Время шакалов - Станислав Владимирович Далецкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Впрочем, всё это мелочи – вы не поняли главного: чтобы у людей на наследственном уровне, по Дарвину, закрепились какие-то качества – нужно две – три тысячи лет. Сталин хотел создать нацию созидателей за несколько десятков лет, вот у него и не получилось – не успел, конечно.
А нас поманили морковкой: долой социализм и будем жить ещё лучше, и у каждого будет всё, что хочешь. Мы и побежали за обещаниями ЕБоНа и его еврейского окружения и потеряли всё, что уже было: спокойная жизнь – вполне благополучная, у всех работа и уверенность в завтрашнем дне, забота о детях и стариках. Бесплатные: медицина, образование, жильё и прочее. И всё это – для всех, а не только для богатых!
В СССР были бомжи? Нет. Пусть в общежитии, но место было каждому, а поработаешь хорошо несколько лет – получишь и своё жильё, особенно, если обзавелся семьей. А сейчас такого нет и не будет для простого человека никогда и люди снова относятся друг к другу как к противнику на поле боя, мешающему хапнуть трофей или, в лучшем случае, как к конкуренту в борьбе за теплое местечко. Отсюда и воровство, жадность, насилие, которые и не снились нам ещё 20 лет назад.
Как говорится: за что боролись, на то и напоролись, и всё это благодаря стараниям представителей еврейского племени и конечно нашим предателям и проходимцам, типа ЕБоНа. На этом и закончим нашу беседу,– сказал Учитель, потянулся к бутылке и разлил остатки напитка в подставленные стаканчики.
Выпив свою порцию, Учитель спросил Михаила Ефимовича: «Ты пойдешь в своё убежище или останешься с нами? Оставайся здесь: лежанка свободная есть в соседней комнате, да и с обществом лучше, чем одному. Кстати, когда ты пригласишь нас в гости на чердак? Посмотреть, как наш книжник устроился – хотят все присутствующие».
– Нечего там смотреть пока,– отвечал Михаил Ефимович,– обычный уголок бомжа, как и здесь у вас, только почище – потому что живу один и недолго. А ночевать, пожалуй, останусь здесь: что толку тащиться вдаль на ночь глядя? Схожу в туалет, тогда и побеседуем.
– Иди, иди – знаешь сам, где у нас уборная, – сказал Максимыч и затеял разговор с Черным: куда пойти утром в поисках пропитания.
Михаил Ефимович встал и пошел по лестнице вниз в подвал, где бомжи устроили свой туалет. В квартирах всё было выломано и справлять нужду негде: можно, конечно, в соседней квартире, но летом будет сильный запах и вскоре придется менять жильё, а в подвале стоит вода, которая глушит запахи – немного, но глушит.
Спускаясь по лестнице вниз, он случайно увидел, сквозь выломанные проемы дверей, вдали парочку молодых людей, которые исполняли обряд любви. Девушка, приспустив до колен джинсы, стояла нагнувшись, и опершись руками на подоконник, на котором виднелся двухлитровый баллон с пивом. Парень, расстегнув брюки, пристроился к девушке сзади и молча делал любовные движения. На Михаила Ефимовича они не обратили внимания: может не слышали его шагов, а может были пьяны или увлечены своим занятием.
Парень взял баллон с пивом и стал жадно глотать пиво, не прекращая своего занятия. Девушка повернула к нему голову и сказала: «Давай быстрее, я тоже пива хочу!»
Михаил Ефимович осторожно пошел дальше вниз, удивляясь простоте интимных отношений нынешней молодежи. Помнится он, будучи выпускником школы, весной, в мае, познакомился через одноклассников с девушкой, учившейся в местном училище и жившей в общежитии.
Они ходили в кино и страстно целовались в тополиных зарослях на окраине поселка, но действовать дальше она не позволяла. Недели через три, он подъехал на машине отца, обнимая и целуя, пробудил в ней страсть и добился своего – только после клятвенных обещаний жениться по окончанию школы, прекрасно зная, что обманет её, потому что она досталась ему не девушкой – так он оправдывал свой обман.
Потом они, теплыми вечерами уединялись на берегу речушки под развесистой ветлой, скрывавшей их от случайных посторонних взглядов. Миша притащил туда кусок полиэтилена, расстилал на нем свою куртку и они, страстно целуясь, ложились рядом, однако, девушка уступала его домогательствам не сразу, а только после очередных обещаний вечной верности. А потом он был благодарен ей и нежен, провожая до общежития.
Маша, так звали ту девушку, объясняла ему, что год назад, тоже в мае, вернулся из армии парень, живший по соседству, и устроил вечеринку по этому поводу, пригласив и её в числе соседских девчонок. Там она впервые попробовала самогона и потеряла контроль над собой, а потеряв контроль – потеряла и невинность с этим парнем, но это было только один раз. Потом парень предлагал ей выйти замуж и даже сватался к её родителям, но она отказала – парень ей не нравился, хоть убей.
Миша понимал, что она говорит правду, потому что именно с ним Маша впервые ощутила свою женскую страсть и он помнил, как она лежала рядом с ним ошеломленная теми чувствами, которые только что испытала. Тем не менее, себя он считал непричастным к её судьбе: ей он не сделал ничего плохого, по его мнению, потому и связывать свою судьбу с ней не собирался.
Но время вместе с Машей, он проводил с удовольствием – до самого своего отъезда на учебу в Москву. А для женщин, как ему сказал потом однокурсник, каждый, кто у них не первый – тот всегда второй, так пела в одной песне какая-то певичка. Потом и Маша нашла себе очередного второго, и Миша даже видел их однажды вместе, когда приезжал домой на каникулы после первого курса института, но у него уже были намерения на другую девушку.
И всё же, у них с Машей были любовь и чувства – пусть и не вечные, но настоящие.
Здесь же, в разрушенном доме, среди мусора, парочка занималась любовью по – собачьи, попивая, между делом, пивко. Заняться любовью и выпить пива – стали событиями одного уровня значимости в современном обществе потребления: поимел женщину, потом поимел пива, потом поимел ещё что-то, но главное: поиметь денег – есть деньги, тогда всё исполнится.
–Во времена
