам пора в путь! — требовательно ска­зала темноволосая красавица и, подчеркнуто отвернувшись от Аврелии, взяла молодого человека за руку.

— Как ты здесь оказалась? — было видно, что испанец не­приятно удивлен.

— Так же, как и ты! — язвительно и одновременно сурово прозвучало в ответ. — Пойдем, тебя все ждут!

Аврелия, почувствовав неловкость момента, слегка отсту­пила в сторону, и тут же ее сзади кто-то тронул за плечо. Огля­нувшись, она увидела Филиппа.

— Потанцуешь со мной? — было заметно, что юноша уже под хмельком. — А то, гляди, тебя опять пригласит какой-ни­будь чужак или этот липучка Ошин.

Девушка невольно бросила взгляд в сторону красивого не­знакомца, но он и темноволосая уже скрылись в толпе.

— Так потанцуем? — повторил Филипп, протягивая ей руку.

Заиграла музыка, но Аврелия вдруг почувствовала, что ее боль­ше не радует ни музыка, ни танцы, ни царящее вокруг веселье. Праздник словно бы померк, потерял половину своих красок.

— Не обижайся, Филипп, но я больше не могу танцевать, — сказала она, пожимая плечами. — Я... я подвернула ногу.

Юноша что-то хотел возразить, но тут из-за его спины по­явилась Кириена, словно по наитию пришедшая на помощь подруге.