Сквозь тернии - Александр Юрин

— Сталкиваться, — пояснил Титов.

— Во что же тогда превратимся мы сами? — Жене нестерпимо хотелось домой, к маме.

— Так говорите это тот самый дельфин? — Элачи осторожно пододвинулся к бортику бассейна, стараясь не совершать лишних движений; зеркальная кромка воды отражала огни прожекторов — больше ничего видно не было.

— Он самый, — кивнул Евгений Валерьевич. — Страшный недуг по какой-то неведомой причине его не коснулся. Так вы специалист по дельфинам?

Элачи вздрогнул.

— Что, простите?

Евгений Валерьевич встал между Элачи и бассейном.

— Я спрашиваю: вы специализируетесь в области морских млекопитающих?

Элачи глупо кивнул — даже не понял, как породил на свет очередную подлую ложь.

«И вовсе она никакая и не подлая. Нужная. Можно сказать, необходимая, как воздух!»

— Можно тогда взглянуть на ваши документы? — Евгений Валерьевич потупил взор. — Вы не подумайте, что я вам не верю, просто… Просто ввиду случившегося полгода назад кошмара, когда тысячи дельфинов по непонятным причинам выбросились на берег, мне бы не хотелось подвергать питомцев дополнительному стрессу. Я надеюсь, вы меня понимаете?

Элачи машинально кивнул. Постарался не выдать собственной напряжённости. Ещё бы, ведь он как никто другой знал причину произошедшего кошмара — более того, он оставался единственным виновником случившегося инцидента. Виновником, которому почему-то так и не вынесли заслуженное наказание.

«Вот небеса — или что там ещё — отреагировали на мою ошибку буквально мгновенно. Иначе бы не было всех этих полуночных кошмаров, от которых кровь стынет в жилах!»

Элачи припомнил немую сцену в кабинете психотерапевта на первом сеансе: он по инерции соскальзывает в упругое кожаное кресло, почти промахивается, но всё же сохраняет равновесие и плюхается не то под фикус, не то под пальму, не то подо что-то ещё, разросшееся и ветвистое. Впрочем, неважно. Затем загнанно оглядывается по сторонам — будто пойманный кролик, как пить дать! Почему загнанно? Да кто его знает… Скорее всего, по той простой причине, что мышцы шеи сковала апатическая жуть, не позволяя толком шелохнуться. Всё тело при этом напоминает несмазанный механизм, в котором скрипит каждая шестерёнка. Ладони давно уже мокрые от пота. Зрачки мечутся из стороны в сторону, всякий раз останавливаясь на улыбчивом лице психотерапевта. Последний похож на угодливого удава, что вьёт из пространства кольца.

«Ещё бы, эта скотина, несомненно, рада тому, что у очередного индивида, так кстати поехала крыша! Будет чем заняться. Будет из кого тянуть «бенджаминов!»

Затем полнейшее отсутствие мыслей. Точнее, наоборот, мыслей — хоть отбавляй, а вот сформулировать их доступным пониманию языком — ну просто никак! Такое ощущение, что к чертям полетели все незримые интерфейсы, кои связывают мыслительный отдел головного мозга с речевым аппаратом, в результате чего он, Элачи, сделался нем, как рыба. Хотя это, возможно, и к лучшему. Ведь если он всё же заговорит — его слова, вне сомнений, окажутся далеки от истины. А любой компетентный специалист сразу же определит данность, так как осмысленная ложь легко отслеживается при помощи повторяющихся вопросов или сбивающих с толку фраз: «Вы пьёте? Нет? Тогда в каком количестве? А, только по праздникам. И сколько же их у вас, если не секрет? Ах, не помните. А как называются?..»

Ничего этого Элачи, естественно, предъявлено не было. Промелькнувшее в его голове отчаяние было ничем иным, как плодом корпоративных шуточек, во время которых младший научный персонал раз за разом «песочил» пресловутую страховку. Оказывается, для того, чтобы система взяла тебя под крыло и затем квохтала над тобой на вроде добросовестной курушки, необходимо ежегодно проходить всевозможные медицинские комиссии и обследования, на которых и случаются подобные оказии с приставучими докторами. Не хочешь — не надо! Но в этом случае, потрудись не подцепить какую-нибудь ангину, иначе платить за лечение придётся из своего же кармана.

Элачи хотя с этим никогда и не сталкивался, — для него, как для начальника, бюрократический аппарат предусматривал какую-никакую лазейку, — но всё прекрасно понимал, а оттого, нервничал ещё больше. Кто знает, что именно творится на уме у этих обрюзгших под гнётом малоподвижного образа жизни мозгоправов? Резонно предположить, что они просто так прикалываются, а может, и впрямь оказывают какую-никакую помощь. Хотя как можно вылечить ночную жуть, явившуюся, такое ощущение, из самой преисподней? — вот это непонятно.

Психотерапевт не обратил на подавленное состояние Элачи особого внимания, а может, обратил, только не посчитал нужным делиться своими наблюдениями. Да бог с ним — не столь важно. Важно другое: сможет ли сам Элачи заставить себя бороться с собственными страхами и дальше? Точнее даже не бороться, а противостоять? И начать следует, прежде всего, с правды. Не важно, что эта правда может казаться самому Элачи чистейшим бредом. Существуют ситуации, когда наиболее маловероятное, на деле, оказывается истиной или, наоборот, заведомо верный факт — вымыслом. Необходимо сразу, уже на первом этапе, выстроить в голове, так называемый, мысленный блок или фильтр, — как Элачи будет проще. Через этот блок или фильтр следует пропустить всю информацию, что была накоплена во время предшествующего опыта, затем выделить отдельные моменты, которые являются основополагающими, и попытаться открыть их в новом для себя свете, так сказать, обдумать на трезвую голову. И проделать всё это нужно самостоятельно, а он — врач — здесь только для того, чтобы оказать помощь, в том случае, если Элачи вдруг собьется с пути и заплутает в собственных чувствах.

Выслушав данную браваду, Элачи понял, что его элементарно водят за нос. Однако это было лишь первоначальное, как оказалось, ошибочное мнение. Осознав собственную глупость, Элачи проникся к доктору доверием и принялся осторожно делиться наболевшими проблемами, не вдаваясь в подробности и, по возможности, стараясь отсрочить наиболее жуткое на более поздний срок.

Выяснилось: оказывается, всему причиной послужила душевная травма, которую Элачи заполучил в результате неудавшегося эксперимента по изучению, так скажем, языка дельфинов. А отсюда и всё остальное, явившееся следствием стресса и последовавшей затем депрессии, затянувшейся на фоне осознания собственной вины — поэтому неудивительно, что Элачи оказалось неимоверно сложно самостоятельно выкарабкаться из сложившейся ситуации. Хорошо ещё, что он смог собраться с силами, взвесить все за и против, сделать соответствующие выводы и обратиться за помощью к компетентному специалисту. Не соверши он всего вышеперечисленного, ещё неизвестно, что бы произошло с изнурённой душевными переживаниями психикой впоследствии. Но не будем о грустном. Главное, что кризис миновал, и всё самое страшное осталось позади. Теперь не стоит оглядываться на уже пройденное. Необходимо настроить себя только на светлое и позитивное, а ещё лучше, если не сменить жизненный образ целиком, так хотя бы отвлечься от насущных проблем на какое-то время. К примеру, взять отпуск, уехать куда-нибудь подальше от работы и дома, и просто развеяться. Что же касается всяческих полуночных существ и тварей — всё это наше воображение. Когда человеку весело — сняться знакомые и близкие, снится солнышко, радуга, весёлые зверята, дети. Если же грустно — кажется, что весь мир ополчился против тебя, а ты сам и вовсе проклят. В этом случае, резонно предположить, что на свет явится какая-нибудь ночная мракобесия. Не стоит обращать на сны особого внимания. Точнее стоит, но причину, как ты ни крути, всё равно следует искать в реальности. И незачем приплетать к обычному стрессу ватагу сил тьмы.