Аллигат 2 (СИ) - Штиль Жанна

После сигнала станционного колокола носильщики заторопились, а пассажиры засуетились. Поездная прислуга спешно завершала погрузку багажа.

Купе, рассчитанное на шесть человек, отделано синим плюшем. На окне свежие занавески, между мягкими креслами подлокотники, над головами — багажные сетки. От мебели пахло пылью и моющими средствами.

Незаметно указав Ольге на место у окна, Уайт сел рядом, всем своим видом показывая, что женщина едет с ним. Обручальное кольцо давало ему полное право прикасаться к ней, брать за руку, гладить ладонь в успокаивающем жесте.

Она закрепила вуаль на полях шляпки и осмотрела соседей по купе. Её действо не осталось незамеченным. Вмиг стало тихо и у Ольги возникло желание вернуть густую вуаль на лицо. Она давно смирилась с тем, что Шэйла красива и на неё обращают внимание мужчины. Научилась игнорировать их повышенный интерес. Отвернулась к окну, желая хотя бы таким образом отгородиться от назойливых мужских взглядов.

Уайт достал утреннюю «Таймс», развернул её и к облегчению Ольги повернулся к окну так, что практически закрыл её от пассажиров купе. Стало значительно уютнее.

Два пожилых джентльмена сели напротив них. Один из них, пристроив на коленях саквояж, что-то в нём сосредоточенно искал. Другой, приняв расслабленную позу, задумчиво поглядывал в окно.

Двое довольно молодых мужчин, видимо, ехавших вместе, озадаченно уткнулись в свою газету и вполголоса приступили к обсуждению биржевых новостей.

Прозвучал последний звонок колокола. Кондуктор дёрнул за ручку купе со стороны платформы, убеждаясь, что оно надёжно закрыто.

Поезд набирал скорость. Городской пейзаж сменился сельским. От однообразия зелени и яркого синего неба, в глазах Ольги зарябило. Стало клонить в сон.

Грузный джентльмен, сидящий напротив и спиной к движению поезда, прислонившись к окну, быстро заснул.

Привычная замкнутость купе и искусственная «изоляция» со стороны Уайта навевали спокойные мысли. Ольга расслаблено откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Тихий монотонный разговор пассажиров, сухой шелест листов газеты, размеренный перестук колёс и мерное покачивание сделали своё дело.

Проснулась она от лёгкого касания к своей щеке.

— Прибыли, ma chère, — шепнул у её лица Уайт, легонько сжимая плечи и поправляя на них съехавшую накидку.

Ольга встрепенулась. Подлокотник между креслами оказался поднят, а она, прижатая к боку «мужа», беспробудно проспала в его объятии почти два часа.

Послышался стук открываемой двери купе. На платформу вышли пассажиры поезда.

При попытке принять вертикальное положение, поясницу Ольги прострелило острой болью, мышцы икр свело спазмом. Она подтянула пальцы ног на себя, снимая напряжение. Чуть прихрамывая, пользуясь понимающей молчаливой поддержкой Уайта, вышла из купе и осмотрелась.

Солнце сияло в зените, обещая жаркий безветренный полдень. По блёклому небу разметались редкие перистые облака. Похожие на оброненные перья гигантской белоснежной птицы, они причудливым ажурным узором застыли в небесной выси.

Пассажиры поезда вышли на перрон размяться и подышать свежим воздухом. Пахло сигаретным дымом и жареными пирожками. Мимо Ольги промчалась истерично скулящая лохматая собачонка с волочащимся поводком, а за ней с льстивыми уговорами нёсся раскрасневшийся долговязый белобрысый мальчуган.

К двухэтажному, серому и скучному, единственному в своём роде зданию станции примыкала низкая постройка, похожая на склад. В километре от неё виднелись первые дома Бриксворта, к которым вела укатанная просёлочная дорога. Над пологим холмом вздымался шпиль невидимой за высокими деревьями церкви, а в душу неприятным холодком закрадывалось смутное беспокойство.

Звон станционного колокола известил об отходе поезда.

Ольга обернулась на мальчика с собакой. Тот, держа её под мышкой и наматывая поводок на ладонь, спешил к своему вагону.

Через несколько минут на перроне стало пустынно и настолько тихо, что у Ольги зазвенело в ушах.

С удивлением она поняла, что Уайта ждёт лёгкий открытый двухместный экипаж.

Трястись по пыльной дороге не хотелось.

— Вон та деревня, — кивнула Ольга на видневшиеся дома, — конечный пункт нашего путешествия?

— Да, — ответил мужчина, ставя саквояж на сиденье экипажа. — Сейчас мы заселимся в гостиницу и поедим. После этого я ненадолго отлучусь, а вы отдохнёте. Затем мы прогуляемся по окрестностям, вернёмся в гостиницу и вечерним поездом отбудем в Лондон.

И ни слова о деле! — хмыкнула Ольга. Будто они от нечего делать приехали на воскресный загородный пикник! Прогуляются по окрестностям и случайно забредут в церковь, совершат беззаконие и довольные, обременённые похищенной реликвией, уедут в Лондон.

— Не хотите пройтись пешком? — предложила она, пряча беспокойство за ироничной ухмылкой. — До деревни от силы полмили, а погода изумительная.

Щурясь на солнце, она не стала опускать вуаль. Лёгкий ветерок приятным теплом обдувал лицо. Добавила:

— Если, разумеется, вы не спешите.

Уайт многозначительно посмотрел на оборки платья спутницы.

Ольга до сих пор чувствовала неприятную тупую тянущую боль в икрах ног и поняла молчаливый посыл мужчины:

— Хочется пройтись.

Он без лишних вопросов забрал у неё корзинку и закрепил на сиденье рядом с саквояжем. Снял пальто, подхватил её накидку и уложил на сиденье. Велел кучеру доставить багаж в гостиницу и передать, что барон Тиммонз и его супруга прибудут к ленчу.

— Позвольте, — галантно предложил локоть «баронессе».

Она опёрлась на руку, поймав себя на странном волнении, отозвавшемся дрожью в пальцах. Непроизвольно отыскала глазами шпиль церкви. Голова наполнилась ненужными мыслями, мучила неизвестность. Вернулась гнетущая тревога.

[1] Кольцо «Toi Et Moi» одно из самых романтических символов в ювелирном деле. Первое известное кольцо в этом стиле подарил Наполеон Жозефине на помолвку в 1796 году. Расположенные друг против друга сапфир и бриллиант, были чуть меньше карата каждый. Подарок Наполеона был продан в 2013 году на аукционе Osenat под Парижем за рекордные 948 тысяч долларов.

Глава 41

Ольга не рассчитывала на дружескую беседу с Уайтом, вдруг поняв, что не знает его имени. Поль? Она не была уверена, что имя не «разовое», как и прозвучавшая только что фамилия барона.

— Как мне вас называть, если возникнет в этом необходимость? — спросила она, не глядя на мужчину.

— Mon chéri, — не раздумывая, ответил тот. — Мой дорогой.

Она не удивилась, метнув на него изучающий взгляд. Всё же спросила:

— Поль — ваше настоящее имя?

— Запомнили, — уклонился он от прямого ответа, удивив Ольгу цепкостью своей памяти. — Сегодня мы будем общаться исключительно по-английски.

— У вас яркий французский акцент, — возразила она. — Учитывая, что нынче вы барон Тиммонз… эмм…

Она не знала, как выразиться корректнее, чтобы не задеть мужчину. Впрочем, между ними не те отношения, чтобы щадить чувства друг друга. Больше не колеблясь, сказала:

— Я бы остановила выбор на французском имени и фамилии.

Уайт замедлил шаг и заглянул в лицо леди:

— Не верьте своим ушам, мисс Табби. Я в совершенстве владею как джентльменским английским языком, так и французским. При необходимости изъясняюсь на кокни.

Ольга в удивлении вскинула брови, встречаясь с его насмешливым взглядом. Речь Уайта была ровной, правильной, «королевской». Слишком ровной и слишком правильной, чтобы не подвергать сомнению рассказ Эшли о благородном происхождении мужчины.

— То есть, акцент вам нужен для маскировки и призван сбивать собеседника с толка? — уточнила она. И кто из них бо́льший лицедей? — Не лучше ли говорить по-французски? Его знают все аристократы. К тому же непросто каждую секунду контролировать свою речь.

— Уверяю вас, мисс Табби, гораздо проще, чем вам кажется. Когда вы решили избавиться от французского акцента, то подражали не речи, а голосу. Всё дело в интонации. Не так ли? Открою вам ещё одну непреложную истину — иностранцу прощаются многие ошибки и оплошности. Он не обязан во всём следовать общепринятым нормам поведения в обществе.