Длинная цепь - Е. Емельянов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Два следующих дня к Щепке относились как к принцессе. Если спрашивали у нее, например, не хочет ли она воды, то она сначала отвечала отказом, но совсем скоро, тоненьким таким голоском, говорила, что хочет чуть-чуть. И почти сразу же три разных кувшина протягивали ей три разных мужских руки. Элоф Солёный по вечерам рассказывал ей о своих молодых приключениях, выдумывая половину и жадно приукрашивая вторую, а она смеялась и просила ещё. А если ей становилось плохо, то к краю палубы её несли на руках. Да и во многих других вещах относились к ней как к знатной, в то время как настоящую ворейскую знать держали в цепях да взаперти.
В плен к ворлингам в итоге досталась вся княжеская семья: супруга, две старшие дочери и сын, мальчишка совсем, но взглядом колкий. Увезли с собой связанными и прочий важный люд из местных бояр, что при князе бывшем восседали советниками — каждый из них спокойно, по-деловому и даже немного безразлично выплатил за себя выкуп припасами, золотом и мехами. Казалось, будто какой-то спектакль разыгрывается, и все вокруг знают свои роли, кроме Рига — тот стоял поодаль, и просто смотрел.
На корабле пленников прокатили до небольшой деревни чуть дальше вдоль берега, а когда убедились, что погони не намечается, отпустили с миром. И лишь когда последний из них сошёл на берег, Риг почувствовал, что внутри него что-то разжалось, и сам он вдруг стал каким-то мягким, податливым, и бесконечно уставшим. Разом захотелось ему и есть, и спать, и кричать на кого-нибудь, и просто на палубе лечь к небу лицом да не делать в этой жизни более ничего. Почему-то захотелось плакать.
Ничего из этого он не сделал.
Кнут ободряюще хлопнул младшего брата по плечу, улыбнулся, хотя и сам выглядел измотанным до предела, не многим лучше чем после испытания на меже. По счастью, на лицах многих северян можно было прочитать схожие желания, и лишь Безземельный Король оставался невозмутим. Дрожащие руки его Риг, впрочем, успел заприметить ещё до того, как главарь наёмников спрятал их под плащом и обратился к Эйрику, но говоря громко и чётко, для всех:
— С моей доли добычи, славный Эйрик, сразу отсчитайте стоимость всех долгов перед вами за эту экспедицию. Оспаривать ваши решения не буду, доверяю вашим суждениям, и сколько нашей стороне отмерите, столько и возьмём, с благодарностью.
С этими словами он ушёл, не услышав даже, как Эйрик недовольно фыркнул. Выглядел их пухлый вождь так, словно морскую губку сжевал без соли, а как закончил — ему ещё одну на тарелку положили.
— Не понимаю твоего недовольства, — сказал ему Кнут, устало облокотившись на фальшборт рядом. — Хороший же из него союзник. Благодаря ему мы город из легенд захватили, что считался практически неприступным. И было нас при этом лишь полтора десятка, да ещё и без оружия. Добычей трюм заполнили доверху, а слава наша, и твоя в первую очередь, будет и того больше. Чему тебе быть недовольным?
Эйрик покачало головой, огладил свой голый подбородок.
— Недоволен я тем, что мы головой рискнули, да не по своей воле. А по итогу победили в битве, которую никто из нас не просил, и ничего на самом деле с того не выиграли.
— Добычи набрали, сколько влезло, — напомнил Риг.
— И на всю Ворею себя ославили как людей опасных, что на порог пускать нельзя, и которые тебе нож в спину воткнут при первом случае. Князья ворейские все одного рода будут, потомки Рагнара, и каждый из них друг другу брат. Так что мы ночью прошедшей одного из их братьев, получается, и обезглавили.
— Воевода его обезглавил, — напомнил Кнут. — Нам он живой сгодился бы больше мёртвого.
— Обезглавили, пусть и чужими руками. Без нас князь жил бы и здравствовал, так что смерть его нам не забудут, и не простят.
Вздохнув, Эйрик ладонью прикрыл уставшие глаза, и, не глядя уже на Рига и Кнута, продолжил:
— И не только в землях ворейских, на весь мир прославились. Но слава дурная, лиходейская, а с такими у честных людей разговор короткий. И добыча наша к следующей весне растает, расползётся по ниточке и исчезнет, забудется, а вот от славы этой нам ещё долго не отмыться будет.
— Но мы победили, — Кнут казался искренне оскорблённым. — Горевать мы должны по этому поводу что ли?
— Безземельный Король победил.
— Он всегда побеждает, — напомнил Риг. — Много лет уже как.
— Тебе бочку мёда дай задарма, ты пожалуешься, что нести тяжело, — добавил Кнут.
— Побеждать-то побеждает, но своего королевства так себе и не вернул. Такие уж у него победы.
— И что тогда нам делать теперь? — спросил Риг. — Обратно добычу вернуть всю целиком, в ноги новому князю падать, когда того выберут, да о прощении молить предлагаешь?
Эйрик усмехнулся, сделал над собой заметное усилие, и прогнал мрачные мысли со своего лица. А потом сказал громко, так, чтобы все ворлинги на верхней палубе могли его слышать:
— Я предлагаю нам отдыхать и раны залечивать. Есть, пить и спать вволю, да новому дню радоваться, что застали мы вопреки всему!
Северяне отозвались на это предложение радостным, но усталым одобрением.
— А потом добычу делить будем по совести, и воинам цепи их продолжать по делам их. А затем пировать будем всю ночь вином княжеским. До соли, без удержу, пока в каждой бочке на дно не посмотрим, и покуда море синее качать нас не перестанет! Мы бились достойно и победили! Достойно же отпразднуем!
Новый крик радости, уже более уверенный и бодрый. Вот только Ригу от их
