Властелин Колец: Братство Кольца - Джон Толкин

— Похоже, вы многое знаете, — заметил Фродо. — Я не говорил другим о Курганах… Вначале было слишком страшно, а потом появилось много других забот. А как же вы узнали об этом?

— Ты много разговариваешь во сне, Фродо, — мягко ответил Гэндальф, — и мне нетрудно было читать в твоих мыслях и в твоей памяти. Не беспокойся! Я только что сказал «глупости», но на самом деле я так не думаю. Я считаю, что ты молодец и остальные тоже. Пройти так далеко, преодолеть столько опасностей и сохранить Кольцо — это немалый подвиг.

— Если бы не Скороход, мы никогда не сделали бы этого, — сказал Фродо. — А еще нам так нужны были вы. Без вас я просто не знал, что делать.

— Меня задержали, — ответил Гэндальф, — и это чуть не погубило нас. Впрочем, теперь я думаю, что все, может, и к лучшему.

— Мне так хочется узнать, что же с вами случилось?

— Всему свое время! Элронд велел, чтобы тебя сегодня не беспокоили разговорами.

— Но это отвлечет меня… Иначе в голову лезут всякие мысли, воспоминания, догадки, а это еще беспокойней, — возразил Фродо. — Я уже совсем проснулся. И я вспомнил столько всего, о чем мне нужно узнать. Почему вас задержали? Хотя бы это вы можете мне рассказать?

— Вскоре ты услышишь все, о чем захочешь, — сказал Гэндальф. — У нас состоится Совет, как только ты совсем поправишься. А пока я скажу лишь, что меня захватили в плен.

— Вас? — воскликнул Фродо.

— Да, меня, Гэндальфа Серого, — торжественно произнес маг. — В мире много сил добрых и злых. И есть такие, что сильнее меня. А с некоторыми я еще не мерился силой. Но мое время уже близится. Властелин Моргула и его Черные всадники наступают. Готовится война!

— Значит, вы знали и о Всадниках — до того, как я с ними встретился?

— Да, знал. Я даже рассказывал тебе о них: Черные всадники — это призраки Кольца, Девять слуг Властелина Колец. Но я не знал, что они восстали вновь, иначе я сразу бы ушел, и вместе с тобой. Я услышал о них только после того, как мы расстались в июне, но об этом после. Сейчас мы спаслись от гибели, и это благодаря Арагорну.

— Да, — сказал Фродо, — нас спас Скороход. Но вначале я его боялся. А Сэм, похоже, вообще не доверял ему, во всяком случае, пока мы не встретили Глорфиндэла.

Гэндальф улыбнулся:

— О Сэме я уже слышал. Но больше он не сомневается.

— Я рад, — кивнул Фродо. — Мне Скороход очень нравится. Хотя «нравится» — не совсем то слово. Я хочу сказать, что он стал мне дорог, хотя он странный, а временами просто угрюмый. По правде говоря, он часто напоминал мне вас. Я не знал, что Высокий народ бывает таким. Я думал, что они не только большие, но и довольно глупые — или добрые и туповатые, как Овсянник, или злые и вредные, как Билл Папоротник. Но откуда нам в Уделе знать о людях, кроме, пожалуй, как о брийцах.

— Ты многого не знаешь даже о них, если думаешь, что старый Овсянник глуп, — сказал Гэндальф. — Он по-своему очень мудр. Он думает меньше, чем говорит, и медленнее, но он умеет видеть сквозь каменную стену (как говорят в Бри). Но таких, как Арагорн, сын Араторна, в Средиземье осталось мало. Род Королей, пришедших из-за Моря, угасает. Может, эта Война Кольца станет для них последней битвой.

— Вы действительно считаете Скорохода потомком древних Королей? — удивился Фродо. — Я думал, что они все давным-давно исчезли. Я считал его всего лишь Следопытом.

— Всего лишь Следопытом! — воскликнул Гэндальф. — Мой дорогой Фродо, именно они и есть Следопыты — последние из Великого народа, людей Запада, еще оставшихся в северных землях. Они помогали мне не раз, и в будущем их помощь еще понадобится. Ведь если мы и достигли Ривенделла, Кольцо еще не пришло туда, где ему надлежит быть.

— Наверное, так, — сказал Фродо. — Но до сих пор я думал лишь о том, как добраться сюда. Надеюсь, дальше идти не придется. Здесь так приятно отдыхать. После целого месяца таких жутких приключений с меня довольно.

Он умолк и закрыл глаза. Но спустя некоторое время заговорил вновь:

— Я пытаюсь подсчитать и не могу понять, каким образом сегодня получается двадцать четвертое октября? Должно быть двадцать первое. К Броду мы добрались к двадцатому.

— Ты бы поменьше говорил и подсчитывал, — сказал Гэндальф. — Как твои бок и плечо?

— Не знаю, — ответил Фродо. — Я их совсем не чувствую, это, конечно, улучшение, но… — Он сделал усилие. — Рукой уже немного могу шевелить. Да, похоже, она оживает… И больше не холодная, — добавил он, прикоснувшись к левой руке.

— Это хорошо! — кивнул Гэндальф. — Рана излечивается быстро, скоро ты будешь здоров. Это Элронд позаботился, он целыми днями ухаживал за тобой с тех пор, как тебя принесли сюда.

— Днями? — удивился Фродо.

— Да, четыре ночи и три дня, если быть точным. Эльфы привезли тебя от Брода в ночь на двадцатое, поэтому ты и потерял счет. Мы ужасно беспокоились, и Сэм не отходил от тебя ни днем ни ночью. Элронд искусный целитель, но оружие Врага смертоносно. По правде говоря, я уже и не надеялся… Я подозревал, что обломок лезвия остался в затянувшейся ране, и действительно, так и оказалось. Но до последней ночи его не могли обнаружить. Вчера Элронд извлек осколок. Он действительно засел глубоко и двигался внутри.

Фродо вздрогнул, вспомнив, как растаяло в руке Скорохода грубое зазубренное лезвие страшного кинжала.

— Не тревожься! — успокоил его Гэндальф. — Все уже позади. Обломок исчез, он растаял. А хоббиты, похоже, «тают» неохотно. Знавал я сильных воинов Высокого народа, которых осколок подчинил бы себе гораздо быстрее. А ты носил его в себе семнадцать дней.

— Что они сделали бы со мной? — спросил Фродо. — Что им нужно было, Всадникам?

— Они пытались пронзить твое сердце клинком Моргула, лезвие которого остается в ране. Если бы это им удалось, ты стал бы подобен им, только гораздо слабее, и полностью оказался бы у них в подчинении. Ты стал бы призраком, подвластным Властелину Тьмы, и он подверг бы тебя страшным пыткам за то, что ты прятал Кольцо, — если только существует пытка большая, чем лишиться Кольца и видеть его на руке Черного Владыки.

— Хорошо, что я не понимал, как все опасно! — слабым голосом произнес Фродо. — Конечно, я смертельно перепугался, но если бы я знал все, что сейчас, то с места не двинулся бы. Это чудо, что я спасся!

— Да, счастье или судьба помогли тебе, — согласился Гэндальф, — не говоря уже о храбрости. Ибо хотя сердце твое не затронуто и нож пронзил лишь плечо, положение было крайне опасным. Лишь то, что ты до последнего момента сопротивлялся, спасло тебя. Самым страшным был момент, когда ты надел Кольцо. Ты наполовину погрузился в мир призраков, и Всадники могли схватить тебя. Ведь в этом мире ты видел их, а они — тебя.