Последнее убийство в конце времен - Стюарт Тёртон

– Что я узнала? – повторяет она. – Я узнала, что убийство пытался скрыть житель деревни, скорее всего Адиль. Он устроил пожар на складе, чтобы сжечь тело Ниемы. Он же наверняка и сдвинул купальню для птиц, чтобы накрыть ею кровавое пятно, и уволок прибор Гефеста на пирс.

Ее взгляд переходит со склада к купальне, вода в которой стала рябой из-за дождя. «Но он не мог сделать это один, – думает она. – Он же умирал. Ему просто не хватило бы сил».

Клара выбегает во двор, видит мать, и ее встревоженное лицо светлеет.

– Нам пора, – говорит она. – Большая часть припасов уже наверху. Скоро за нами придет кабина, мы должны успеть.

– Я пока не могу уйти, – говорит Эмори. – Туман не остановился. Мне надо узнать имя убийцы Ниемы, у меня есть еще полчаса. Я остаюсь в деревне, пока можно. Мне кажется, я упустила что-то важное, без чего в этом деле никак не разобраться.

Клара растерянно смотрит на мать.

– Какая теперь разница, кто убил? – недоумевает она. – Все равно туман остановит только казнь, а мы ведь решили, что никогда не станем лишать никого жизни.

– Ниема убила мою мать и пять лет держала в подземелье моего мужа, – отвечает Эмори. – Ни у кого на острове не может быть более веского мотива для ее убийства, чем у меня.

Клара потрясена словами матери, а больше всего спокойствием, с которым она их произносит.

– Нет, это не ты!

– Я, конечно, не знаю наверняка, – признается Эмори, и дочь видит, что ее это тревожит. – Но во мне есть то, что умеет ненавидеть. Я поняла это за последние дни. – И Эмори отводит глаза, чтобы не смотреть прямо на Клару. – Если докажу, что это я убила Ниему, я сама суну голову в экстрактор и положу этому конец.

Клара замирает, потом яростно мотает головой.

– Ты никого не убивала, – упрямо повторяет она.

– Я должна знать наверняка.

– Тогда я тоже останусь.

– Клара…

– Нет, – настаивает дочь. – У меня было не меньше причин убить Ниему, чем у тебя.

– Меня не забудьте, – говорит Сет, ковыляя к ним по раскисшей от дождя земле. – Я ведь по-прежнему считаю, что самый вероятный виновник – я. Ниема годами водила меня за нос, притворяясь моим другом. Одна мысль об этом просто бесит. Если убийца – я, мне нужно знать об этом, а ты единственная, кто может сказать мне, так это или нет.

Эмори смотрит отцу в лицо и невольно улыбается. Именно так он верил в старейшин, понимает она. В его глазах читается не просто доверие, но вера, безоговорочная, не допускающая сомнений. Эх, верил бы он в нее так раньше!

Их прерывает Тея – она хлопает в ладоши, привлекая внимание жителей деревни, которые группой идут за ней. На их лицах застыло выражение шока.

– Мне нужно, чтобы все, кто не уезжает в кальдеру, пошли сейчас за мной, – кричит она, перекрывая шум бури. – Надо опечатать Блэкхит. Эмори, дай мне ключ.

– Вы же не успеете, – возражает ей Эмори. – До Блэкхита больше часа ходьбы, и все по бездорожью.

– Успеем.

– Вы погибнете.

– Без Блэкхита у нас нет будущего, – заявляет Тея упрямо. – Шестьдесят один житель деревни все равно должен остаться; в кальдере не хватит на всех ни продовольствия, ни других ресурсов. Если мы доберемся до Блэкхита – запремся там. При наличии рабочих рук и хорошего оборудования я смогу уничтожить туман. Просто мне нужно время.

Она снова протягивает руку за ключом.

– Не отдавай, – мысленно подсказываю я Эмори. – Кроме Теи, никто на острове не знает, как работают капсулы, которые выращивают твой народ. Если она умрет, туман можно и не останавливать.

Эмори проводит рукой по лицу.

– Это же самоубийство, – слабым голосом говорит она.

– Там моя сестра, Эмори. – В голосе Теи слышна мольба. – Я уже потеряла Ниему и Гефеста. Почти весь мой вид стерт с лица земли. Я не переживу еще и этой потери.

Эмори впервые воочию видит боль, которая сжигает сердце этой женщины, понимает, в какую агонию превратилась ее жизнь. Девяносто лет она была заперта на этом острове, обманутая людьми, которых больше интересовали ее навыки, чем ее благо. В каком-то смысле она пострадала не меньше, чем жители деревни.

– Пожалуйста, – шепчет Тея. – Если ты меня не отпустишь, они не пойдут со мной.

Эмори не сразу понимает, что она хочет сказать, но, проследив ее взгляд, видит, что все жители деревни смотрят не на Тею, а на нее, Эмори, от нее ожидая решения своей участи. После всех испытаний, через которые они прошли, им все еще нужен старший.

Эмори кладет ключ в ладонь Теи.

– Удачи, – говорит она.

Тея пожимает ей руку.

– Ты молодец, – говорит она. – Я только сейчас поняла, какая ты молодец. – Тея поворачивается, чтобы уйти, но тут же возвращается снова. – Я знаю, ты мне не веришь, но я действительно не убивала Адиля. Если бы я это сделала, я бы забрала у него ключ.

Она встречается взглядом с Эмори, убеждается, что та поняла ее предупреждение, и уходит в грозу. За ней плетутся обреченные жители деревни.

– Ты убила всех, – говорю я в мозгу Эмори.

– Доброта всегда превыше всего, – вызывающе отвечает она. – Ты сама учила нас этому. Пойми и сама, что это значит.

Эмори вбегает в школу и видит, что весь пол залит дождем, а распростертое тело Гефеста лежит в этом озере, как остров.

При виде его ее ненависть мгновенно улетучивается.

«Так не должно быть, – думает она. – Он пережил апокалипсис и спас сестру Теи. Он видел худшее, на что способны люди, и сам совершал то, чему нет оправданий, и все же он заслуживает похорон и траурного фонарика. Кто-то должен оплакать его, даже если он плохой».

– Что мы ищем, Эмори? – спрашивает Сет, перекрикивая вой ветра.

– Мы знаем все, что случилось до того, как Гефест ударил ножом Ниему, – говорит она, стоя над телом. – Пора нам узнать, что было после.

Сет щелкает переключателем на боковой панели экстрактора, и его ножки выпускают голову Гефеста. Он снимает с головы шлем, и они видят дыру в виске.

– Похоже, никакого «после» уже не будет, – отвечает Сет на молчаливый вопрос Клары.

Стоя на коленях в воде, Эмори обшаривает мокрую одежду Гефеста, роется в его карманах, ища хоть какую-нибудь подсказку.

Но не видит ничего, кроме зияющей дыры, которую сверло оставило в черепе Гефеста.

– Нет, нет, – говорит она себе, с ужасом глядя на экстрактор.

– Что такое? – спрашивает Клара.

– Мы с самого начала все