Полное собрание сочинений. Том 15. Война и мир. Черновые редакции и варианты. Часть третья - Лев Толстой

Для того, чтобы придти к полной необходимости, без свободы, мы должны знать все условия зависимости человека, а это невозможно, ибо как бы ни увеличивалось наше знание тех пространственных условий, в которых находится человек, знание это никогда не могло бы быть полное, ибо число этих условий бесконечно велико, так же как бесконечно пространство.

2) Как бы мы ни удлиняли период времени от того явления, которое мы рассматриваем, до времени суждения, период этот будет конечен, а время бесконечно. И

3) Как бы ни была1982 доступна цепь причин, которые нам известны, мы никогда не будем знать1983 всей цепи, так как она бесконечна.1984 Но кроме того, если бы даже, допустив остаток наименьшей свободы равным нолю, мы бы признали в каком-нибудь случае, как, например, в умирающем человеке, в зародыше, в идиоте, полное отсутствие свободы, мы бы тем самым уничтожили самое то понятие человека (которое составляло предмет наблюдения): как только нет свободы, нет человека.

И потому1985 представление необходимости без малейшего остатка свободы — невозможно.1986

Точно так же никогда мы не можем придти к представлению свободы без необходимости, ибо: 1) как бы мы ни представляли себе человека исключенным от влияний внешнего мира, влияние это всегда будет. Для того, чтобы представить его себе вне влияния окружающего, мы должны представить его себе или неспособным воспринимать эти влияния, то есть уже не человеком, или вне пространства.

[Далее от слов: 2) Как бы мы ни приближали время суждения кончая: Как бы ни была непостижима для нас причина выражения воли в каком бы то ни было своем или чужом поступке, первое требование ума есть предположение причины близко к печатному тексту. T. IV, эпилог, ч. 2, гл. X.]1987

Если бы мы признали1988 в каком-нибудь действии человека отсутствие причины, то этим самым мы бы признали, что действие это, не имея причины, находясь вне закона причинности, не может иметь и последствий, то есть уничтожили бы понятие свободы, как силы производящей.

Итак, для того, чтобы получить понятие необходимости без свободы, мы должны допустить бесконечное количество пространственных условий, бесконечно великий период времени и бесконечный ряд причин.

Для того, чтобы получить понятие свободы без необходимости, человек должен быть один, то есть вне пространства, вне времени и вне зависимости от причин.1989

Только при соединении двух отвлечений обоих источников познания получается1990 представление о1991 жизни человека.1992

Только взаимно определяющиеся эти два понятия (Wechselbegriffe) свободы и необходимости или сущности жизни и разума дают нам представление о1993 жизни человека.

Свобода, ничем не ограниченная, есть воля человека в его сознании.

Свобода, подчиненная закону необходимости, есть воля1994 человека в своем проявлении. Необходимость без содержания есть три отвлеченные закона разума. Необходимость, имея содержанием свободу, есть <только> приложен[ие] к ней законов разума. Свобода, воля есть то, что рассматривается, необходимость, разум есть то, что рассматривает. Свобода, воля есть содержание; необходимость, разум есть форма.

Свобода и необходимость отдельно суть взаимно исключающиеся и одинаково недоступные понятия, так как понимание жизни одинаково невозможно без формы и без содержания; но свобода ограниченная — воля людей, проявляющаяся в пространстве, времени и зависимости от причин,1995 рассматриваемая законами разума, есть всё то, что мы знаем о жизни человека.1996

Понятие большей свободы и меньшей необходимости или меньшей свободы и большей необходимости есть только определение большего или меньшего приложения законов разума к рассматриваемому им содержанию.

Понятие свободы существует только в сознании и может составлять предмет наук отвлеченных (метафизика, трансцендентная философия, антропология). Свобода же в проявлении своем есть1997 воля, подлежащая законам разума.

Признание свободы человека в связи с внешним миром во времени и в зависимости от причин есть1998 только отречение от законов разума, есть только признание в своем незнании.

История рассматривает проявления воли человека в связи с внешним миром во времени и в зависимости от причин, то есть определяет эту волю законами разума и потому для истории не может существовать понятия свободы.

Для истории существуют только линии движения человеческих воль, один конец которых скрывается в неведомом, а на другом конце которых движется в1999 пространстве, во времени и в зависимости от причин сознание свободы людей в настоящем.

Чем более раздвигаются перед нашими глазами с обоих концов2000 эти линии движения прошедшего, тем очевиднее законы этого движения.2001

Уловить и определить эти законы составляет задачу истории.

ДОБАВЛЕНИЯ

* № 1 (рук. № 49. T. I, ч. 1, гл. I).

2002 Annete Д., напротив, была вся преисполнена оживления и порывов, которые она, видимо, долгим опытом едва приучила сдерживать в рамке придворной обдуманности, приличия и discrétion. Annete Д. уже, видимо, прошла тот возраст, когда2003интимные интересы молодой женщины2004 — желание выдти замуж — невольно2005 стоят на первом плане и поглощают всё остальное, и пылкость ее характера, видимо, вся перенесена была на интересы придворные и политические. Всякую минуту она, видимо,2006 готова была сказать лишнее, но2007 хотя она и на волоске была от того, это лишнее не прорывалось, и вследствие этого разговор ее, постоянно угрожая крайностью, приобретал больше оживления. Она была нехороша, но приятный огонь глаз и оживление улыбки,2008 выражавшей тонкую насмешку2009как будто над своею2010 пылкостью, придавали особенную привлекательность ее умному лицу.

По словам и выражению князя Василья видно было, что в том кругу, в котором они оба обращались, давно установилось всеми признанное мнение об Annete Д., как о милой и доброй энтузиастке,2011 патриотке, которая берется немножко не за свое дело, но которая, хотя и часто вдается в крайность, мила искренностью и пылкостью своих чувств. Сдержанная улыбка, игравшая постоянно на лице Annete, выражала, как у балованных детей, постоянно сознание своего любезного и милого недостатка от которого она не хочет, не может и не находит нужным исправляться.

Содержание депеши от Новосильцева, поехавшего в Париж для переговоров о мире, было следующее: Приехав в Берлин, Новосильцев узнал, что Бонапарт издал декрет о присоединении Генуэзской республики к Французской империи в то самое время, как он изъявлял желание мириться с Англией при посредничестве России.

Новосильцев, остановившись в Берлине и предполагая, что такое насилие Буонапарте может изменить намерение императора, спрашивал разрешение его величества, ехать ли в Париж, или возвратиться. Ответ Новосильцеву был составлен2012 и должен [был] быть отослан завтра. В ответе сказано:

«Nous ne voulons plus traiter avec un homme, qui tout en protestant de son désir pour la paix, continue se envahissement».2013

— Ну, к чему все эти переговоры? — сказала Annete Д. по-французски, как и весь разговор, происходивший там. — Разве не ясно, что этот злодей хочет только выиграть время? Разве можно договариваться с убийцей и изменником? — перебила Annete Д.,2014краснея и дрожа от одушевления. — Всё равно война и война. Война неизбежна, не переговоры, а смерть за смерть нужна злодею, — сказала она, раздувая ноздри,2015 поворачиваясь на диване.2016

— 2017Вы слишком кровожадны, ma chère, в политике не делается всё, как в гостиной. Il у a des ménagements. 2018

— Но к чему они нас повели?

— А к тому, что Австрия теперь2019 должна2020 принять неизбежность войны. Все другие пути истощены.

[Далее от слов: «Не говорите мне про Австрию!» — кончая последними словами рукописи: — A propos, — прибавила она, опять успокоиваясь, близко к печатному тексту. T. I, ч. 1, гл. I.]