Колесо Фортуны. Репрезентация человека и мира в английской культуре начала Нового века - Антон Нестеров

И тем промозглым зимним утром девонширский дворянин оказался ее достойным партнером.

Последнее нуждается в пояснении. Один из исследователей Ренессанса обронил меткое замечание о том, что все Возрождение, истоки которого мы видим в Италии, обязано своим появлением на свет «средневековой концепции всемирной империи».[673] Обращение к наследию античности было продиктовано стремлением возродить империю в том виде, в каком ее знал век Августа. Более того, эта ностальгия по утраченному величию единой монархии приобретала весьма явственный антикатолический оттенок именно на Святой Престол многие мыслители, начиная с Данте, возлагали ответственность за то, что некогда цельная империя погрязла в бесчисленных распрях, ибо, стремясь к усилению своей власти, папы не останавливались перед тем, чтобы провоцировать столкновения европейских королевских дворов. В Англии этот комплекс идей, наложившись, с одной стороны, на сформулированное еще Гальфридом Монмутским представление о том, что англичане являются единственными истинными наследниками славы римлян,[674] а с другой – на англиканскую доктрину верховной власти короля над государством и Церковью, вызвал к жизни концепцию Великой протестантской империи.[675] Восшествие на престол Елизаветы внесло в эту картину эсхатологический оттенок, ибо, казалось, сбывается пророчество Кумской Сивиллы, что «Золотой век Сатурна вернется на землю с явлением девы, которая принесет с собой справедливость».[676] Источником пророчества являлась в данном случае та самая четвертая эклога Вергилия, в которой видели и предсказание о рождении Христа, что повышало «авторитетность» текста:

Круг последний настал по вещанию пророчицы Кумской,Сызнова ныне времен зачинается строй величавый,Дева грядет к нам опять, грядет Сатурново царство.

Образ Королевы-Девственницы приобретал особый сакральный статус, а экзальтированное ей поклонение получало высочайшую санкцию… И расстелив плащ перед Королевой на глазах у испанского посла и принца Анжуйского, сопровождавших Ее Величество, Рэли не только явил свое преклонение перед властительницей и – женщиной. Он продемонстрировал иностранцам самую суть государственной доктрины…

Легенда утверждает, что на следующий день Рэли, столь достойно проявивший себя в мимолетной уличной сценке, был призван Ее Величеством для аудиенции. Что ж, если этой истории не было, ее стоило выдумать.

И все же Рэли фантастически не вписывался в свою эпоху. В нем все было слишком. Слишком благороден, слишком умен, слишком блестящ. Характерно, что при всей своей симпатии к нему Королева так и не включила его в члены Тайного совета. Туда входили люди поординарнее.

А Рэли – даже для современников он был загадкой. За ним не стояло ни партии, ни влиятельных покровителей. Всю жизнь он действовал в одиночку, на свой страх и риск, преследуя одному ему ведомые цели и заставляя считаться с собой все европейские дворы. Личный враг короля испанского, личный враг короля английского. Искатель Эльдорадо – и философ, солдат удачи – и первый вельможа королевства, государственный изменник, приговоренный к позорной казни, – и воспитатель наследника престола, фаворит королевы, поэт, мореплаватель, политзаключенный. Самый блестящий, самый талантливый и самый ненавидимый человек в Англии.

Девиз на гербе Рэли гласил: «Amore et Virtute» – «Любовью и доблестью».[677] Верность ему он пронес через всю жизнь (ил. 15). Все его начинания были отмечены талантом, блеском, удачливостью – и все они странным образом оборачивались в итоге прахом. Его экспедиции в Новый Свет навсегда оставили отметину на карте континента – именно Рэли обязана своим названием Вирджиния, «земля Королевы-Девственницы». Он основал первую английскую колонию в Америке, но, вернувшись через двадцать лет в те же места, с горечью обнаружил, что колонисты исчезли. Его считали одним из лучших английских поэтов, ему следовал в «Сонетах» сам Шекспир – но от всего поэтического корпуса Рэли сохранилось едва ли полсотни стихотворений (ил. 75). И то дошли они до нас лишь потому, что были опубликованы в качестве текстов мадригалов в популярных нотных сборниках.[678] Прочие же, написанные конкретным адресатам, были поспешно уничтожены после ареста Рэли в 1603 г. Его «История мира» (с. 516), благодаря которой о Рэли говорят как о серьезном мыслителе, осталась незаконченной. На закате жизни он мечтал воспитать для Англии идеального государя, и наследник престола, принц Генри, навещавший его в Тауэре, где Рэли в течение 13 лет ожидал исполнения отсроченного смертного приговора за «государственную измену», которой не совершал, внимал каждому его слову. Но – принц умер в юности, и мечте Рэли не суждено было сбыться.

Есть какая-то инфернальная насмешка в том, что лишь одно из деяний Рэли пережило его: он ввел в Европе моду курить табак. Мода привилась и разрослась. И, может статься, каждый из нас, нетерпеливой рукой срывающий утром полосочку целлофана с запечатанной пачки сигарет или со вкусом набивающий любимую трубку, – его должник. Хотя бы в этом.

Нет, вряд ли Рэли был «нужным человеком в нужное время на нужном месте». Он был чуть больше – и чуть меньше этого. Он был человеком, как никто иной, одержимым жаждой жизни. Как никто, одаренным талантами. И, может быть, как никто, растратившим данное ему от Бога не для славы, не для вечности, а ради самой жизни.

Эрик де Маре. Памятник Уолтеру Рэли во дворике Королевского морского колледжа. 1959, 1980. Лондон

Род Рэли не был ни богат, ни знаменит, – однако они вели свое происхождение от Клэра Д'Амери, одного из потомков Генриха Плантагенета – в жилах их текла та же кровь, что и у английских и французских королей. Уолтер Рэли родился в 1552 г. Какое-то время он учился в Ориел-колледж в Оксфорде. Не известно, окончил ли он полный курс университета, зато известно, что ему пришлось занимать у кого-то из однокашников деньги, чтобы приобрести себе студенческую мантию – запись о том сохранилась в университетских архивах.[679] Как бы то ни было, в октябре 1569 г. теоретическим богословским диспутам Рэли предпочел защиту веры со шпагой в руках, отправившись во Францию в составе отряда английских дворян-добровольцев, откомандированных Королевой на помощь гугенотам.

Еще несколько лет спустя мы находим Рэли в чине капитана английской армии в Ирландии. Блистательной карьерой назвать это трудно, однако уже в ту пору о храбрости и удачливости Рэли начали говорить с восхищением.

Однажды лорд Ормонд, английский наместник в покоренной стране, послал Рэли, которого крайне недолюбливал, арестовать и доставить в Корк лорда Роша, подозреваемого в заговоре и подготовке восстания против Королевы. Родовой вотчиной Роша был город Белли с хорошо укрепленным замком. Туда и предлагалось отправиться Рэли – с небольшим отрядом солдат в качестве эскорта. При этом в Белли был гарнизон: около пятисот человек, верных лорду Рошу. Лорд Ормонд вовсе не рассчитывал на успех миссии – скорее, таким образом он хотел избавиться от неугодного ему подчиненного, поручив тому голыми руками скрутить льва в его логове и доставить ко двору. Но подобный исход вовсе не устраивал Рэли. Резонно решив, что если он вступит в город на рассвете, то ни о чем не подозревающие горожане вряд ли успеют взяться за оружие, Рэли с отрядом в 80 человек прибывает в Белли ранним утром. Его люди, расставленные в нужных местах, блокируют всякое возможное сопротивление, и тогда Рэли просит доступа в замок. Что ж, его готовы впустить – при условии, что с ним будет не более двух человек. Шесть, настаивает Рэли, почетный эскорт из дворян. Их пускают: в замке сильный гарнизон, лорд Рош полагается на свою охрану. «Не желают ли гости осмотреть замок?» Этакая любезно-высокомерная демонстрация силы. Скрытая угроза. Эти англичане на чужой территории, жизни их целиком в руках Роша. Рэли охотно соглашается. Начинается своеобразная экскурсия. В конце которой люди Рэли как бы случайно попадают в донжон, контролирующий вход и выход из замка. И тут лорд Рош понимает, что ловушка захлопнулась. Однако у него хватает выдержки любезно пригласить Рэли к обеду. При этом о цели приезда Рэли не было сказано ни слова: обоим участникам драмы и так все понятно. Роскошная трапеза в главной зале замка. Война нервов, скрытая под изящной оболочкой светской беседы. В конце обеда Рэли объявляет о своей миссии: привезти лорда Роша в Корк. Добровольно или силой. На последних словах – небольшой нажим. И – светская улыбка. Рош покоряется. Собственно говоря, еще не все потеряно: о прибытии отряда Рэли в его земли уже всем известно. И ирландцы наверняка позаботятся о том, чтобы где-нибудь на обратном пути этот отряд угодил в засаду. Но Рэли трогается в путь ночью, которая выдалась на редкость ненастной. Да, на его отряд идет настоящая охота. Но – в горах множество тропок. И не видно ни зги. Попробуйте найти черную кошку в темной комнате. К утру Рэли прибывает в Корк. Потери? Один солдат сломал ногу. Одна лошадь пала. Лорд Рош с супругой доставлены и готовы дать лорду-наместнику соответствующие объяснения.[680]